Разговор c оставшимся
Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20244586Первый симфонический ансамбль (сокращенно — Персимфанс) — важное явление 20-х годов прошлого века, транслировавшее идеи сознательного равенства и коллективного труда. Главной его особенностью было отсутствие дирижера. Конечно, необходимую согласованность большого количества музыкантов кто-то должен был обеспечивать, увеличивалась роль концертмейстера (ключевой фигурой был скрипач Лев Цейтлин). Но все же музицирование обходилось без нависающей над оркестровой массой фигуры единовластного лидера с дирижерской палочкой, куда-то решительно ведущего за собой. Вместо этого — ответственность каждого, коллегиальность и принципы не оркестра, а камерного ансамбля, только разросшегося почти до 100 человек.
Коллектив, состоящий из высококлассных музыкантов (в него, например, входили оркестранты Большого театра, репетировавшие в свободное от основной работы время), просуществовал с 1922 по 1932 год, еженедельно (!) выступал в Большом зале консерватории, а также на фабриках и заводах. В 1927 году во время своего визита в Страну Советов с ним выступил Сергей Прокофьев, сыграв свой Третий фортепианный концерт, и остался в большом восторге. Но все же ХХ век свернул в сторону дирижеров и диктаторов, Персимфанс и созданные по его подобию оркестры в других городах и странах не выжили.
В 2009 году эту идею возродила группа молодых московских музыкантов под руководством неутомимого мультиинструменталиста Петра Айду. Но это было уже явление скорее андеграундного порядка, симпатичное, но не статусное, что-то из разряда детской креативной зоны. И вот впервые реконструкторов утопии пустили на священную сцену Большого зала консерватории, давно забывшую про социальные эксперименты 20-х. И оказалось, что Персимфанс-2 — это серьезная музыкальная сила, с помощью своей альтернативной организации открывающая новые творческие резервы и попросту — новую увлекательную жизнь старых форм.
Музыканты, одетые кто во что горазд, сидят лицом друг к другу, а уж к публике — как получится. Струнники рассаживаются на сцене кругом, внутри которого — деревянные духовые, снаружи в глубине сцены — медь. Картину дополняют шеренга из восьми арф и четыре рояля, они нужны для финального залпа — прокофьевской «Оды на окончание войны», где, кроме того, в партитуре предусмотрены еще духовые, ударные и контрабасы, а высокие струнные отсутствуют. Атмосфера на сцене царит непринужденная, вплоть до того, что припозднившийся Михаил Дубов — один из четырех пианистов — выходит на сцену уже во время звучания музыки.
Впечатляющий блокбастер Прокофьева имел гарантированный успех. Как и «Завод» конструктивиста 20-х Александра Мосолова — для того чтобы разобраться с его эффектно крутящимися шестеренками, кажется, и впрямь не слишком нужен дирижер. Исполненные во втором отделении брутальные опусы Мосолова и Прокофьева были разбавлены двумя загадочными сочинениями, где какую-никакую руководящую роль взял на себя солировавший за роялем Петр Айду, — скрябинской миниатюрой «Мечты» и медленной частью фортепианного концерта никому неведомого симферопольского композитора Александра Лебедева.
Другое дело — первое отделение: увертюра к «Парсифалю» Вагнера, «Волшебное озеро» Лядова, «Ромео и Джульетта» Чайковского, то есть самое что ни на есть дирижерское царство. Исполнение этих сочинений самоуправляемым оркестровым механизмом (в качестве затравки, еще пока публика усаживалась, изобретатель Александр Зенин воспроизвел на механической пианоле соль-минорную прелюдию Рахманинова) произвело удивительное впечатление. Казалось бы, ноты те же, но стоит избавиться от гипнотизирующей спины возвышающегося за пультом центрального персонажа и ритуального оркестрового дресс-кода с белыми манишками и бабочками — получается чуть ли не другая музыка.
Не подчиненная чьей-либо единой воле, музыка периодически чуть задумывается на одном месте и никуда не идет. Но звук красивый, объемный и трепетный. Он как будто сначала формируется облаком над сценой, а не летит напрямую в зал. Эмоционально происходящее очень захватывает. Оказывается, что соединение разнородных индивидуальных энергий воздействует ничуть не хуже высокотехнологичного и оттюнингованного оркестрового конвейера. Совершенно очевидно, что все музыканты друг друга внимательно слушают, все одинаково включены в процесс, хотя некоторым делегированы полномочия координаторов-концертмейстеров. Сложно не заметить импульсы, которые исходят от сидящей спиной к публике скрипачки Марины Катаржновой или сидящего к ней боком флейтиста Ивана Бушуева, хотя их функции и не афишируются.
Впрочем, опознаются далеко не все, рядом с уже известными музыкантами — начинающие, студенты. Призыв собираться в оркестр был размещен в интернете. Всего желающих безвозмездно участвовать в этом самом многолюдном в новейшей истории Персимфанса проекте набралось 112 человек. Репетиций было четыре — как сейчас принято и в обычных оркестрах. Таким образом, оркестровое самоуправление успешно противопоставило себя дирижерскому самоуправству.
Эта акция, которая может послужить идеальной иллюстрацией к различным типам социального устройства, достойна войти в историю. Но, к сожалению, она не оказалась вполне удачной для выполнения поставленной перед ней практической задачи. Благотворительный концерт под названием «Встань и иди» ежегодно организуют агентство Apriori Art и фонд «Адреса милосердия», его цель — собрать средства на реабилитацию детей с ДЦП. И тут уж ясно, что чем больше публики, тем лучше. А публика все-таки предпочитает не коллективное равноправие, а как раз звезд-идолов — например, дирижеров. Так что сознательных музыкантов пришло послушать совсем небольшое количество сознательных слушателей.
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20244586Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым
22 ноября 20246171Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах
14 октября 202412796Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 202419288Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
9 августа 202419961Быть в России? Жить в эмиграции? Журналист Владимир Шведов нашел для себя третий путь
15 июля 202422617Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
6 июля 202423382Философ, не покидавшая Россию с начала войны, поделилась с редакцией своим дневником за эти годы. На условиях анонимности
18 июня 202428555Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова
7 июня 202428687Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»
21 мая 202429359