Аутсайдеры Парижа

Большая часть арт-сообщества слетается в Париж в последнюю неделю октября, неделю FIAC. FIAC входит в список самых крупных арт-ярмарок мира, таких, как лондонская Frieze, немецкая Art Basel и американская Art Basel Miami Beach. Их французский аналог, наверное, не столь обязателен к посещению, но так как ярмарка проходит на следующей неделе после Frieze, почему бы не нырнуть под Ла-Манш и не отведать заодно устриц? В это время в Париже гарантирована плеяда открытий, мероприятий, вечеринок и фуршетов.

И мы тоже, влекомые ажиотажем, приехали погреться в неоновых лучах европейского современного искусства. Но в этот раз Париж подготовил для нас неожиданный сюрприз, манящий куда более, чем FIAC и ее канапе с шампанским (15 евро стакан). Это был мир так называемого аутсайдер-арта — маргинального искусства.

Гуляя по Парижу в районе церкви Сакре-Кёр в ожидании открытия FIAC, мы завернули в близлежащий двухэтажный музей, представлявший загадочные творения художников-непрофессионалов — душевнобольных, инвалидов и просто одержимых. Нить маргинализма повела нас дальше, на ярмарку аутсайдеров, в отель, доверху набитый чудесами, оттуда на впечатляющую выставку громадной личной коллекции art brut и напоследок в галерею у канала, где выставлялась бельгийская мастерская умственно отсталых. Таким образом, мы почти совсем и позабыли про зовущий свет ярмарки.

Что такое аутсайдер-арт?

Понятие размытое и спорное, но в основном речь идет о маргинальных художниках, не вписанных в господствующие арт-структуры — галереи и музеи. Это могут быть просто художники без образования, но зачастую они — инвалиды или душевнобольные, вовсе не считающие себя художниками, а творящие нечто по душевной потребности. Часто эти художники имеют захватывающую и трагичную судьбу — творят произведения в безвестности или взаперти, до самой смерти не находя понимания, или записаны в сумасшедшие. Специалисты делят это искусство на несколько категорий, о которых впоследствии много спорят.

«Наив», или «примитив», искусство художников-непрофессионалов, отличается своей детской неправильностью, часто имеет яркие цвета и множество деталей, чисто и оптимистично по настроению. Наив первым получил популярность. Яркие примеры жанра: Анри Руссо — французский таможенник, рисовавший сочные джунгли, которых сам никогда не видел, любимец парижской богемы начала ХХ века; Нико Пиросмани — вечно нищий, отвергнутый обществом грузинский самоучка, рисовавший вывески на клеенках.

Art brut. «Брют» означает «грубое (брутальное)», такое искусство часто является плодом сумасшествия автора, а не только его непрофессиональности как художника. Термин ввел французский художник Жан Дюбюффе, который первым начал коллекционировать это искусство и чей музей в Лозанне — нынче самая известная в мире коллекция art brut. В то время как «наивный» художник может днем работать почтальоном, а вечерами рисовать, стереотип художника art brut — это скорее раздираемый страстями и не понятый обществом человек, чье всеобъемлющее творение составляет весь смысл его жизни. Самые известные примеры: американец Генри Дарджер, который, сбежав из католического приюта, проработал всю жизнь уборщиком, по вечерам сочиняя и рисуя свой грандиозный шедевр — эротическую книгу о порабощенных детях; в России наиболее известен глухонемой Александр Лобанов, который, живя в психиатрической больнице, выражал свою любовь к оружию в массе тонких рисунков и фотоавтопортретов-коллажей.

Также был введен англоязычный термин «аутсайдер-арт», обозначающий некоторое совмещение обоих направлений, но определяющийся не по качеству работ, а скорее по негативному принципу непринадлежности этого искусства к общепринятому художественному «истеблишменту».

Но покамест искусствоведы и психологи борются за способы определения art brut по эстетическим и психологическим признакам, художники зачастую ничего не подозревают: большинство сами никогда бы не назвали себя ни аутсайдерами, ни примитивными, ни брутальными, а если бы назвали, то, наверное, как раз бы сразу вызвали подозрение у экспертов. В любом определении этого искусства таится некоторое высокомерие: «наивные» — глупенькие, неумелые; «аутсайдеры» — неудачники; «брют» — и вовсе социально опасные. То, что составляет привлекательность и загадку аутсайдера, одновременно его и унижает — эта этическая апория вечно сопутствует этому миру, а может, и создает его драматичность.

Halle Saint-Pierre

В бывшем рынке на Монмартре на двух просторных этажах с 1986 года открыт постоянный музей, показывающий исключительно art brut и, как они сами выражаются, «сингулярное» искусство. Мы обнаружили там большую, длящуюся полгода выставку из собрания голландского музея Стадсхоф.

Первый этаж музея, где были представлены более знаменитые классики жанра, был выкрашен в темный, почти черный цвет, видимо, отсылая к загадочной тьме, породившей эти творения, как светлые вспышки вдохновения, выделенные яркими прожекторами. На втором этаже было светлее и больше разноформатных работ — скульптур, малюсеньких рисунков плюс масштабная инсталляция города. Из русских там представлен Павел Леонов.

При музее также имеются уютное кафе и специализированная книжная лавка, которая даже приторговывает некоторыми произведениями искусства. Там была масса информации про аутсайдер-мир чуть ли не всей Европы. Набрав там охапку листовок и пригласительных, мы отправились дальше как следопыты art brut по Парижу.

Outsider Art Fair

Про Outsider Art Fair мы все-таки слышали заранее. Ее организовали в Нью-Йорке в 1993 году, но пару лет назад ее купил нью-йоркский галерист Эндрю Эдлин и в прошлом году запустил парижскую версию. Эта мини-ярмарка по модели FIAC открывалась на следующий день после нее. Но, в отличие от клинического пафоса обычных ярмарок, аутсайдеры поступили неожиданным образом — ярмарка захватила небольшой отель, и каждой галерее был отведен один из 25 номеров на шести этажах. Работы лежали на кроватях, стояли в ванных комнатах, прятались на разнообразных полочках, даже в ванной. Не более 10 человек могло набиться в комнату, включая самих галеристов (которые, кстати, там же потом и ночевали), что создавало обстановку живого и тесного общения. Цены на работы были небольшие, многие были проданы, на наших глазах шла активная торговля.

Но были и дорогие вещи: вышеупомянутый Дарджер и еще одна звезда art brut — мексиканец Мартин Рамирес, объединявший темы мексиканского фольклора и модернизации в период пребывания в психбольнице. Цены достигали 250 000 евро.

abcd в Maison Rouge

Тем временем крупнейший французский коллекционер Бруно Дешарм развил колоссальную активность. Он открыл выставку из лучших работ своей коллекции abcd (art brut conaissance & diffusion) в Maison Rouge (не путать с Moulin Rouge; основатель, Антуан де Гольбер, сам коллекционирует аутсайдер-арт). Дешарм уже более 30 лет занимается art brut, хотя изначально он кинорежиссер, и его коллекция — одно из крупнейших частных собраний в мире. На огромной выставке представлена примерно ее треть — таким образом, показаны только одни шедевры, которые сгруппированы по темам: например, воображаемое пространство или параллельные вселенные. Есть целая комната двусторонних Дарджеров (вдвое больших, чем те, что продавались на ярмарке). Другая комната отдана инсталляции из подвешенных самолетов. Из русских представлены Романенков, Лобанов, Калякин и Медведев-Петров (найденный Дешармом в его путешествии по России со знаменитым английским Музеем всего во время подготовки к Выставке № 5, прошедшей в «Гараже» прошлой весной). Вкус Дешарма заметно отражен в выставке — он тяготеет именно к брюту, и типичного наива тут не встретишь.

Также Дешарм одновременно сделал персональную выставку в своей маленькой галерее ABCD и курировал выставку в галерее Кристиана Бёрста. Сам Бёрст, крупнейший галерейщик, который занимается аутсайдерами, как раз сейчас, в конце октября 2014 года, открыл второе пространство в Нью-Йорке и вместе со всей командой туда уехал.

La 'S' Grand Atelier в Chez Agnès B.

В пространстве знаменитой французской модельерши Agnès B. (нынче тренд среди модельеров — патронировать искусство: Prada, Louis Vuitton, Comme des Garçons; последние, кстати, тоже недавно увлеклись аутсайдерами и выпустили линию одежды с их образами) шла выставка бельгийской студии La 'S' Grand Atelier. Надо заметить, что студии — отдельный жанр аутсайдер-арта: это пространства-мастерские, граничащие c пансионатами, где работают художники с психическими и физическими отклонениями; наилучшие из этих мастерских дают художникам творческую свободу, предоставляют поддержку, но сторонятся клинической «арт-терапии». Тем не менее атмосфера коллективной работы в мастерской может влиять на творчество, и это заметно.

La 'S' Grand Atelier специализируется на интеграции своих художников с «нормальными» современными художниками, приглашая последних в резиденции работать в сотрудничестве с мастерской. На этот раз приглашен был специалист по комиксам Тьерри Ван Хассель, и выставка показывала плоды их взаимодействия вокруг темы «борьбы»: организатор студии объяснила, что в этом есть двойной смысл, так как сотрудничество — это тоже своего рода борьба.

***

Может быть, именно здесь и кроется загадка популярности аутсайдеров — в сопоставлении с «традиционным» contemporary art? Аутсайдер-арт в некоторых своих проявлениях очень похож на современное искусство — например, искаженными экспрессивными формами, большой ролью текста; здесь можно встретить и инсталляции, даже масштабные, как environmental art, и так называемое research based искусство, исследующее одну тему. Но, несмотря на эти морфологические сходства, более глубокая разница пролегает между жанрами. Обычно современное искусство привлекает внимание, принимая самые причудливые формы, но стоит за ними зачастую одна и та же четко просчитанная логика: хороший пиар, вписанность в контекст, «концепция» — мы давно уже перестали искать в произведениях просто-напросто душу художника. У аутсайдеров же, наоборот, этой душой «захлестывает»: каждый лист — прямой отпечаток чьей-то истерзанной, одержимой души, и за всеми стоят абсолютно разные истории, без мыслей о пиаре и контексте.

Вместе с этим жанр также привлекателен для начинающего коллекционера, так как просто-напросто он очень дешев в сравнении со, скажем так, «инсайдер-артом».

Профессионалу, галерейщику или искусствоведу, жанр аутсайдер-арта, как ничто другое, предоставляет возможность «поохотиться». Художника-аутсайдера можно открыть, извлечь из полной неизвестности и, если ставка была правильной, вскоре раскрутить до звезды. Конечно, это не прямая дорога к обогащению, и рисков много, но в этих рисках и возможностях и заключается драйв для профессионалов.

Но тем не менее для дальнейшего продвижения жанра ему нужно найти правильную точку пересечения со старшим братом — современным искусством. И в той или иной степени все увиденные нами в Париже проекты свидетельствуют об этой тенденции. Ведь изначально творения аутсайдеров в основном относили к миру психоанализа, коллекции собирались исключительно у психотерапевтов, которые обменивались произведениями, так как торговать ими было запрещено. За последние полвека art brut плавно перекочевало из мира психологии в мир искусства, объекты переквалифицировались из симптома болезни в творения непризнанных гениев. Но до недавних пор все-таки мир аутсайдер-арта существовал немного поодаль от прочего современного искусства, у него были свои галереи, коллекционеры и ярмарки, и хотя это уже не считалось чем-то клиническим, все равно сохраняло маргинальность как внутри работ, так и в атмосфере, сопутствующей этому жанру.

В последние пару лет произошли сильные изменения на этом фронте. В прошлом году успех аутсайдеров увенчался включением наиболее известных в главную экспозицию Венецианской биеннале, «Энциклопедический дворец», куратором которого был Массимилиано Джони. И нынешнее мощное присутствие аутсайдеров в Париже, городе, которому можно, наверное, присудить титул места рождения этого жанра, свидетельствует о продолжении его роста.

Но пока репутация и признание аутсайдеров растут, они все чаще сталкиваются с проблемами и парадоксами самоидентификации. Вписавшихся в мир художественного мейнстрима аутсайдеров ждет наибольшее признание и успех (как публичный, так и коммерческий), но привлекательны они именно своей маргинальностью и непринадлежность к нему: сумасшествие и фриковатость — это их визитная карточка, позволяющая миновать контекст и законы того мира. Однако ее эксплуатация влечет за собой угрозу неполиткорректности, столь табуированной на Западе. Акцентировать внимание на внутренне-эстетических качествах работ безопаснее — но были бы они столь привлекательными, если бы мы не знали драматичных биографий авторов? Эти проблемы сопутствовали жанру с самого начала, однако в его стремлении выйти на арену большого искусства они приобрели новую остроту, и, может быть, именно благодаря этой противоречивости и неразрешенности жанр и продолжает привлекать внимание.

Понравился материал? Помоги сайту!