«Актуальная Россия» как отсутствие события

Во Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства открылась третья по счету ежегодная выставка «Актуальная Россия», чье название в этот раз звучит весьма рыночно-рекламно и одновременно туманно — «Взрослый выбор». Естественно, сразу появляется масса вопросов. Кто эти взрослые? Имеются в виду взрослые художники, экспертное жюри или зрители? А чьим выбором были предыдущие выставки? Можно ли смотреть ее тем, кто еще не взрослый, и каковы критерии определения этого статуса?

Судя по тексту, куратор Арсений Штейнер и сам не знает ответов на эти вопросы. Цитирую: «В чем суть феномена “взрослости”, какие факторы определяют транзит поколения к фазе “взросления” и способен ли зритель с уверенностью определить свой внутренний выбор и этим декларировать статус “взрослого”?»

Извините, но я ничего не поняла. Если критерии «взрослости» ставятся под сомнение, то каким образом появилось железобетонное и утвердительное слово «выбор» в названии с точкой в конце? Что это за выбор: выбор как свершившийся факт или как еще не осуществившийся и полный сомнений процесс?

Куратор и организаторы, по идее, свой «взрослый выбор» уже сделали, представив его зрителям в качестве искусства, якобы взрослого как по форме, так и по содержанию, но, похоже, они и сами в этом не очень уверены. В тексте не приводится, между прочим, никаких критериев, опираясь на которые, мы могли бы сопоставить точку зрения куратора или художников на проблему социального и творческого «взросления» со своей собственной и, соответственно, дать адекватную оценку выставке. А в чем же тогда ее проблематика?

Создается впечатление, что наименование и концепт экспозиции придумывали, не заморачиваясь и не анализируя, и потому получилась маловразумительная чепуха, в контексте которой полное название выставки обрастает иронией. Дополняет это все плакат, на котором изображены разноцветные «Давиды» Микеланджело, будто бы вегетативно размноженные и прикрывающие половые органы полосочками с надписью «Актуальная Россия. Взрослый выбор». К слову, плакат с «Давидом» был и на прошлой выставке проекта — «Игра в классики». Ничем не подкрепленный намек на ренессанс в русском искусстве легко и непринужденно превращается в полное признание его провинциальности и отсталости. Ну скажите, какое отношение имеет «Давид» (символ Флорентийской республики) к современному российскому искусству? Пожалуй, позаимствую этот плакат в качестве примера для своих лекций по истории графического дизайна в раздел «Как испортить имидж любому событию».

Кстати, что-то там в кураторском тексте было и про ответственность, ну да ладно, закроем пока эту тему. Хотя скажу, что некоторые работы оказались вообще лишены экспликаций (как в момент открытия, так и спустя несколько дней), а многие экраны и подсветка в тот четверг, когда мне довелось повторно посетить экспозицию, до двенадцати часов дня вообще не были включены. Как ни крути, это неуважение к авторам и неуважение к зрителям. Предвижу, что мне возразят: «Выставка-то бесплатная, так чего возмущаться?» — но все мы знаем, что применительно к современному искусству это не аргумент.

Выставка начинается с лютого постмодернистского веселья. На площадке второго этажа перед входами в залы зрителя встречает картина Василия Ложкина «Восход Нового Солнца» с котиками, фланкируемая с двух сторон композициями Александра Шишкина-Хокусая: имитации барочных алтарей с вставками-экранами, на которых мы видим истекающие кровью античные статуи («Марсий, наказанный Аполлоном»). Рискну сказать, что они во многом похожи на алтари-зеркала Мэта Коллишоу, чья выставка проходила в Москве в прошлом году. Совпадение? Не думаю.

Перед этим великолепием кругом развешены холсты-ковры Василя Ханнанова (серия «Западно-Сибирская низменность»). Сами по себе они очень интересны, но в единой композиции с перечисленным выше становятся базовыми нотами напускно-игривого, нарочито несерьезного первого аккорда экспозиции.

С первого зала в сознание закрадывается догадка, что лейтмотив этой выставки с напыщенным и серьезным названием — на самом деле имитация шалости и дерзости нестандартного мышления, а также воспроизводство самых разных штампов, связанных с Россией. Цифровые зеркала Константина Худякова с изгибами женских тел, холсты с модной каллиграфией Покраса Лампаса, грибы и пеньки Антона Тотибадзе, а также экзистенциально застывшие в белой пустоте герои картины «Ожидание» Вадима Комиссарова (кажется, что это кадр из рекламы банковских услуг или каких-то лекарственных препаратов) и «Игра в прятки» Анны Красной — я не вижу тут ни одной работы, где бы на должном уровне поднималась хоть какая-то значимая проблематика.

В тексте к выставке отдельным абзацем (да-да, не предложением, а абзацем!) присутствует фраза: «Принято считать, что современное искусство задает вопросы, ставит проблемы, не боится острых углов». Опять не понимаю: куратор согласен с этим или у него другое мнение? И если согласен, то почему выставка начинается с салонно-интерьерных, клиповых работ, как если бы мы пришли на соответствующую ярмарку искусства?

Естественно, не обошлось без медведя. Этот отечественный архетип во множестве экземпляров присутствует во втором зале в инсталляции Андрея Люблинского «Загадочный русский лес» под надписью No Future, где обыгрываются все штампы, связанные с этой темой. Однако выглядит эта работа в итоге как штамп в квадрате. Кажется, что россияне смотрят на себя со стороны, словно иностранцы, пребывая в упоении от мамлеевского хтонически-метафизического драйва и в то же время стараясь его критически осмыслить. Хочется верить, что когда-нибудь настанут времена, когда практика «вижу “Россия” — ставлю медведя» прекратится в любом виде: ведь это не работает уже даже в качестве иронии.

В качестве контраста этой мнимой глубине смыслов напротив висит серия черно-белых графических работ Айрата Терегулова 2012 года (интересно, а передвижники на своих ежегодных выставках показывали работы семилетней давности?) с изображениями антропоморфных, похожих на тени фигур под названием «Габитус». Пожалуй, следует в таких случаях экспликацию к работе текстом дополнять, а то ведь не все такие любопытные, чтобы гуглить Бурдьё. В любом случае это сумасшедшее соседство медведя и габитуса, разбавленных индустриальным фэнтези «Дистополис» Юлии Малининой и серией минималистичных картин со схематично решенными в цвете и геометрии интерьерными пространствами неизвестного автора (нет экспликации), представляется симптоматичным для всей выставки. Какой общий сюжет, относящийся к «взрослому выбору», объединяет эти вещи? Не знаю и думаю, что никто на этот вопрос не ответит. Возможно, для подобных групповых выставок вообще не всегда стоит выдумывать какие-то дополнительные названия, подчеркивающие ту или иную проблематику?

Третий зал «удивляет» тем, что работы помещены в витрины, в которых обычно лежат ювелирные украшения, и это выглядит довольно несуразно. Некоторые витрины и вовсе пустуют, а в тот день, когда я второй раз пришла на выставку, подсветка не работала и разглядеть выставленные вещи было невозможно. Не думаю, что оправданно было таким образом размещать небольшие, но весьма интересные скульптурные работы Анны Руссовой («Овощи-беженцы») и Валентина Коржова («Синий», «Красный», «Оранжевый»), так как их хочется разглядывать с разных сторон, а не сгибаться в три погибели над стеклянной витриной. Не менее печально видеть таким же образом набросанные в кучку фотоработы (фотомонтажи, коллажи) Алисы Горшениной из серии «Русское инородное». Недоумение вызвала представленная графика художницы Златы Улитиной из серии «Волшебный лес», которая, признаюсь, чересчур сильно напомнила мне графические вещи канадского коллектива Tin Can Forest. Здесь же очень хочется сказать: извини меня, автор серии из двенадцати живописных (?) работ в сине-черной гамме, но я так и не узнала ни твоего имени, ни концепции, а жаль.

Но любимый зал на этой «Актуальной России» у меня все же есть — обшитый деревом, он напоминает то ли старинную библиотеку, то ли тронный зал в замке, и основным центром притяжения в нем являются работы Александры Железновой. Если я за что-то ценю проект «Актуальная Россия», так это именно за то, что в прошлом году он открыл для меня этого замечательного автора.

Железнова занимается созданием книги «Самый темный час», посвященной управляющему классу некой выдуманной индустриальной Федерации Нордланд, визуально объединяющей в себе черты европейского Средневековья, буржуазности конца XIX — начала XX века и России 1990-х. Все работы, создаваемые автором, являются частью этого масштабного визуально-литературного замысла и представляют собой цифровые иллюстрации, которые для выставки распечатывают (на сей раз на огромных полотнах почти во всю высоту зала).

Некоторые центральные персонажи произведения — «господин Айзен», «господин Айзен и мистер Брюн», «Нефть и Октан», «Шахтер» — были изображены как герои готических витражей с геральдическими животными, гербами и подписями: в духе фильма Висконти «Гибель богов» эти работы задали мрачно-романтическое настроение всему залу.

Перед этими иллюстрациями-витражами в центре зала размещены платье и металлическая маска-корона художницы-сварщицы Weld Queen под названием «Ограниченная монархия». На открытии весь вечер рядом с платьем в телесной облегающей одежде (будто бы обнаженная) неподвижно стояла сама художница — голая королева. К сожалению, зрителям, не погруженным в контекст, без текста или объяснений медиатора было сложно хоть как-то уловить суть этого перформанса-инсталляции. Это открытие, а что уж говорить об обычных днях работы выставки, когда инсталляцию составляют одно платье и металлическая конструкция?

В принципе, то же самое обвинение в отсутствии объяснений можно предъявить и к экспозиции работ Железновой. Я сама была свидетелем того, как люди заходили на выставку, задавали какие-то вопросы смотрительницам, которые, естественно, ничего не могли объяснить, и быстро уходили восвояси. Еще один «балл» куратору. Взрослый выбор? Ответственность? Постановка острых и актуальных проблем? Только лозунги «Гойда!» и «Слава солнечной опричнине!», выкрикиваемые Марией Катасоновой с косой в руках в двух видео Алексея Беляева-Гинтовта, неоправданно становятся главным нарративом этого зала. Кстати, экспликации тоже нет, а ведь хотелось бы узнать: какое отношение имеет эстетика опричнины и вообще опричнина к современной России? Что такое «Опричь отдел» и «Жатва»? Вновь куратору (да и художнику) все равно, поймут ли зрители, о чем идет речь. Видео ведь далеко не новые, им как минимум года два. «Актуально» ли представлять такое на ежегодной выставке?

Несомненно, как и на двух предыдущих «Актуальных Россиях», самая популярная работа принадлежит художнику Дмитрию Зарве. Это круглая картина «Небесное братство» с десантниками в фонтане, на фоне которой все фотографируются, так как в этом ракурсе фонтан становится парашютом, раскрывающимся за вашей головой. Что сказать: единственная по-доброму остроумная, ироничная и ненапыщенная вещь на выставке, которую можно отнести к переосмыслению поп-арта. Картина-прикол, картина-фон. Но взрослый ли это выбор?

По бокам от опричнины Гинтовта и десантников Зарвы висят такие вещи, как «Корона Российской империи после 16 июля 1918 года» Гора Чахала (изображение тернового венца) и распечатанные на холсте, созданные в технике цифровой живописи портреты Эдуарда Лимонова и Сантима — лидера музыкальной национал-большевистской группы 90-х «Банда четырех» (автор портретов — Сергей Мазилов). Мне видится, что у этого зала совершенно точно есть некая четкая концепция, которую следовало бы прописать в тексте. Но раз куратор не захотел, то и мы не будем ничего додумывать, иначе придется писать целый цикл статей, выполняя вместо него аналитическую объяснительную работу.

Чем дальше идешь по выставке, тем больше нарастает ощущение депрессии. Усталые декоративные сочинения Григорьева-Башуна на тему советских звезд сменяются «психоделичной» Древней Русью Александра Савко и вялым фэшн-декадентством Олега Доу. Немного динамики в эту галерею штампов привносят работы Елены Ковылиной с изображениями овощей, которые она в рамках своего перформанса «Морковь культурная» продавала в палатке на рынке. Видеодокументация перформанса также была выключена в день моего посещения (хорошо, что удалось увидеть ее на открытии). Интересно и остро выглядит работа «Апофеоз гибридной войны» Алексея Чижова, но жаль, что представлена только она, в то время как у этого художника довольно много сильных и дискуссионных вещей, которые могли бы добавить смысла выставке, заняв место таких беспомощных работ, как «Продавщицы корейских салатов» Елены Новиковой или «Катехизис святого Антония» Порфирия Федорина. Символично, что экспозиция заканчивается замечательным медитативным пейзажем с затонувшей лодкой — «Жертвоприношением» Александра Величко.

Вывод назревает сам собой: в этот раз никто и не собирался даже скрывать, что «Актуальная Россия» — проект поверхностный и бесцельный, сделанный ни для кого; если в нем и всплывают какие-то новые имена и классные вещи, то, скорее, как сбой в системе, а не как правило. С другой стороны, многие последние московские групповые выставки отличались той же ужасающей хаотичностью, демонстрацией нулевой аналитической работы и преобладанием вещей невероятно низкого качества: например, «Апология заблуждений» в ММОМА, посвященная 27-летию галереи Fine Art (кураторы — Ирина Филатова, Марина Образцова), или «Философия канона» в пространстве Московского союза художников в Старосадском переулке (куратор — Александр Бурганов).

Пожалуй, исключением стала выставка «После иконы» (кураторы — Антон Беликов, Мария Кафарова, Кэти Меладзе, Елизавета Червякова), состоявшаяся в Зале церковных соборов храма Христа Спасителя: на ней, кстати, можно было видеть и работы участников «Актуальной России» — Дмитрия Зарвы и Алексея Дьякова. Но и «После иконы» была крайне неудачно совмещена с концертом, вследствие чего во всех залах погасили свет и зрители ходили по выставке с фонариками смартфонов, словно первые христиане в катакомбах.

Из удачных групповых проектов я упомянула бы также «Сеанс групповой терапии» в арт-центре «Полиграфический цех», где кураторами (Кириллом Жилкиным, Михаилом Левиусом и Евой Аракчеевой) довольно тонко и с точки зрения структуры многогранно была рассмотрена тема страхов и фобий. Однако о проекте мало кто упоминал, и, насколько я понимаю, никто не написал даже рецензии, что весьма печально.

Что выделяет, на мой взгляд, две последние упомянутые выставки? Хорошая, крепкая структура экспозиции, четко обозначенная и заявленная проблематика, а также ее раскрытие и, конечно, формальное и концептуальное качество работ, которое — в большинстве случаев, по крайней мере, — не падает ниже среднего уровня и не является откровенным интерьерным салоном. Любую групповую выставку убивает формальный и незаинтересованный подход, а также отказ от настоящей заостренной проблематики и дискуссионности. Если нет желания создать событие — «совместное бытие» по тому или иному поводу, — то, возможно, не стоит и собираться.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ

Понравился материал? Помоги сайту!