Они все усложняют

Функция СМИ — устранять многообразие частных мнений. Газеты возникли как реакция общества на собственное усложнение. СМИ редуцировали эту сложность, превращая бесформенную картину мира в компактную повестку дня.

На протяжении своей четырехвековой истории СМИ эволюционировали вслед за усложнением общественной жизни. Можно выделить несколько этапов, когда появлялись принципиально новые форматы СМИ, поддерживающие продвижение общества к новым уровням сложности.

Первые газеты. Печатный станок Гутенберга удешевил книги и сделал чтение доступным для людей, имеющих интерес. Возросло количество информации и количество контактов людей с информацией. Но благодаря тому же печатному станку появились газеты (начало XVII века и далее), которые постепенно выработали регулярный шаблон редуцированной картины мира (структуру рубрик). Газеты позволили обществу перейти на новый уровень сложности.

Массовые СМИ: таблоиды, радио, ТВ. Дальнейшее развитие демократических институтов, устранение выборного ценза и обострение выборной конкуренции — все это заставило политиков обращаться к широким массам. Одновременно росли грамотность населения и доступность печатных источников простым людям. Медиа теперь должны были редуцировать растущую сложность не только для элит, как первые газеты, но и для широких масс. Так возникли массовые СМИ. Отправной точкой стали «полупенсовые» газеты (конец XIX века), предшественники таблоидов (начало XX века). Затем появились радио и ТВ, добивающиеся массового охвата вообще без запроса грамотности. В свою очередь, эти форматы медиа помогли обществу переваривать еще больше информации и тем самым обеспечили новый скачок сложности, который в политике привел к глобализации, а в технологиях — к появлению интернета.

Блогосфера, социальные сети. Благодаря интернету человек получил доступ, теперь уже без посредников, к огромному количеству источников информации. Профессиональные посредники, то есть СМИ, лишились монополии. С этим наступает закат медиабизнеса, каким мы его знали. Очередным ответом общества на возросший из-за интернета уровень сложности стал принципиально новый формат медиа, представленный сначала блогосферой, потом социальными медиа. Его основная черта — переход от трансляции к вовлечению. В этих «взаимных медиа» возник вирусный редактор — механизм коллективной оценки, отбора, редактирования и распространения информации. Он оказался способен оказывать те же услуги, что и редактор-человек, только в масштабе сетевого охвата. Посредническая функция по упорядочиванию и редуцированию информационных потоков перешла от редакторов СМИ к дизайнерам экосистем интернета.

Экстремизм и международный терроризм являются платой человечества за успешные стартапы Силиконовой долины.

Можно описать хронологию становления указанных трех этапов для каждой страны. Станет очевидно, что в старых европейских странах между первыми и массовыми газетами прошло 200—250 лет, между таблоидами и интернетом — около 80 лет. Что касается общей картины, то заметен эффект сжатия исторического времени: если первые газеты появляются в разных странах с разбросом порой в 100—300 лет, то позднейшие типы медиа (соцмедиа) появляются везде одновременно. А это значит, что в развивающихся странах социальные медиа появляются немногим позднее первых газет, таблоидов и телевидения.

Темпоральное сжатие дополняется географическим расширением — все больше культур втягивается в media environment, созданную цифровым авангардом. Сочетание темпорального сжатия и географического распространения новых медиа лежит в основе большинства современных потрясений. Чем позже страна включается в медиаэволюцию, тем короче оказываются для нее периоды формирования «медиаответа» на сложность. Чем они короче, тем меньше шансов адаптироваться за счет смены поколений.

Из-за сжатия времени и расширения охвата медиа теперь не редуцируют сложность, а распространяют ее. Эта ситуация провоцирует культурный шок и порождает ресентимент в масштабах, пригодных для политической реакции. Потревоженная архаика ожесточенно сопротивляется, добиваясь порой больших локальных успехов. С точки зрения медиаэкологии реакционизм, экстремизм и международный терроризм являются платой человечества за успешные стартапы Силиконовой долины.

Подобный анализ позволяет предсказать следующие источники напряжения. Они будут связаны с дальнейшим ростом сложности, уже не только не редуцируемой с помощью медиа, но и наводимой ими.

Облачные рантье и большие данные. Дизайнеры цифровых экосистем прилагают все усилия, чтобы каждый пользователь хранил как можно больше своего контента на их платформе. Человек переселяется в сеть, наполняя свое виртуальное жилище (свой профайл) и другие виртуальные присутственные места личными данными и свидетельствами, характеризующими его пристрастия. Накопление и перекрестный анализ персональных данных позволят владельцам экосистем и облачных сервисов: 1) манипулировать интересом, а затем и доступом человека к тем или иным насущным сервисам — информационным, финансовым, политическим; 2) воздействовать на огромную массу кастомизированно и персонально, чего никогда в истории человечества не было.

Борьба старых институций с сетью будет находить поддержку в массах, снова фрустрированных открывшимся иным.

Заполучив все жизненно важные данные на всех людей, облачные рантье будут сдавать алгоритмизированный доступ к этим данным в аренду — корпорациям, политикам, спецслужбам. Сформируется новый тип общества, где облачная рента сменит земельную, сырьевую, финансовую.

Наднациональный характер социальных медиа и облачных сервисов уже очевиден. Старые национальные государства будут интегрироваться в них и/или бороться с ними, справедливо подозревая в них враждебную сущность (хотя враждебность эта носит не столько политический, сколько морфологический характер: сеть против институтов). Риски утраты контроля национальных бюрократий над национальными элитами и национальными массами породят новую волну геополитического, а во многих странах — внутринационального напряжения.

Всеязыковой браузер. Неостановимый процесс информационной экспансии (усложнения мира) приведет к появлению такого типа медиа, как межъязыковой, а затем и всеязыковой браузер. Это будет интерфейс сети со встроенным, незаметным языковым переводчиком, не требующим усилий со стороны пользователя. Он нанесет удар по последнему защитному бастиону традиционных культур — национальному языку. Вся сложность современного мира, все его не поддающееся воображению многообразие обрушится на людей, не защищенных ни языковым барьером, ни старыми трансляционными медиа, служившими для управляемой редукции.

Естественно, традиционные культуры, не успевшие пройти длинный путь медиаэволюции, будут бороться с этим новым монстром глобализма, справедливо полагая в нем смертельную угрозу. Борьба старых институций с сетью будет находить поддержку в массах, снова фрустрированных открывшимся иным.

При этом в конфликте между сетью и старыми институтами будут проигравшие (репрессии, отмирание многих профессий и сервисов), но не будет победителей. Хотя сеть и является более поздней формой соорганизации, она успешно применяет свои принципы только в условиях избытка (контента, материальных ценностей). Тогда как в основе институтов лежит дефицит и его иерархическое распределение. Институты будут способны сохранить свою социальную базу, поддерживая дефицит, что не так уж и сложно, так как одним из видов дефицита является дефицит компетенций.

Конфликт сети и институтов выльется в новую мировую перегруппировку людей и ценностей, подобную той, что произошла в ходе религиозных войн в Европе, когда «сетевое» прочтение Библии схлестнулось с «институциональным». Результатом стали вытеснение и эскапизм «сетевого» подхода и модернизация «институционального», что в конце концов привело к заселению новых континентов, культурной и политической перекройке карты мира.

Понравился материал? Помоги сайту!