Стефан Казертано: «Дух города можно легко убить»

Екатерина Сивкова поговорила с режиссером документального фильма о Тахелесе, легендарном берлинском сквоте, существование которого прекратилось в 2012 году по воле собственников. В марте фильм Стефана Казертано «Последние дни Тахелеса» будет представлен на фестивале независимого кино в Риме RIFF Awards 2014.

— Стефан, вы провели почти год под одной крышей с группой художников из центра альтернативной культуры Тахелес.

— Мы жили не «под одной крышей», так как после выселения в сентябре 2012 года художники продолжали творить уже во дворе — и в снег, и в дождь. История Тахелеса началась в 1990 году, когда группа обосновалась в заброшенном здании времен Вильгельма II. В 2008 году у художников закончился договор аренды, а новый владелец, банк HSH Nordbank, в течение нескольких лет пытался целенаправленно выселить резидентов Тахелеса. В итоге у него это получилось, несмотря на протесты художников и жителей Берлина.

— У вас докторская степень по международным отношениям. Вы выбрали историю сквота Тахелес для своего фильма, потому что у этой истории есть политический аспект — скажем, противостояние гражданского общества и власти?

— На эту ситуацию можно смотреть по-разному. С одной стороны, это глубоко политическая история. Если в общих понятиях, то это борьба власти с личностью, но с другой стороны, на практике история Тахелеса иллюстрирует проблему джентрификации. Город — это динамическая система, комплекс взаимодействий разного уровня. Дух города можно легко убить, занимаясь развитием роскошных девелоперских проектов в ущерб арт-пространствам.

— Вы на стороне художественных пространств, даже если они нелегальны?

— Хочу отметить, что закон может быть и на стороне сквоттеров. Нельзя категорически говорить об их нелегальности. В фильме я сосредоточился на другом. Искусство — один из способов самовыражения буржуазии, среднего класса и общества в целом. Печально было осознавать, что политические деятели и гражданское общество Берлина закрыли глаза на происходящее с Тахелесом. Что мы наблюдаем сейчас? Центр Берлина, оживленный альтернативным искусством, стрит-артом, перформансами и другими формами творчества в прошлом, сейчас становится зоной торговых центров и элитного строительства, что, конечно, нормально, но нарушает существовавшее равновесие. На мой взгляд, Берлин превращается во Франкфурт или Гамбург, становится среднестатистическим немецким городом.

— Почему художники Тахелеса отрицали коммерческую составляющую современного искусства?

— Этот выбор был сделан в самом начале — первым сообществом, основавшим Тахелес. Художники, преимущественно из Восточной Германии, противопоставляли себя системе коммерческого искусства. Этот дух передался их последователям. Им предложили, кажется, миллион долларов, чтобы они покинули двор здания на Ораниенбургерштрассе.

— То есть это правда, что художники получили значительную компенсацию после выселения?

— Они не согласились принять это предложение. Они боролись до последнего за то, чтобы остаться в центре Берлина. Но им не удалось достичь соглашения по этому вопросу.

— Вы провели год плечом к плечу с этими людьми. Если бы вы были на их месте и вам предложили подобные условия, вы бы их приняли?

— Я наблюдатель, не моя роль говорить, что бы я сделал. Меня часто об этом спрашивают, а я до сих пор не знаю ответа.

— Сквоттинг — феномен, широко распространенный в Италии. Там есть так называемые общественные центры, к примеру, «Леонкавалло» в Милане (на COLTA.RU также была статья о центре Macao. — Ред.). Это явление имеет национальные черты или даже в различных странах процессы похожи?

— Сквоттинг — культурная экспрессия 1990-х годов, именно тогда город переживает глубокие трансформации, что ведет к появлению общественных центров. В 1980-е у них не было такого большого охвата. После кризиса 1997 года начинается бум на рынке недвижимости, и как результат становится выгодно зачищать центр для нового строительства. Так происходит везде: в Берлине, в Милане, частично в Риме. Например, люди захватили заброшенный театр в центре Рима. После мирового экономического кризиса 2008 года, который более ощутим в Риме, чем в Милане, сквоттинг изменился. Раньше было по-другому: вот пустое и никому не нужное пространство, давайте заполним его искусством. Теперь же это явление — скорее оппозиция экономической ситуации.

— Деньги, судя по всему, не играют для художников Тахелеса большой роли. А как они относятся к славе? Мне попадалась информация, что некоторые участники сравнивали себя с творческой группой Die Brücke, в которую входили немецкие экспрессионисты Эрнст Людвиг Кирхнер, Эрих Хеккель и другие, причисленные во времена нацистского режима к «дегенеративному искусству». Их работы стали известны уже после смерти авторов.

— Не совсем так, некоторые из художников вполне могут обеспечить себя, они продают свои работы. Что касается славы, самое главное для них — это их образ жизни, они за него держатся и стараются сохранить.

— Как я понимаю, ваш документальный фильм связан с традицией итальянского неореализма. Каким образом в нем уживаются вымысел и документалистика?

— Все, что вошло в кадр, происходило на самом деле. Это абсолютно не фикшн. Я даже не проводил интервью, люди просто говорили со мной. Всегда есть возможность сделать так, чтобы люди показали свои настоящие чувства. Мы использовали небольшие, но профессиональные камеры. Очевидно, что, появись мы с несколькими большими камерами, профессиональным светом, люди бы вели себя неестественно. Что касается неореализма, монтаж — это 90 процентов фильма. Была возможность сделать фильм грустным, драматичным и даже апокалиптичным. Но я не хотел делать драму. Я взялся за монтаж спустя три месяца после съемок и поставил цель найти баланс между грустными и позитивными моментами. Получилось меланхолично, поэтому я и говорю о стиле неореализма.

— В вашем фильме не представлена точка зрения другой стороны — банка-арендодателя или городских властей. Только однажды представители власти появляются в кадре, уже в день выселения Тахелеса. Это сознательный шаг?

— Давайте оставим информационную функцию за телевидением. Структура моего фильма напоминает в чем-то художественное кино: есть герои и их жизнь, потом случается что-то плохое, далее — борьба и развязка. Есть множество фильмов о Тахелесе, которые преподносят голые факты. Информацию можно прогуглить, но нельзя прогуглить чувства. Да, в глазах людей из сообщества Тахелеса банки — это зло. Но мне кажется, в конце фильма я довольно четко подчеркнул, насколько относительной величиной является правда.

— Фильм «Последние дни Тахелеса» сделан в Германии и Турции.

— Турецкая часть фильма очень важна, именно в ней проявляется не только политический, но и философский аспект фильма. 50 дней до выселения: участники Тахелеса точно знали, что оно произойдет. Но не все покорились судьбе, многие продолжали бороться. Несколько художников отправляются в Турцию, чтобы избежать своей судьбы. Они видят свое новое пристанище как «землю обетованную». Они пересекают Дарданеллы, сравнивая свой путь с переходом Моисея через Красное море. Однако место, куда они прибывают, мягко говоря, не оправдывает их ожиданий. В фильме подчеркивается, что от судьбы не уйдешь.

Понравился материал? Помоги сайту!