«Находить точки соприкосновения между разными медиа»

В воскресенье, 3 октября, в театре «Школа драматического искусства» пройдет мультимедийный концерт-перформанс «Plug&Play» — совместный проект Aksenov Family Foundation, фестиваля «Территория» и Московского ансамбля современной музыки. Сквозной сюжет вечера, напоминающего о лучших традициях музыкальной программы «Территории», — кросс-дисциплинарный поиск, работа на стыке звука, визуальных и перформативных практик от ведущих композиторов наших дней. В программе — «Don't Whistle, Masha!» Алексея Сысоева (2020), прошлогодний хит «Русской музыки 2.0», и три российские премьеры — «F1» Александра Шуберта (2017), визитная карточка одного из главных героев современной немецкой музыкальной сцены; «A Cow in the Backyard» (2020), свежая партитура Елены Рыковой (Россия/США), созданная резиденткой Гарварда в соавторстве с художницей Марией Корол; «Orbital» (2020) Янниса Кириакидеса — 25-минутная медитация для видео и ансамбля. О том, как писался этот лирический дневник композитора времен пандемии и как в «Orbital» инструментальный ансамбль ведет диалог с мультимедиа, Яннис Кириакидес рассказал Александре Александровой.

— «Orbital» выглядит попыткой зафиксировать состояние той новой реальности, в которой все мы очутились прошлой весной. Как вы пережили 2020 год?

— Мне кажется, в Голландии изоляция была не такой строгой, как в некоторых других странах — по крайней мере, в Европе: можно было выходить из дома, а моя студия находится в 10–15 минутах езды на велосипеде, поэтому я мог просто приезжать туда и работать. Как у композитора у меня было несколько заказов — я только что дописал новую оперную партитуру, поэтому в начале локдауна не очень-то скучал. Но вот когда концерты один за другим стали переноситься или отменяться, у меня стали возникать сомнения — а для чего я вообще сочиняю, если перспективы исполнения моей музыки становятся все более и более призрачными? Сейчас интересно вспоминать, что моей первой премьерой после карантина стала большая оркестровая пьеса, сыгранная в Консертгебау, — я помню, как меня постоянно мучили кошмары, когда я ее писал: партитура для оркестра — это всегда очень большая ответственность, а уж когда ты даже не знаешь, будет ли она сыграна, то неизбежно думаешь: а стоит ли игра свеч? Даже в конце прошлого лета, когда мир стал постепенно заново открываться, и сейчас, когда количество концертов со временем только увеличивается, у меня сохраняется это чувство, будто все заказы и планы «подвешены» и никто не может быть уверен наверняка, что осуществится даже часть из них.

В прошлом году я втайне наслаждался тем, что не чувствовал давления от обязанности быть композитором вне дома, — я был композитором, скажем так, внутри него.

Мы не раз говорили об этом с моими друзьями-композиторами — у всех похожие фобии. Все-таки за последние полтора-два года произошел сдвиг — и уже никто не может с уверенностью сказать, что будет происходить через год или в следующем сезоне.

Для музыкантов 2020 год был очень непростым, но меня как композитора пандемия затронула в меньшей степени, чем многих моих коллег. Я говорю об этом с определенным чувством вины — если честно, мне даже нравилось проводить столько времени дома или в студии, когда не нужно было путешествовать в привычном бешеном ритме, а преподавать можно было онлайн, в Zoom. Мне нравилось это ощущение внезапно высвободившегося времени — хотя на самом деле его было не так уж и много: я принялся за «Orbital», потом работал над часовым струнным квартетом, который писался не по заказу. Я втайне наслаждался тем, что не чувствовал давления от обязанности быть композитором вне дома, — я был композитором, скажем так, внутри него.

— Как вам пришла в голову идея «Orbital»?

— У меня есть группа, которая называется Maze, и в первые месяцы локдауна, пока у нас не было концертов, мы думали о том, что нужно сделать что-то онлайн. Мы решили начать с того, что стали записывать видео, и собирались потом как-то использовать эти материалы. Дорога от моего дома до студии проходит вдоль амстердамской кольцевой дороги А10 — вот ее-то я и снимал. Когда этот привычный маршрут был зафиксирован — а это примерно одна шестая часть всей кольцевой, — я подумал, что можно было бы проехаться с камерой дальше; так все и началось. Я не считаю себя ни видеорежиссером, ни фотографом, ни оператором — у меня есть только айфон, довольно качественно записывающий видео, поэтому я просто продолжал снимать, не претендуя на то, чтобы делать что-то значительное. Конечно, мне было важно запечатлеть это время, ощущавшееся как очень странное — убежден, вы это тоже переживали, когда выходили на улицу: никаких пробок, звенящая тишина в тех местах, которым сам бог велел быть очень шумными, — довольно зловещее чувство.

— Это ведь одна из ключевых идей «Orbital» — когда картинка, которую вы фиксируете, кажется поначалу спокойной и даже умиротворенной, но на деле она наполнена драматическим содержанием. Очень важную роль здесь играет эффект глитча — реальность, за которой наблюдает ваша камера, то и дело искривляется, начинает «фонить».

— Интересно, что изначально «Orbital» должна была выглядеть несколько иначе: у меня было примерно десять видеозаписей, которые я наложил на своеобразную карту кольцевой дороги, но мне показалось это слишком сложным — было слишком много общей информации, но ничего ценного для музыкантов, за что они могли бы зацепиться. Понадобилось много времени, чтобы понять, как работать с исходными видеоматериалами, — я сомневался, стоит ли их обрабатывать, добавлять ли эффект глитча, о котором вы говорите. Я попробовал добавить нечто вроде объемных пузырей, удлиняющих пропорции, я хотел, чтобы они выполняли функцию своеобразной партитуры, но мне показалось, что это выглядит слишком мило, гладко — а это было бы не так интересно. В итоге я пришел к тому, что в «Orbital» появились, как я их называю, «воздушные змеи» — это плавающие объекты, генерируемые компьютером, которые «запускают» сами музыканты. К одному или нескольким инструментам подключены микрофоны, и, когда громкость звучания превышает установленный порог, это запускает движение «змея» — его форма, место, траектория движения определяются случайным образом. Мне нравится, что в какие-то моменты музыканты не просто взаимодействуют с видео, но способны своей игрой влиять на то, что зритель видит на экране, — в каком-то смысле это идеальная для меня ситуация.

Глитч я использую отчасти и по визуально-эстетическим причинам — мне хотелось сделать изображение менее реалистичным, чем-то напоминающим сон. Но в какой-то момент я подумал о том, что было бы интересно создать ситуацию взаимодействия с ним «змея», — я представляю себе глитч как пять линеек нотного стана, как музыкальный холст, и если «змей» попадает в это поле, то музыканты могут на это отреагировать. В инструкции для исполнителей сказано, что музыканты должны следить за всплывающим «змеем», связанным с одной из нот, обозначенных на видео, — и затем могут управлять звуком в зависимости от движения «змея». Исполнители могут работать и с ситуацией, когда «змей» взаимодействует с глитчевой частью изображения: я рекомендую, например, добавлять в саундтрек «Orbital» посторонние шумы — хотелось бы добиться напряжения между чистым и более тревожным звуком.

Предоставлять исполнителям свободу принимать художественные решения самостоятельно — это вообще сущая радость.

— Видео, созданное вами для «Orbital», является одновременно и партитурой, по которой играют музыканты. Как устроено это взаимодействие ансамбля и записи?

— Повторюсь: самое важное для меня — чтобы у музыкантов была возможность влиять на то, что мы видим на экране. Предоставлять исполнителям свободу принимать художественные решения самостоятельно — это вообще сущая радость. У меня, конечно, есть свои предпочтения, но мне не хотелось бы их слишком сильно навязывать — всегда интересно, когда музыканты находят свои собственные решения и ходы. В инструкции к «Orbital» помимо нот, «вшитых» в видеоряд пьесы, есть еще и набор мелодий, которые на экране не появляются. В видео то и дело появляются числа от одного до пятнадцати — так зашифрованы эти мелодии, которые можно исполнять на любых инструментах.

— Сверхсюжет большинства ваших произведений — синтез музыки и мультимедиа, одновременно вы всегда проблематизируете восприятие музыки, коммуникацию с ней. Какое место в этом смысле в вашем творчестве занимает «Orbital» — и какая роль в ней отведена публике?

— Когда я говорю о мультимедиа и анализирую их значение для меня, я часто имею в виду не прямые отношения между звуком и изображением, когда одно иллюстрирует другое на любом из уровней — темпоральном, семантическом, повествовательном, метафорическом. Интересно, когда есть контраст или, наоборот, совпадение: замечая нечто общее, зритель пытается соединить оба явления в своем восприятии. Поскольку «Orbital» — это видеопартитура, значит, исполнителям приходится реагировать и переводить на музыкальный язык нечто визуальное, а вот насколько это считывается аудиторией — интересный вопрос. Я не уверен, понимают ли зрители, что «змей», к примеру, запускается музыкантами, — большинство людей, с которыми я разговаривал после первого концерта, не понимали, что все работает именно так. Но эта связь есть — и она, конечно, влияет на создание пьесы как целого. С другой стороны, в «Orbital» атмосфера музыки и атмосфера визуальных эффектов отчасти коррелируют друг с другом — и, конечно же, не нужно забывать о том, что на видео также есть звук, являющийся частью записи, которую я немного обработал, и ее присутствие тоже привносит гармонизирующее и объединяющее начало. Моя общая стратегия при работе с видео или другими медиа заключается в том, чтобы находить точки соприкосновения между ними — но чтобы одновременно каждый из элементов выражал независимо что-то свое.

Когда я придумываю новую пьесу, то представляю себя на месте аудитории — по крайней мере, пытаюсь представить, как та или иная идея будет восприниматься извне. У меня нет определенного представления о том, что должен чувствовать зритель. В случае «Orbital» мне бы хотелось, чтобы она смотрелась немного сюрреалистично, магически, как во сне, но я не могу гарантировать, что во время исполнения каждый почувствует себя именно так. Должен признаться, что я не слишком уверенно чувствую себя по отношению к работам с таким типом визуальности, — в «Orbital», например, я не до конца уверен в оправданности применения глитча и похожих эффектов, потому что они смотрятся очень броско. Обычно мои видео куда более графические, я значительно больше работаю с текстом — и чувствую себя в этом увереннее, так что «Orbital» выходит за пределы моей зоны комфорта.

— Московская премьера «Orbital» станет вторым по счету исполнением вашей пьесы. Как в минувшую субботу прошла ее мировая премьера в Мюнстере и принесла ли она какие-то открытия?

— Одну вещь я действительно понял: это довольно долгая 25-минутная пьеса с определенной структурой, в которой интенсивность звучания возрастает волнообразно, — и музыканты здесь играют ключевую роль в созидании формы целого. В Мюнстере «Orbital» исполнялась большой командой из 15 человек — возможно, им было сложно существовать ансамблево, а мне бы хотелось, чтобы возникала ситуация сговора. Но пусть они играют это так, как играют, — не люблю командовать музыкантами.

Премьера была очень странной: на саундчеке все звучало просто прекрасно, и я был абсолютно счастлив. Все-таки запись, которую мы выпустили задолго до концерта, делалась по отдельности каждым из исполнителей, так что «змеи» не коррелировали с тем, что играли музыканты, — поэтому, когда мы наконец сыграли «Orbital» вживую и все заработало как надо, это было великолепно. Во время концерта мне было очень непривычно сидеть вместе с публикой — я уже много лет не слушаю свои премьеры из зала, потому что обычно сижу за компьютером или за микшерным пультом. Но в Мюнстере во время исполнения все начало глитчить по-настоящему, а потом компьютерная программа и вовсе сломалась — так что пришлось все играть заново. Это катастрофа, конец, подумал я в тот момент, — но в итоге музыканты справились на ура.

— В программе «Plug&Play» вместе с российской премьерой «Orbital» прозвучат произведения Александра Шуберта, Елены Рыковой и Алексея Сысоева, в каждом из которых по-своему ведется диалог между музыкой и мультимедиа. Как вам такое соседство?

— Я давно знаком с Александром Шубертом, и мне очень нравятся его работы. Они совсем не похожи на то, чем занимаюсь я, — гиперактивные, виртуозные и в то же время сюрреалистичные. Елена Рыкова работает просто блестяще — мне всегда доставляет наслаждение наблюдать за тем, как мои коллеги, в том числе из России, экспериментируют в области мультимедиа. На самом деле эстетически я чувствую очень тесную связь со многими российскими композиторами, и мне ужасно жаль, что я не смог приехать сейчас в Москву. Одновременно я счастлив, что мне не придется ни о чем беспокоиться, — я обожаю музыкантов МАСМа, они много играли мои «открытые» партитуры, и, убежден, они поймут «Orbital». Очень хочу услышать это исполнение — надеюсь, «Территория» его запишет.

Понравился материал? Помоги сайту!