Чучо Вальдес: «Дружба с СССР стала толчком для кубинской музыки»

11 июля на фестивале «Усадьба Jazz» в Санкт-Петербурге выступит пианист Чучо Вальдес — пятикратный лауреат премии «Грэмми» и один из главных послов музыки Острова свободы на Западе. Вальдес был первым музыкантом, догадавшимся объединить африканские ритмы и кубинскую фольклорную музыку с джазом, роком и фанком. На фестивале он выступит со своей группой Irakere, которая произвела фурор в джазовой Америке 1970-х и недавно отпраздновала 40-летний юбилей.

— Вы играете на фортепиано с трех лет, о ваших выдающихся способностях ходят легенды.

— Так говорил мой отец — сам я этого, конечно, не помню. Он однажды вернулся с работы и увидел, как я играю. Он спросил маму, кто меня учил: она ответила, что я просто повторял то, что услышал у него. Мой отец — Бебе Вальдес — был музыкальным директором кабаре «Тропикана», благодаря чему я впоследствии услышал очень много джазовых легенд. С пяти лет я стал заниматься с педагогом, потом пошел в музыкальную школу — ну и так далее.

— Кто из музыкантов, которых вы тогда услышали, повлиял на вас больше всего?

— Прежде всего, сам мой отец. Ну и Бадди Рич, Нэт Кинг Коул, которых я услышал в девятилетнем возрасте. Плюс Арт Тэйтум, Телониус Монк, Билл Эванс — все великие пианисты.

— Что поменялось в вашей жизни после революции?

— Стало сложнее получать информацию, пластинки. Отношения между Кубой и США были сами знаете какими. Джаз был запрещен. Но мы продолжали играть дома, в каких-то других не предназначенных для этого местах — так было до 1967 года, когда в политике что-то поменялось и джаз понемногу стал возвращаться на сцены. Тогда я с другими отличными кубинскими музыкантами создал Orquesta Cubana de Música Moderna — биг-бэнд, игравший джаз, версии песен The Beatles. Которые до этого тоже были запрещены, кстати.

Orquesta Cubana de Música Moderna — «La Fria»

— А как появилась идея создать такую группу, как Irakere, — в музыке которой объединились джаз, кубинские ритмы, рок?

— В 1958 году я посетил Болгарию. И там увидел отличную джазовую группу — она называлась Focus 55, они играли такую смесь из местного фольклора и джаза. И я подумал: «Хм, а ведь у нас тоже замечательная и богатая народная музыка. Я мог бы сделать то же самое, но с африканскими ритмами, музыкой народа йоруба». Сначала это было трио, причем вместо барабанов у нас были batá — это такие перкуссионные инструменты, традиционные для Кубы, Коста-Рики. Оно звучало довольно необычно по сравнению с хрестоматийным джазовым трио, где есть фортепиано, контрабас и барабаны. Потом я стал расширять этот состав, добавилась духовая секция — и в результате в 1973 году образовалось Irakere.

— Каким образом вам удалось в те годы выбраться на гастроли в Штаты?

— В этом есть большая заслуга босса Columbia Records, который услышал об Irakere, в 1978 году сам приехал на Кубу, нашел нас и предложил контракт. Это был первый случай, когда кубинская джазовая группа заключила контракт с американским лейблом. А потом мы выступили на фестивале в Ньюпорте, где играли Билл Эванс и Маккой Тайнер — два моих кумира. Это было незабываемо!

Irakere — «Misa Negra»

— Вы вообще говорили, что это был лучший концерт в вашей жизни.

— Да, пожалуй, это так. Мы репетировали как черти. Мы сыграли там композицию «Misa Negra» («Черная месса»), вдохновленную традиционной музыкой народа йоруба, — и это было настоящей сенсацией, до этого в Штатах ничего подобного не слышали. После того как пластинка с этим концертом попала в продажу, мы стали еще и первой кубинской группой, получившей «Грэмми».

— Но ваша музыка — это фьюжн во всех смыслах слова: помимо латиноамериканского джаза вы исполняли еще и обработки классики, «Адажио» Моцарта, например.

— Да, потому что я впитал и классическую музыку тоже: я обожаю Шопена, Моцарта, Бетховена. И особенно Рахманинова — и вот я попробовал как-то объединить все эти элементы: Рахманинова, фанк, рок, африканские ритмы, кубинскую музыку.

Играть вместе с американскими джазменами — это нет, лучше не надо.

— В записях 1970-х годов помимо прочего слышно влияние «электрического» Майлза Дэвиса. Вы следили за его экспериментами в те годы?

— Безусловно. Хотя я открыл его гораздо раньше. Я вам больше скажу: в то время менеджмент Columbia Records (где выходили и пластинки Майлза. — Е.А.) предложил нам сделать совместную запись. Им показалось это интересным: труба Дэвиса и наша афрокубинская музыка. И сам Майлз был очень воодушевлен. Но этого не получилось из-за запрета кубинских властей. Там была тонкая ситуация: мы устраивали их как такая вывеска, лицо кубинской музыки на Западе. Но играть вместе с американскими джазменами, тем более такими одиозными, как Майлз, — это нет, лучше не надо.

— После вашего успеха в Irakere мечтали попасть, наверное, все кубинские музыканты. У вас был очень строгий отбор?

— Я всегда искал талантливых молодых музыкантов. И в моей группе The Afro-Cuban Messengers играют только самые лучшие — лучший басист, лучший барабанщик. Вы помните группу Jazz Messengers Арта Блэйки? Это была не просто группа, а настоящая школа для молодых музыкантов — там играли Уэйн Шортер, Кит Джарретт, Дональд Берд, все-все-все. Irakere тоже была такой школой — только для кубинских музыкантов.

The Afro-Cuban Messengers at Jazz à Vienne

— Со Штатами понятно. А в СССР вы в те годы бывали? Остались какие-то впечатления?

— Да, конечно. Я очень много путешествовал: кроме Москвы и Петербурга был в Риге, Киеве, Одессе, в Азербайджане. Нас везде замечательно принимали — интерес был огромный. Вообще дружба с СССР стала огромным толчком для кубинской музыки. После 1958 года сюда стали приезжать многие специалисты — в том числе и преподаватели фортепиано. И они создали лучшую школу, когда-либо существовавшую в стране. Появился обмен — многие студенты отправились по обмену в консерваторию имени Чайковского в Москве.

— Вы не прониклись электронной музыкой, как Херби Хэнкок? На пересечении электроники и афрокубинских ритмов в последние годы возникает очень много интересного.

— Я совсем немного экспериментировал с сэмплерами, электронным звучанием в 1990-е. С Херби мы, кстати, выступали вместе в Гаване — на двух фортепиано. Но, если честно, мне больше нравится «классический» звук. Я сейчас очень много слушаю джаза, классики, рока, фанка. После того как мы переехали в Испанию с семьей, проникся фламенко — мне очень нравится его ритмика.

— Irakere не так давно исполнилось сорок лет. Что нужно делать, чтобы не разочаровать людей, которые помнят твои ранние концерты? И как привлечь новых слушателей?

— Очень важен правильный репертуар. Необходимо постоянно менять стили, не играть одно и то же. К счастью, кубинская музыка в этом смысле очень богатая: болеро, румба, ча-ча-ча. Столько разных ритмов, что публика не успевает заскучать. И у каждого музыканта должен быть «свой момент», свое соло. Например, сначала вся группа играет вместе, потом по очереди солируют, потом опять вместе. В конечном счете, все дело в движении.

Помимо Чучо Вальдеса на фестивале «Усадьба Jazz» в Санкт-Петербурге выступит множество других замечательных музыкантов: полная программа — на сайте фестиваля.

Понравился материал? Помоги сайту!