Новый. Русский. Не твой

В среду, 5 марта 2014 года, я увидел то, чего не ожидал увидеть никогда в жизни. Не лично, к сожалению, увидел, а на видео и фотографиях, но все же. В Донецке прошла массовая, около 10 000 человек, демонстрация в поддержку независимой Украины. Огромная толпа с украинскими флагами. В центре десятки людей несли полотнище в несколько метров длиной. Такие обычно видишь не на протестных митингах, а на спортивных парадах. Они символизируют не протест, а гордость за причастность к чему-то большему, что не унести одному, как и это огромное знамя.

Я много раз был в Донбассе, много с кем разговаривал, но ни разу не встречал ни в Донецке, ни в остальных шахтерских городах людей, настроенных проукраински. Села — другое дело; донбасские села не отличить от других украинских: мазанки, подсолнухи, украинская речь. Но городской Донбасс всегда был прорусским. Последняя неделя это изменила. Теперь проукраински настроенных граждан — по крайней мере, граждан активных, готовых выходить на улицы, — в Донбассе на порядок больше, чем пророссийских.

Сейчас украинские СМИ много пишут о том, что Путину с его крымским десантом удалось сплотить Украину так, как это не удалось ни одному ее президенту. Что в разделенной стране наконец-то образовался единый украинский народ.

Утверждение красивое, но скорее всего преждевременное. Да, русскоязычное население не поддалось на провокации и не показало массового желания входить в состав России. Существовавший десятилетиями раскол между украиноязычной и русскоязычной частями страны в некоторой степени преодолен. Правда, о том, что на Украине сложилась новая, цельная нация, говорить рано. Хотя запад страны и проявляет невиданную доселе открытость, восток по-прежнему относится к нему весьма настороженно. Однако рождение нации все равно состоялось. Но не общеукраинской (хотя, возможно, и это последует), а второй русской.

Для того чтобы обособиться, надо от чего-то оттолкнуться.

Последние 20 лет русскоговорящим гражданам Украины не хватало национальной идентичности. Частью русского народа они не были, потому что русский народ жил в России и имел российские паспорта. Частью украинского — тоже, потому что украинский народ говорит по-украински, а не по-русски. Так они и жили, не обладая никакой общей идентичностью, кроме региональной — одесситы, харьковчане, киевляне. Жили неплохо, никто их не угнетал, никто, что бы там ни говорило российское ТВ, не заставлял забывать русский язык. Собственно, поэтому — потому что на них не было давления ни с украинской, ни с русской стороны — у них не было нужды определяться. Или, скорее, не было возможности. Ведь для того, чтобы обособиться, надо от чего-то оттолкнуться.

В истории это происходило не раз. Так, отколовшись от Британии, появился американский народ. Чтобы стать народом, ему потребовалась война за независимость. Когда это произошло, свободное население взбунтовавшихся Тринадцати колоний было вчетверо меньше населения Великобритании.

Освободившись, США сами стали катализатором появления канадской нации. В 1812 году британские армия и флот увязли в войне с Наполеоном, и американцы решили освободить от английского владычества своих братьев в британских колониях на севере. Северные братья не захотели, чтобы их освобождали, и, несмотря на то что их было вдесятеро меньше, прогнали американцев домой. В результате войны против непрошеных освободителей разрозненные жители территорий к северу от Великих озер и почувствовали себя впервые единым народом.

То, что к созданию новой нации часто приводит война, — не случайно. Чтобы осознать свою отдельность, людям нужно внешнее давление. Так из мягкого графита под воздействием высокого давления и температуры получаются алмазы. Сейчас таким давлением стали занятие Крыма российской армией и разрешение на ввод войск на Украину, которое Путин попросил у Совфеда. В России взорвали бомбу, и ударная волна за какие-то часы сплотила прежде аморфную массу.

К населению самого Крыма это скорее всего не относится, но к остальной Восточной и Южной Украине — вполне. Знакомый журналист Марк Крутов, только что посетивший Донецк, рассказал о случайном знакомстве с тамошним силовиком (!), готовым защищать Донбасс от российских освободителей с оружием в руках: «Воевать против таких же, как мы, русских, с тем же оружием и говорящих на том же языке, будет тяжело, но только до первой большой крови». Подобные разговоры я вижу сейчас на украинских русскоязычных форумах. Часть из них, конечно, пустая болтовня. Но только часть. На следующее утро после решения СФ о введении войск перед военкоматами по всей Украине — в том числе в русскоязычных регионах — стояли очереди.

Изменилось настроение и у моих киевских и одесских знакомых. Еще месяц назад они в принципе поддерживали майдан, но не верили, что с уходом Януковича на Украине что-то серьезно изменится. На демонстрации они не ходили, думали вместо этого об эмиграции. В начале марта они вместе с тысячами других вышли на улицы, чтобы поддержать независимость Украины. Кое-кто даже готов записаться в армию. Очень надеюсь, что этого не потребуется и до войны дело не дойдет.

Если русские Украины станут отдельной нацией, они сумеют ужиться с украинцами, организовав «зонтичный» народ.

Конечно, среди русскоязычных есть и такие, кто совсем не против ввода русских войск. Они тоже митингуют, но их гораздо меньше. На самую большую пророссийскую демонстрацию в Одессе выходило около 5000 человек. На проукраинскую — от 12 до 20 000. И это в городе, который никогда не считал себя Украиной. Десятитысячные митинги прошли в Днепропетровске, Николаеве и Кривом Роге. Люди несли украинские флаги, пели украинский гимн и кричали «Слава Украине», но друг с другом они говорили по-русски.

Эти люди — еще не нация, а только ее ядро, вокруг которого она будет кристаллизоваться. Если русские Украины действительно станут отдельной нацией, они сумеют ужиться с украинцами, организовав с ними «зонтичный» народ, как это удалось, например, разноязычным швейцарцам. Тем более что украинцы руку дружбы русскоязычным соседям уже вроде бы протянули.

На это уйдет еще два-три десятка лет, но процесс начался. И вряд ли он остановится. Некоторые считают патриотизм глупостью, но у людей есть потребность чувствовать свою принадлежность к чему-то большему. И приятнее, когда это большее ассоциируется со свободой, а не с ОМОНом и танками. Для успешного существования нации кроме свободы нужны, конечно, законность и благополучие. Если Украине не удастся победить коррупцию, навести порядок в правовой системе и поднять экономику, то все нацстроительство будет бессмысленным. Да и самой страны, возможно, не станет.

Но сейчас, когда у украиноязычной и русскоязычной частей страны появилась наконец готовность договариваться, появилась и возможность построить нормальное, процветающее общество. Если это удастся, это будет иметь большие последствия и для России. Хотя бы потому, что у многих россиян тоже проблемы с национальной идентичностью. Им трудно — да и не хочется — ассоциироваться с государством, живущим по принципу «Время, назад!», и с людьми, которые поддерживают этот откат в мрачное прошлое. Как писал по такому же поводу Солженицын: «С вами мы не русские!». Проблема в том, что те, кто хочет жить в первой половине XX века, возможно, представляют в России подавляющее большинство. Поэтому идея эмигрировать к свободным соседям, которые говорят на твоем языке и с которыми русским быть хочется, может стать для многих весьма заманчивой. В 2012 году из России на Украину, по официальным данным, переехали 12 473 человека. Скоро желающих может стать много больше. Вопрос в том, захочет ли Украина их принимать. Канадцы после войны 1812 года не один десяток лет не хотели принимать американских иммигрантов, считая их потенциальной угрозой. Их можно понять. Сейчас украинцы радушно зовут к себе жить всех сочувствующих россиян. Но это — лишь пока не начали стрелять. Как только прозвучат первые выстрелы, русские по разные стороны границы окончательно станут врагами. Лучше бы они не звучали.

Понравился материал? Помоги сайту!