«Бабушка, ну когда меня покажут по телевизору, ты поймешь!»

2 и 3 июня в Архангельском пройдет XV международный фестиваль «Усадьба Jazz», который вновь соберет на своих сценах музыкантов со всего мира. Среди них: группа Принса The New Power Generation с концертом — посвящением великому музыканту, саксофонист Донни Маккаслин, известный по работе над последним прижизненным альбомом Дэвида Боуи «Blackstar», молодая звезда джазовых фестивалей Джейкоб Кольер, которому прочат большое будущее Херби Хэнкок и Куинси Джонс. А также Ёлка, SunSay, Игорь Бутман и многие другие. Егор Антощенко встретился с президентом «Усадьбы Jazz» Марией Семушкиной и музыкальным директором Еленой Моисеенко, чтобы обсудить прошлое и будущее фестиваля.

— Давайте отмотаем пленку на 15 лет назад. До первого фестиваля в Архангельском у вас были опыты подобных проектов? Чем вы занимались до «Усадьбы Jazz»?

Мария Семушкина: У меня был опыт организации культурных мероприятий, я работала в посольстве Франции, помогала проводить фестиваль французского кино, концерты французских групп. Еще раньше я окончила факультет журналистики МГУ, у меня была программа о роке на «Радио 1», я работала в детско-юношеской редакции телеканала РТР, много писала в разные издания, имела опыт работы в маркетинге. Одним словом, поработала в разном качестве, чтобы применить это все потом в работе над фестивалем. Проектов такого масштаба у меня до «Усадьбы Jazz» не было.

Елена Моисеенко: Я окончила факультет иностранных языков, писала статьи для Elle Decor, журнала «Счастливые родители». Еще у меня за плечами был джазовый колледж, потом я семь лет пела в рок-н-ролльной группе. Какое-то время я продолжала заниматься вокалом, работая в Art Mania, но заметила, что только к концу урока перенастраиваюсь на музыку, все время думаю о работе. Но на первом фестивале я еще не работала — просто пришла как зритель.

— Расскажи тогда о своих зрительских впечатлениях — тебе сразу было понятно, что этот проект будет существовать долго?

Моисеенко: Я это сразу почувствовала. Меня первый фестиваль очень впечатлил, там была живая творческая атмосфера. Были театральные перформансы, люди из мира современного искусства, взрослая джазовая тусовка из музыкантов и фанатов. На закрытии играли Нино Катамадзе & Insight — это был их первый большой фестивальный концерт, до этого они выступали в основном по клубам. А театр «Огненные люди» поставил перед сценой «Партер» огромную телегу и сжег. Это было поперек всех правил пожарной безопасности — но выглядело очень зрелищно. Так что тот фестиваль был для меня как глоток свежего воздуха — я еще тогда не знала, что буду многие годы заниматься его музыкальной программой.

— Маша, как родилась идея провести джазовый фестиваль в усадьбе?

Семушкина: На нее натолкнули переговоры в одной табачной компании, которая хотела провести ребрендинг одной из марок. Им хотелось сделать джазовый фестиваль, привнеся в концепцию русский стиль. А у меня были друзья — джазовые музыканты, я ходила к ним на репетиции в джазовый колледж на Ордынку. Я стала думать на эту тему, советоваться с ними, и у меня родилась идея сделать такой фестиваль в Архангельском — эта усадьба была первой, которая пришла в голову. Конечно, при подготовке первого фестиваля мы набили всевозможные шишки — но к нам пришло больше 5000 человек. Вообще удивительно, что все это сложилось. Очень помогло разрешение тогдашнего директора Архангельского Владимира Длугача. Он, с одной стороны, очень переживал, что мы вытопчем все газоны и повалим статуи, а с другой — был ценителем джаза и вообще хорошей музыки. Я сказала ему, что хочу сделать здесь русское Монтрё, и он мне поверил.

— Ты помнишь свои ощущения, когда первый фестиваль завершился и телега догорела?

Семушкина: Точно помню, что выпила много коньяка под вечер, потому что у нас был алкогольный спонсор. Было какое-то ощущение братства, я видела людей старшего поколения, которые как будто радовались, что дожили до этого момента: были Василий Павлович Аксенов, Александр Георгиевич Филиппенко, который танцевал перед сценой. Они не уходили со сцены «Аристократ», где играл более мейнстримный джаз. У меня не было рации, так что я все время волновалась, что происходит на других сценах, все ли музыканты смогли уехать, не произошло ли что-то незапланированное. На мою бабушку, которой тогда было много лет, произвело впечатление, что меня показали по телевизору. Она все время интересовалась, чем я занимаюсь и почему так мало времени провожу с дочкой — ей тогда было меньше года. Я ей рассказывала, что делаю фестиваль, она говорила: «Ну какой еще фестиваль!» Тогда я ей сказала: «Бабушка, ну когда меня покажут по телевизору, ты поймешь!» И тут меня действительно показывают по Первому каналу, так что вопросы исчезли.

— Ты тогда представляла, что посвятишь этому проекту последующие 15 лет?

Семушкина: Это был такой опыт, после которого я поняла, что все, что было до него, — даже самые яркие впечатления и моменты — было «так себе». Потому что фестиваль — это целый спектр самых разных эмоций. Ты одновременно разруливаешь по рации какие-то нереальные проблемы, слушаешь на сцене любимого музыканта и испытываешь те же эмоции, что и люди вокруг. Это очень серьезная школа жизни: такой проект развивает тебя и лично, и профессионально. Потом либо эта работа кажется тебе пресной, либо ты подсаживаешься на это как на наркотик, тебе хочется еще и еще.

— Кто из тысячи музыкантов, выступивших на «Усадьбе Jazz», был самым капризным и привередливым?

Моисеенко: Самая дурацкая история связана с гитаристом Джоном Скофилдом, когда он впервые сыграл в Архангельском. Его менеджер относилась к нам с недоверием, делала из каждого пункта райдера проблему. И сам он приехал на площадку жутко недовольный. Когда он подошел к гримерке, поднялся сильный ветер, и она просто взлетела на полметра. К счастью, вокруг было много техников, которые подхватили ее и, мило улыбаясь Скофилду, начали прикручивать к земле шуроповертами. Но выступление прошло замечательно, и, когда мы в следующий раз пригласили его на фестиваль в Петербург, он ответил, что с радостью приедет и тот концерт в Москве ему очень понравился.

Маркус Миллер на «Усадьбе Jazz» в 2007 году

— Сложно ли было приглашать первых зарубежных звезд, убеждать их агентов?

Семушкина: Поскольку я работала во французском консульстве, то первые контакты завязывались через французов. Одной из первых звезд, которых мы привезли, был Маркус Миллер. Его агент был французом, я хорошо помню нашу встречу. Я прилетела в Париж, мы сели в одном из ресторанов рядом с Нотр-Дамом, и я просто начала ему рассказывать про то, как создавался фестиваль, через какие трудности нам пришлось пройти. Он так впечатлился, что сказал: «Я сделаю все, чтобы вам помочь». И в итоге мы получили Маркуса Миллера в три раза дешевле, чем он тогда стоил! Потому что его обычный гонорар тогда не могли себе позволить.

Моисеенко: Потом было проще: мы заработали себе репутацию, через нас прошло очень много артистов. Каких-то сложностей в общении с агентами нет. Есть особенности: например, англичанам свойственно несколько менторское отношение. Итальянцы более расслабленны, иногда безалаберны. Как, кстати, и некоторые американцы. Главная сложность — это чтобы артист был свободен в дни фестиваля. Как бы ни хотелось сделать программу со стройной концепцией, в итоге все зависит от этого.

Я сказала ему, что хочу сделать здесь русское Монтрё.

— Кого из программы юбилейного фестиваля можете особенно порекомендовать?

Моисеенко: Я очень рада, что к нам приедет Джейкоб Кольер — это настоящий джазовый музыкант XXI века, который сделал карьеру благодаря интернету. Не очень типичная для джаза история. Очень рекомендую посмотреть его видео на YouTube, где он сам играет на всех инструментах. И первый альбом он записал самостоятельно у себя дома в Лондоне. Раньше он выступал один, ему для этого сделали в MIT (Массачусетском технологическом институте — одном из лучших технических вузов мира) специальную саунд-систему. Но на «Усадьбе Jazz» он выступит с составом из шести человек. Еще к нам приедет Донни Маккаслин — очень интересный нью-йоркский саксофонист, который записывался с Дэвидом Боуи. Это такой напористый и энергичный интеллектуальный джаз — думаю, что тем, кто слышал пластинку Боуи «Blackstar», объяснять больше ничего не надо.

Джейкоб Кольер исполняет «Don't You Worry 'bout a Thing» Стиви Уандера

Семушкина: Мне очень понравилась группа AYWA, которую я услышала на фестивале Visa for Music в Марокко. Они смешивают фольклор стран Северной Африки с роком, дабом, джазом — получается чистый шаманизм, очень энергичная и затягивающая музыка. Еще приедет любимец нашей публики — камерунский басист Ришар Бона, которого мы впервые привезли в Россию в 2005 году. Он приедет с программой, где сплетаются африканская и латиноамериканская традиции. И, конечно, я очень многого жду от группы The New Power Generation, которая исполняет песни Принса; она выступит в самом финале фестиваля перед салютом, это всегда очень специальное время для меня — да и для нашей публики, думаю, тоже.

Мы наблюдаем очень мощный рост нашего молодого джаза.

— Как обстоят дела с омоложением аудитории «Усадьбы Jazz»? Что слушают ваши дети — и есть ли возможность услышать этих артистов на фестивале?

Моисеенко: Фейс, Фараон, группа «Нервы» — вряд ли мы сможем их пригласить на «Усадьбу Jazz»: у нас все-таки интеллигентная аудитория, мы не опускаемся до агрессивных и чернушных текстов. Да и мы им не нужны — это музыка, которая найдет свою аудиторию. Я успокаиваю себя тем, что наряду с Фейсом моя 15-летняя дочка все-таки слушает Дэвида Боуи и The Beatles — значит, что-то там заложено и Фейса она перерастет. При этом понятно, что хип-хоп сейчас — самая популярная музыка, и многие джазовые музыканты дружат и работают с рэперами. У нас на фестивале, например, выступит новая московская джазовая группа Brainwork со специальным гостем Леваном Горозией (L'One).

Семушкина: Мои дочки слушают Ёлку — они очень обрадовались, что она у нас будет выступать. В Париже мы ходили на Нору Джонс — им тоже понравилось. Что до «Усадьбы Jazz», то могу сказать, что сцена «Аристократ» в этом году у нас выглядит гораздо моложе, чем на других джазовых фестивалях. Я вообще наблюдаю очень мощный рост нашего молодого джаза: это видно хотя бы по вечеринкам в Powerhouse, где собираются в основном 20-летние. Поэтому на сцене Jazz Club у нас выступят нижегородцы The Soul Surfers, проект Даниила Никитина 21 PM, очень интересная группа Under Influence. Все это новое поколение музыкантов, за которым мы внимательно наблюдаем.

The Soul Surfers featuring Myron and E — «You Can Run (But You Can't Hide)»

— Изменились ли ваши отношения с западными агентами, музыкантами, промоутерами в последние годы из-за внешней политики России? Или это business as usual?

Моисеенко: Пока отказов приехать к нам из-за политики не было, если музыканты не приезжают, то по другим обстоятельствам. Есть другой неприятный тренд: государства стали урезать бюджеты на культуру, причем это касается и европейских стран. Одна моя подруга из Франции говорит, что там по этой причине закрылось много залов, где исполнялась классическая музыка.

Семушкина: Мне кажется, что у музыкантов, с которыми мы имеем дело, достаточно вопросов и к своим политикам: по поводу налогов, мигрантов и так далее. Вообще правительство не любят все и во всех странах. Я ни разу не видела людей, которые были бы на 100% довольны политическим руководством. Мы отвечаем на взвинчивание агрессии в обществе попыткой объединить самых разных людей на почве творчества. В какой-то момент я решила собрать в одном пространстве очень разных, но одинаково интересных людей, которые разделяют со мной какие-то жизненные ценности. Я не знаю другого фестиваля, где на одной территории были бы и hand-made, и фотолаборатории, и какие-то странные арт-объекты. Среди этих людей никогда не было лишних: мы скорее позовем маленькое заведение, где хозяин сам жарит мясо для бургеров, чем какую-то сеть питания. Кажется, у нас в стране мы первыми заложили основы такого фестивального отдыха: ведь тогда образом музыкального фестиваля чаще всего была картина большого поля, на котором стоит несколько сцен, рядом ряд пивных палаток и ряд пластиковых туалетных кабинок. Кроме того, когда у меня стали подрастать дочки, я поняла, что в Москве нет фестиваля для всей семьи: такого, куда можно было бы прийти со своими детьми. И мы стали придумывать детскую программу: квесты, музыкальные конкурсы, что-то еще. Кстати говоря, это было в те времена не так просто: найти людей, которые организуют качественную детскую площадку. Но мы росли, наши партнеры росли вместе с нами. Сейчас для детей до десяти лет у нас действует бесплатный вход.

Самая важная задача — получать удовольствие независимо от складывающихся обстоятельств.

— Маша, много ли за эти годы было моментов, когда тебе хотелось все бросить?

Семушкина: Да, особенно на первых фестивалях, когда я брала на себя очень много работы и за время подготовки и самого мероприятия полностью себя опустошала. Возникало желание несколько дней провести в закрытой комнате, ни с кем не разговаривать. Или уехать на природу и обниматься с деревьями. Со временем я научилась делегировать ответственность, доверять людям из команды и более отстраненно смотреть на неприятности. Но с деревьями я продолжаю обниматься до сих пор. И стараюсь расслабляться чаще и больше времени проводить с семьей. Вообще самая важная задача — это получать удовольствие независимо от складывающихся обстоятельств. Потому что произойти может все что угодно. Слетел спонсор, не пришли люди и фестиваль ушел в ноль или в минус — и ты понимаешь, что весь год ты и твоя команда будете выбираться из долгов. Как говорил один мой друг: тебе не надо ехать в Тибет к монахам, чтобы учиться стрессоустойчивости, принятию вещей такими, какие они есть. Пусть они пройдут твой путь директора фестиваля — сами многому научатся. Сейчас я смотрю на «Усадьбу Jazz» как на такую красивую мозаику, которую ты все время складываешь. Как на уникальную возможность вот так небанально и ярко проживать жизнь. Наверное, это отличает меня от других директоров фестивалей, которые видят в них только бизнес.

— Вряд ли они видят только бизнес. Все-таки организация музыкальных мероприятий — не та сфера, куда люди идут зарабатывать деньги в первую очередь.

Семушкина: Многие видят и fun, но это проходит. И удержать этот fun на протяжении 15 лет очень важно. Потому что начинает казаться, что это день сурка: у тебя каждое лето Архангельское, салют, «Партер» и «Аристократ». Поэтому важно каждый раз находить в этом какие-то новые краски, в первую очередь, для себя. Каждый раз я жду фестиваля и думаю: будет ли он каким-то особенным, возникнет ли эта магия? Никогда не знаешь, откуда она берется. Иногда я ловлю этот момент, когда вроде бы ничего особенного не происходит: я просто иду по аллее, солнечная погода, навстречу тоже идут счастливые люди… И вдруг я думаю: «Боже, какое счастье, вот он, этот миг, — он происходит здесь и сейчас!»

Программу фестиваля можно посмотреть на официальном сайте

Понравился материал? Помоги сайту!