«Можно только догадываться, каким семьянином был Бах»

В музее-усадьбе «Архангельское» впервые проходит фестиваль старинной музыки «Шедевры барокко». Двумя концертами его открыл Джулиано Карминьола — один из самых известных в мире скрипачей-аутентистов. В ближайшие дни выступят оркестр Musica Viva под управлением Александра Рудина (6 июня), Берлинская академия старинной музыки (7 июня) и венецианский ансамбль Il Pomo d'Oro со скрипачом Дмитрием Синьковским (9 июня). Форум завершится 10 июня выступлением легендарного оркестра Europa Galante под управлением скрипача и дирижера Фабио Бьонди. Главным концертом фестиваля для многих любителей барокко станет вечер Юлии Лежневой: в сопровождении Musica Viva она исполнит арии Вивальди и Генделя. В неполные 25 лет у этой российской певицы — эксклюзивный контракт с Decca, сотрудничество с лучшими барочными дирижерами и вокалистами, выступления на крупнейших фестивалях мира. Между концертами тура «Гендель в Италии» Юлия нашла время для выступления в Москве. А накануне поговорила с Ильей Овчинниковым.

— Как сложилась программа «Гендель в Италии»?

— Мы давно хотели сделать новую программу вместе с Джованни Антонини — она появилась, совместными идеями вдохновленная. С Il Giardino Armonico и Антонини всегда хочется делать что-то новое — давать концерты, записывать диск... тур включает Финляндию, Португалию, Англию, Испанию, Австрию, Хорватию, Норвегию. В Москве маленький перерыв — смешанная программа из Генделя и Вивальди, затем Германия и Турция. Только что пела «Генделя в Италии» в Бергене — там каждый год проходит очень крупный фестиваль, с барочной музыкой и не только. Про Зальцбург или Вербье мы чаще слышим, чем про Берген, о котором я до недавнего времени не задумывалась. Но, когда меня пригласили, я поняла, что это очень престижный фестиваль, к тому же в таком восхитительном месте, и с погодой очень повезло.

— Интересно, что эту программу вы поете не только с Il Giardino Armonico: в ряде концертов тура вам аккомпанировал Барочный оркестр Хельсинки — в Хельсинки, в Лиссабоне, в том же Бергене...

— Да, Il Giardino Armonico очень занятые, они не могут приехать всюду, а Барочный оркестр Хельсинки — замечательный, мы давно друг друга знаем. В апреле у нас была эта же программа с небольшими изменениями — и очень здорово встретиться снова. Они не только замечательные музыканты, которых одно удовольствие слушать, но и такие теплые люди, такие радостные... Мы не виделись с 2010 года, но, когда я приехала в Хельсинки на репетицию, было ощущение, что я и не уезжала никуда. С Аппо Хяккиненом приятно работать — он легкий человек, фантастически ведет переписку, замечательный дирижер и много важного советовал мне во время репетиций, у него совершенно особое видение музыки. Надеюсь, мы еще будем выступать вместе.

— Эта программа меняется для вас в зависимости от ансамбля и дирижера?

— Безусловно. С Антонини чувство абсолютно итальянское, никуда не денешься. А у Аппо манера скорее немецкая или английская, ощущение ближе к Гардинеру или Херревеге. Постоянный дух импровизации — это кредо Il Giardino Armonico: они все время ищут, не доводя поиск до конца, оставляя ощущение недосказанности в хорошем смысле слова, мимолетности. Со временем я надеюсь эту программу расширить. В ней арии из опер, из ораторий, есть антифон «Salve Regina» — надеюсь со временем представить эту программу и в России.

— Вы ведь стали больше прежнего выступать в России, верно?

— Да, приглашать стали чаще — это очень хороший знак. Даже чаще, чем я могу, приходится отказывать, расписание не позволяет. Приятно — не то слово, я очень горда, что наконец так получается. После гастролей и больших, и маленьких, как в Бергене, возвращаюсь в Москву обязательно. Если поездка — около двух недель, стараюсь, чтобы и отдых занимал столько же времени.

— Какое место вы отводите Генделю среди великих композиторов? Гендель или Бах — популярная тема для споров на музыкальных форумах.

— Ни один день без музыки Баха у меня не обходится, я постоянно ее включаю — обычно это «Хорошо темперированный клавир» в исполнении Гленна Гульда или «Гольдберг-вариации». А раньше слушала без перерыва «Страсти по Матфею», «Страсти по Иоанну», Мессу си минор, кантаты и мотеты. И Гендель, и Бах для меня крайне загадочны, хотя они были, судя по всему, очень разными людьми — можно только догадываться, каким семьянином был Бах и каким свободолюбивым был Гендель, что, наверное, отражает и музыка. Музыка Генделя, которая звучит в нашей программе, написана почти моим ровесником, и я пытаюсь представить себе, что у него в голове происходило, какой это был сгусток страсти, энергии, как у него в душе все кипело и потом выплескивалось в музыке.

— В последнее время вы пели с двумя российскими оркестрами — Большим симфоническим оркестром Владимира Федосеева и Musica Viva Александра Рудина. Поделитесь впечатлениями о каждом, пожалуйста, — обычно вы выступаете с ансамблями более компактными, нежели БСО; как вам работалось?

— Очень легко, интересно и по-доброму. На концерте у нас такая связь возникла с дирижером — я чувствовала отеческую его заботу, а для меня важнее всего именно атмосфера. Они не просто «справились», а блестяще сыграли — в том числе вещи, которые для них непривычны, например, Броски и Сальери. Владимиру Ивановичу хотелось, чтобы они это попробовали, чтобы им это было интересно, — очень надеюсь еще с ними выступить. С Musica Viva контакт тоже складывался легко, мы хорошо друг друга понимали. Репетировали на их базе, и я там так раскрепостилась с ними, что даже советы какие-то стала давать. Очень подробно разбирали каждую фразу, каждый нюанс, стремясь абсолютно слиться друг с другом. Было и время, и желание, и вдохновение — замечательные несколько дней репетиций.

— Три года назад в интервью вы говорили: «Агенты эксплуатируют молодых певцов до такой степени, что в тридцать они поют как в шестьдесят и скоро их выкидывают. Все стараются взять певца как можно моложе, выжать из него все что можно и выбросить». Удается ли вам не попасть в этот конвейер и строить свои планы самой?

— Тогда я была очень этим озабочена, боялась попасть в такую ситуацию и боролась с ней. Сейчас есть круг людей, кому можно доверять; завязалось много знакомств с музыкантами, с промоутерами, которым не наплевать на здоровье певцов, которые очень заботливы, и мне уже немного спокойнее.

— Как сейчас складывается ваш график, на сколько лет он расписан и в какой степени вы можете управлять им сами?

— Расписан более или менее стандартно, сейчас 2017 год обсуждается. В моем расписании нет коллапса, меня приглашают, когда я свободна, это меня более чем устраивает, и мне очень нравятся все идеи, которые кипят вокруг меня, новые фестивали, новые оперные театры... все это очень интересно. Можно самой планировать туры, выбирать оркестры. Лучше всего этот баланс, когда можно и откликаться на приглашения, и свое что-то планировать — представляться людям по-разному. Интересно, как разные промоутеры, разные дирижеры, приглашая тебя, видят тебя в разном свете. Это очень ценно и не дает заскучать. То месса, то оперная роль, то барочная партия в концерте, то турне с одной программой и разными оркестрами...

— Три года назад вы впервые участвовали в оперной постановке — «Гугенотах» Мейербера. Этот сценический опыт у вас пока единственный?

— Да, с тех пор были исключительно концертные версии опер, но ближайшая постановка — уже в ноябре в Королевской опере Версаля. Буду петь главную женскую партию в опере Хассе «Кир, царь Персии» — это ее французская премьера, за которой последуют турне и запись. Макс Эмануэль Ценчич будет петь заглавную партию и впервые выступит в роли постановщика! Опера с грандиозным количеством речитативов... а через год меня ждет дебют в Ковент-Гарден в роли Церлины. Состав потрясающий: Доротея Рёшманн, Альбина Шагимуратова, Алекс Эспозито, Кристофер Мальтман, Роландо Вильясон... Дирижировать будет Ален Альтиноглу, а на гастролях в Японии — Антонио Паппано.

— Рассказывая о «Гугенотах», вы говорили, что не занимались прежде актерским мастерством, не играли на сцене, и для вас это был шок. В связи с предстоящими ролями планируете ли этим заняться?

— Обязательно буду смотреть записи разных постановок перед тем, как начинать эту работу. Не думаю, что буду брать уроки: когда ты оказываешься в гуще событий и должен что-то сделать сам, это развивает тебя гораздо больше, чем если создавать себе комфортные условия и брать педагога. Если я буду себя уверенно чувствовать в музыке, в своей партии, мне будет интересно прийти на репетицию и сравнить то, как я себе это представляла, c тем, как это будет на самом деле, права ли была я. Работа над собой плюс совместное творчество с режиссером и дирижером — все это будет очень интересно.

— Продолжается ли ваше сотрудничество с Марком Минковским?

— Последний раз мы выступали вместе в прошлом сезоне в парижском зале Плейель, когда отмечалось тридцатилетие оркестра «Музыканты Лувра». У Марка были и другие идеи, но они не совпали с моим расписанием, хотя встречаться с ним — всегда огромная радость, он для меня почти член семьи, родной человек. Его влияние на меня, его роль в моей жизни и карьере, в моем постижении репертуара невероятно важны.

— В камерных программах вы пели Шуберта, Шумана — то есть в сторону романтики ваш репертуар все же расширяется?

— Пока эта программа осталась единственной. Не так просто давать много концертов в год с фортепиано, нагрузка гораздо больше, чем когда ты поешь с оркестром три арии в первом отделении и четыре во втором. И мы с моим пианистом Михаилом Антоненко решили пока с этим не торопиться, но новые идеи есть — вдобавок к французской программе, которую мы исполняли на «Декабрьских вечерах»: «Пять стихотворений Бодлера» Дебюсси и «Летние ночи» Берлиоза. На Шуберта проще решиться, хотя были сложности и музыкальные, и с немецким языком. Но постепенно я понимаю, что это не важно — важнее то, насколько ты понимаешь и чувствуешь стиль. Шероховатости будут, но главное — преодолеть барьер: мол, есть записи таких исполнителей, после них я не могу ни в коем случае... можешь!

— Нужно ли сегодня делать записи, насколько этот процесс вас увлекает?

— Еще как увлекает! По-моему, это должна быть неотъемлемая часть работы музыканта. Я надеюсь на то, что это останется после нас, никто это не уничтожит. Делать записи дорого, приходится платить за это самим. Но у нас хорошие отношения с компанией Decca, и я надеюсь, что после первого диска будут второй и третий, как планировалось, что контракт продлится и все будет хорошо. Речь именно о сольных дисках — другие у меня выходили на разных фирмах, например, «Stabat Mater» и пара мотетов Перголези с Филиппом Жарусски на Virgin Classics. Звукозапись безумно интересна, хоть я и не считаю, что нужно полностью отдать себя ей и прекратить концерты. Это другой мир, другой процесс, кардинально отличающийся от концертной деятельности. Он развивает твою выдержку, концентрацию, здоровье и выносливость.

— Что нового вы учите сейчас?

— Готовлю «Маленькую торжественную мессу» Россини для выступления в парижском Сен-Дени с Оттавио Дантоне и Франко Фаджоли — я никогда ее не пела, должно быть очень интересно. Но, когда ты приезжаешь уставшей после турне, нужно освободить себя, прежде всего — морально. А для этого — не брать в руки никаких нот. Мне и так постоянно предстоит что-то новое. Даже если это та же программа, как Гендель, но с другим оркестром — то абсолютно другая манера игры, другое восприятие, и все идет по-новому. Мне повезло — я довольно быстро учу ноты, разбор с нуля мне достаточно легко дается и доставляет огромное удовольствие, не нужно много времени на это тратить.

Понравился материал? Помоги сайту!