29 ноября 2016Академическая музыка
222

Левиафан

Морскую оперу Бриттена про победу зла над добром поставили в Большом театре

текст: Екатерина Бирюкова
Detailed_picture© Дамир Юсупов / Большой театр

Новая работа Большого театра — «Билли Бадд», едва ли не самая важная из 14 опер Бенджамина Бриттена. Она была написана в 1951 году, премьера прошла в лондонском Ковент-Гардене. Несмотря на то что в нашей стране музыка британского классика была на довольно-таки льготном положении (и радикализмом не грешила, и продвигали ее такие люди, как Шостакович, Рихтер, Ростропович и Вишневская), на российской сцене «Билли Бадд» впервые появился только уже в новейшее время, в Михайловском театре. Нынешняя премьера — вторая попытка поселить у нас эту безотрадную красоту, весьма удачная. Из премьерной серии осталось два спектакля — сегодня и 1 декабря, следующая серия — в феврале.

В основе либретто, сочиненного известным британским писателем Э.М. Форстером и продюсером Эриком Крозье, — роман американского писателя-мариниста XIX века Германа Мелвилла (главным творением которого является притча о морском чудовище «Моби Дик»). «Билли Бадд» не похож на все остальные оперы, прежде всего, потому, что в нем вообще нет женских голосов. Место действия — британский военный корабль, замкнутый мужской мир, внутри которого тлеют разнообразные страсти.

Мятежно-военный 1797 год двигает фабулу. Но единственная тема здесь — никакая не Французская революция, а война добра со злом, в которую втянуты три главных героя. Молодой, простодушный, добрый, сильный и прекрасный матрос Билли Бадд, не знающий своих родителей, — аллегория добра, невинности и даже святости, Парсифаль XX века. Его заикание — символ безответности — подводит его в решающий момент. Джон Клэггарт, выполняющий на корабле полицейские функции, — образцовый злодей, свое эротическое влечение к Бадду предпочитающий обратить в ненависть. Капитан Вир — самая сложная роль (она была написана Бриттеном для его многолетнего партнера в жизни и творчестве, тенора Питера Пирса); этот персонаж, испытывающий к молодому матросу отеческие чувства, должен выбирать между человеческой правдой и военным законом, между добром и злом, между жизнью и смертью. И, зная о невиновности Бадда, он тем не менее не противится смертному приговору, отправляет юношу на заклание.

© Дамир Юсупов / Большой театр

Здесь много христианских метафор, которые то и дело проступают сквозь подробное описание морского быта и корабельную терминологию (все объяснения которой можно найти в выдающемся буклете, сопровождающем спектакль). Морская и военная романтика максимально затушевана, вместо нее пацифисты Бриттен и Форстер заполняют оперу тягучим ужасом и отвратительными жестокостями, превращая ее в страстное гуманистическое высказывание.

Режиссер Дэвид Олден (его брат-близнец Кристофер четыре года назад поставил в театре Станиславского и Немировича-Данченко другую оперу Бриттена, вызвавшую немало волнений, — тот самый «Сон в летнюю ночь») подхватывает идеи авторов. Моря и прочих красот в постановке нет, есть клаустрофобские помещения (сценограф Пол Стейнберг, художник по свету Адам Силвермен): блистающая белизной каюта капитана Вира, темные, давящие трюмы с матросами, тюфяки для спанья, в свернутом виде служащие защитой от пуль, куски пемзы для отдраивания палубы, канаты, один из которых в итоге станет виселицей для Билли Бадда. Сцены драк ставила режиссер сценического боя Джессика Джексон-Смит. Художница по костюмам Констанс Хоффман вдохновлялась «Броненосцем “Потемкин”» Эйзенштейна.

© Дамир Юсупов / Большой театр

Хотя Вир поступил в соответствии с законом, режиссер однозначно считает это поражением и отказывает ему в прощении: благословение, которое посылает капитану молодой матрос перед казнью, в спектакле звучит скорее издевательством, свой белоснежный мундир Вир меняет на черный балахон измученного старца и в самом финале утыкается в еще более черную стену. Путь к свету для него закрыт. Возникает незапланированная аналогия с Гришкой Кутерьмой из амстердамского «Китежа» Чернякова, потому что оба персонажа придуманы под одного и того же очень выразительного исполнителя — британского тенора Джона Дашака (он нам не чужой еще и потому, что поет Сергея в новой «Катерине Измайловой» Туминаса в Большом).

Осваивая непривычный оперный стиль, Большой театр снова использовал примерно тот же механизм, что и с прошлогодней генделевской «Роделиндой». Спектакль, в котором, вопреки местным традициям, всего один состав исполнителей, значится копродукцией с Английской национальной оперой (там премьера состоялась в 2012 году) и Немецкой оперой Берлина. Декорации, размещенные на Новой сцене Большого театра, приезжие. Оркестр и хор свои. Западные солисты аккуратно перемешаны с русскоязычными, среди которых главное открытие — молодой и обаятельный минско-киевско-франкфуртский баритон Юрий Самойлов, замечательный Билли Бадд, звезда постановки. Из рядов Большого театра заметнее всего оказался Богдан Волков с отличным легким бриттеновским тенором — он исполняет партию молодого матроса по кличке Новичок. Злодея Клэггарта с увлечением поет бас-баритон Гидон Сакс (родился в Израиле, вырос в Южной Африке, учился в Лондоне, работает по всему миру). Легендарный британский бас старшего поколения Роберт Ллойд мудро украшает спектакль в роли старого моряка, именующегося Датчанином.

© Дамир Юсупов / Большой театр

Мужской колорит оперы нисколько не ведет к монотонности. «Билли Бадд» — это одна из самых красивых и музыкально увлекательных оперных партитур XX века с предельным многообразием тембров и фактур, тончайшей камерной лирикой, мощными хоровыми сценами и чарующими оркестровыми интерлюдиями. Уверенно и чутко управляет кораблем с бриттеновской музыкой хорошо знакомый московской публике и любимый ею маэстро Уильям Лейси (его московский дебют состоялся как раз в том самом «Сне в летнюю ночь»). И как бы ни был черен вывод режиссера, музыкальная часть постановки дарит одно сплошное счастье.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20242046
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 20249846
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202416478
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202420687
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202425956
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202427290