27 февраля 2014Современная музыка
424

Дженни Уилсон: «Все должны быть феминистами»

Шведская певица и продюсер, трехкратная лауреатка Grammis, объясняет, почему у нее за плечами винтовка

текст: Денис Бояринов
Detailed_picture© Jenny Wilson

На прошлой неделе Дженни Уилсон неожиданно для себя стала трехкратным лауреатом премии Grammis, старейшей музыкальной премии Швеции и Скандинавии. Жюри удостоило независимую певицу и продюсера, которая призывает людей требовать от себя и от окружающего их мира невозможного — лучшего будущего и социальной справедливости, награды за лучшее видео и лучший альбом, а также назвало продюсером года. Такое признание в Швеции — стране, где невероятно сильна школа музыкального продюсирования, представители которой делают образцы лучшей мировой поп-музыки, — стоит особенно дорого.

2 марта Дженни Уилсон впервые выступит в Москве на шоукейс-фестивале Russia:Music:Change вместе с тремя русскими инди-группами — Chikiss, «Наадя» и Сheekbones.

— Вы ожидали, что выиграете на Grammis, побив топового диджея и продюсера Avicii?

— Нет. Я была удивлена — даже шокирована. Но, мне кажется, я понимаю, чем руководствовалось жюри Grammis, когда решило присудить мне награды. Я работаю в очень оригинальной манере, и я — женщина-артист, которая борется за выражение своих идей и делает это самостоятельно. В поп-индустрии столько женщин-певиц, за которыми стоят мужчины-продюсеры. Их проекты — это обман. Я же все делаю сама. Поэтому из трех призов, которые я получила, самый важный для меня — «Продюсер года».

Jenny Wilson «The Future»


— Ваши пластинки хорошо продаются в Швеции? Вы можете сравнить свои коммерческие успехи с Avicii?

Avicii суперуспешен. Он сейчас более успешен, чем когда-то ABBA. А я — самостоятельный продюсер, который не идет на компромиссы. Мне никогда с ним не сравниться в продажах. У меня совершенно другой подход: я — художник, который строит свою вселенную. За это, я думаю, и дали Grammis. У моей музыки есть другие качества — не такие, как у коммерциализированного продукта Avicii.

— Мне кажется, что такой взгляд жюри возможен только в Швеции, где социальная справедливость — священная корова для общества и государства. Невозможно себе представить, чтобы американскую Grammy или британскую Brit Awards выиграл музыкант, который не продается тиражами в десятки тысяч и не находится под крылом у мейджора. Правильно ли я понимаю, что лейбл Gold Medal Recordings, который выпускает ваши альбомы, — ваш собственный? Когда вы успеваете?

— Мне не приходится сидеть в офисе сутками и делать всю работу по лейблу. Часть ее я делегирую Sony Music — мой лейбл с ним на лицензионном договоре. Это обычная практика. Но я принимаю все решения сама и плачу за них тоже сама. Я хочу быть честной по отношению к своему продукту, поэтому не могу отдать управление им кому-либо. Это для меня очень важно.

Jenny Wilson — «Autobiography»


— Вы долго шли к этим наградам — расскажите, с чего начиналась ваша музыкальная карьера.

— Моя первая группа называлась First Floor Power. Мы основали ее в 1997-м — за пять или шесть лет совместной работы мы записали пару альбомов и много выступали в Швеции и Дании, но оставались инди-группой с уважаемым именем, однако без большого успеха. Мы были культовые, но не знаменитые. В First Floor Power я прошла школу того, как надо делать музыку и выступать на сцене. В 2005-м я выпустила первую сольную пластинку — мне помогли The Knife. Альбом «Love and Youth» вышел на их лейбле Rabid Records. Альбом очень понравился людям — я получила такой уровень отклика, который не замечала прежде в First Floor Power. Я доехала с гастролями аж до Австралии. Потом у меня родился второй ребенок, поэтому пауза между первым и вторым альбомом, «Hardships, была велика — четыре года.

«Hardships стал концептуальным альбомом о материнстве. Я сочинила песни о повседневных материнских заботах. Потом я переписала «Hardships в аранжировках для госпел-хора, и мы с ним много гастролировали — почти два десятка человек на сцене, у нас была мощная энергетика. Я выпустила эти песни на альбоме под названием «Blazing» — это было в 2011-м. И только что я выпустила четвертый альбом «Demand the Impossible.

First Floor Power — «We Are the People»


— Песни на «Demand the Impossible связаны с социальными проблемами. Это тоже было отмечено жюри Grammis?

— Да, возможно. На «Demand the Impossible я описываю свой взгляд на общество и его проблемы — и я провожу параллели со своим телом. Я ведь долго и трудно болела — дважды у меня диагностировали рак груди, я проходила сложный курс лечения. В какой-то момент я подумала, что на тело можно взглянуть как на модель общества, это ведь комьюнити клеток. Я стала переносить проблемы своего тела на проблемы общества. Проецировать внутренние переживания на внешний мир. Тело стало обществом, а общество — телом. Понимаете, о чем я? С одной стороны, мой альбом говорит об универсальных проблемах, с другой стороны — это очень личная, интимная запись человека, который прошел через труднейший период в жизни. Я хотела показать людям, что с помощью музыки, даже такой доходчивой, как бы попсовой, как моя, можно говорить о серьезных вещах.

— Мне альбом «Demand the Impossibleнапомнил последнюю запись The Knife «Shaking the Habitual», в которой сочетаются эффектный звук и политические лозунги.

The Knife куда более политические — слишком политические. К тому же они не обращаются к собственному опыту — они рассуждают на острые темы. Даже не рассуждают — манифестируют, как политические деятели с трибуны. Они экспериментируют с идеями — отстраненно. У меня другой взгляд, очень персональный: я гляжу изнутри, из своего тела, из своей пережитой боли.

© Anders Kylberg

— И на обложке «Hardships, и на обложке «Demand the Impossible вы изображены с винтовкой за плечами. Женщина с оружием — это какой-то важный для вас символ?

— Я против огнестрельного оружия и против насилия, скажу сразу. Но нельзя отрицать, что оружие — очень мощный символ, символ власти, символ агрессивности. Я использовала его в разных значениях. На обложке «Hardships за моими плечами игрушечное ковбойское ружье — деревянная винтовка, сделанная в 60-х. Она означает повседневную борьбу женщины, только что ставшей матерью, и одновременно — защиту, которую мать дает своему ребенку. На «Demand the Impossible винтовка символизирует человека, которого достало происходящее и он выходит на улицу разбираться с проблемами. Сожми кулаки — покажи, что ты чувствуешь! Вот что говорит эта картинка. Но если их сравнивать — то винтовка с «Hardships для меня важнее.

Jenny Wilson & Tensta Gospel Choir — «Anchor Made of Gold»


— Для вас очень важны идеи феминизма — вы не только пишете песни на темы проблем женщин, но и сочиняете музыку к выставкам, посвященным радикальным феминисткам, которые отрицали, в частности, институт семьи. При этом ваша собственная семья довольно традиционна, у вас двое детей, муж...

— Мужа нет. Мы разошлись пару лет назад. А детей действительно двое... Для меня феминизм — это очень просто. У всех должны быть равные права и возможности — у мужчин и женщин, черных и белых, голубых и зеленых. Мы все должны быть равны. Это так просто. И не надо усложнять. Почему за одинаковую работу людям с благополучным происхождением больше платят? Это несправедливо. Я выступаю против разделения людей по половому признаку. Например, мне говорят: как здорово, что в твоей группе играют женщины — ты привлекаешь внимание к проблемам женщин и бла-бла. Чушь! Они играют в моей группе не потому, что они женщины, а потому, что они те персоны, с которыми я хочу играть. Я выступаю за право каждого быть тем, кем он хочет. Мне повезло — я росла с чувством абсолютной уверенности в своих силах. Я никогда не сомневалась, что смогу достичь желаемого. Но в мире живет столько женщин, у которых нет шанса заняться тем, чем они хотят. И у меня в голове не умещается — как это вообще возможно? На мой взгляд, все должны быть феминистами.

Jenny Wilson — «Pyramids (Rose Out of Our Pain)»


— Сколько лет вашим детям?

— 12 и 7.

— С кем вы их оставляете во время гастрольных поездок?

— С отцом. Я же не Мадонна — у меня нет финансовой возможности возить их с собой. К тому же им надо учиться. Но я не так много гастролирую — уезжаю максимум на две недели. Большую часть времени я дома и могу быть со своими детьми. У меня хорошая работа.

Поэтому я рада, что у меня нет оглушительной международной карьеры и продолжительных мировых туров. Я бы не смогла пожертвовать детьми ради карьеры. Они для меня определенно стоят на первом месте.

— Что дети думают о вашей музыке?

— Раньше они не обращали на нее внимания. Но теперь, после того как меня наградили Grammis, их в школе стали спрашивать обо мне учителя и вывешивать статьи обо мне на доску объявлений в классе. И вот тут они задумались — хм, а наша мама делает что-то интересное (смеется). Мой 12-летний сын Генри любит ту же музыку, что и я, — ему нравятся рэп и танцевальная музыка. Мы танцуем вместе...

Думаю, теперь они считают, что их мама крута (смеется).

Шоукейс-фестиваль Russia:Music:Change:

27 февраля — Стокгольм, Södra teatern / Kägelbanan
1 марта — Петербург, DaDa
2 марта — Москва, «Мастерская»


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20244964
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20246520
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202413100
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202419582
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202423653
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202428956
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202429612