«Русский марш» или марш мигрантов?

COLTA.RU продолжает рубрику «Ответная реакция»: уважаемые нами люди отвечают на вопрос, горячо обсуждавшийся на этой неделе. Несколько дней назад Федерация мигрантов отказалась от идеи проведения митинга, ранее заявленного на 4 ноября. Зато в День народного единства по Москве пойдет «Русский марш». Вопрос остается открытым. «Русский марш» или марш мигрантов: кому вы сочувствуете? С кем вы могли бы объединиться в День народного единства — и почему?

Александр Баунов
Дмитрий Ольшанский
Илья Будрайтскис
Борис Кагарлицкий
Александр Гаврилов
Вячеслав Курицын
Михаил Бастер
Алена Владимирская
Сергей Давидис
Антон Носик
Павел Власов-Мрдуляш
Михаил Калужский
Николай Клименюк
Кирилл Медведев
Александр Уржанов
Наталия Осипова
Дмитрий Бутрин

Александр Баунов

филолог, журналист

K списку

Мне кажется, мы опять пытаемся сформировать два пакета, запечатать их и каждый надписать каким-нибудь названием. Если человек не ходит на «Русский марш» и не считает мигрантов страшным злом, то он непременно должен быть против визового режима, считает, что миграция — это исключительно ресторанный мультикультурализм, и думает о несчастных мигрантах, как им помочь, сделать что-нибудь прекрасное. Однако можно быть против «Русского марша» и при этом не считать, что мы завтра погрязнем в фашизме. Есть некий соблазн после Бирюлева и перед «Русским маршем» сказать, что мы опять отличаемся от всего мира в сторону самых страшных, нелепых и опасных для всего человечества. Но мы, в общем, не сильно выделяемся в худшую сторону на фоне человечества по части отношений с чужими, пришлыми: это видно и по цифрам, и по разговорам. Не нужно бояться русского фашизма больше, чем он того стоит. Рассказывая о том, какой вокруг сгущается грозный русский фашизм, можно, во-первых, напугать мигрантов и превратить их в гораздо более сплоченную, боящуюся всего отдельную группу. Во-вторых, этим мы подсказываем властям и прочим политикам, куда идти за народной поддержкой. Мы хотим зарубить зло на корню, чтобы все были настороже, а с другой стороны, и пугаем людей больше, чем нужно (первое, что сейчас знает китаец о России, даже китайский менеджер или тайваньский, — это что его там побьют скинхеды), и даем повод властям и политикам двигаться в эту сторону: потому что вот что интеллигенция пишет, вот как у нас народ настроен националистически, нетерпимо, вот где сила, вот где популярность, вот на чем надо играть.

А народ на самом деле настроен спокойнее, чем мы изображаем. Хочет скорее порядка, чем всех чужих перебить. Несочувствие «Русским маршам» ведь не означает, что все полицейские, пограничные меры автоматически записываются в разряд фашизма. Никоим образом не сочувствуя погромам, тем не менее можно вполне трезво относиться к полицейским мерам. В конце концов, мне в Европу поехать труднее, чем человеку из Средней Азии или Закавказья поехать в Россию. Окажись я нелегалом в любой европейской стране, меня со всем моим древнегреческим несимпатично вышлют. Тогда я должен, мы должны считать правительство каких-нибудь Нидерландов фашистами. А ЕС — фашистской организацией. А если они не фашистская организация — можно обсуждать полицейские меры, депортацию нелегалов, центры временного содержания, визовый режим и не быть фашистом. Сочувствие мигрантам в том смысле, что их нельзя бить, что они имеют право на поиск общечеловеческого счастья, не обязано превращаться в какие-то левацкие рыдания, что Европа всем должна потому, что она богатая в бедном окружении, а Россия всем должна потому, что так случилось, что она теперь тоже богаче дюжины соседей. А вчера была беднее, но я по этому поводу не помню в том же 98-м году, когда я учился в Германии, разговоров в духе «давайте всем миром поможем и пожалеем». Разговоры были совсем другие: не можете организовать жизнь у себя — вот и едете к нам. И что это мы вам все деньги даем (это про кредиты МВФ), а все без толку.

А праздник совершенно дурацкий. С кем нам объединяться в День народного единства? Мы не можем определить, какая мы нация: гражданская, имперская, национальное государство и т.д. Национальное государство в нынешних границах не получается, про имперскую нацию говорить вроде бы неприлично, к тому же тогда нужен и император, которому народы будут присягать. Остается какая-то такая гражданская нация. Может, стоить объединиться вокруг того, чтобы не пугать друг друга? Жители России не очень дружелюбны сами по себе не только к мигрантам, но и друг к другу. Вот надо ввести день всеобщего дружелюбия, день онтологического альтруизма: праздник, когда ты признаешь чужого, другого равным себе, всех (независимо от убеждений, ориентаций и происхождения) — полезными гражданами отечества. А не одних полезными, а других вредными. Тоже мне единство. Это будет вполне себе евангельски, церковно и православно.

Дмитрий Ольшанский

публицист

K списку

Если рассуждать отвлеченно-теоретически, то, разумеется, я мог бы сочувствовать только «Русскому маршу». Марш мигрантов, который к тому же поддерживается властями, — это вообще какая-то вопиющая наглость и абсурд, возможный только в нашей стране. Но кроме идеологии и теорий есть еще и повседневная практика. Признание правоты и близость — не одно и то же, и потому признать правоту русского национализма в данном случае я могу, но отождествиться с теми, кто здесь и сейчас его представляет, — а это либо подростки с агрессивными наклонностями, либо мирные, но сильно травмированные «заговором» и «плохими евреями» люди — я не в состоянии. Вообще я думаю, что у интеллигенции нет «своей» стороны в конфликте русского народа с народами евразийскими. Народы евразийские кругом неправы, русские же, в свою очередь, правы, но за их правотой стоят такая социальная чуждость и такая агрессия, что гусь свинье, конечно, союзник против мясника, но в целом все-таки не товарищ. Так что ничьи марши я посещать, увы, не буду.

Илья Будрайтскис

художник, историк, публицист

K списку

Сам по себе этот торжественный «День» — грубая, но безотказно работающая конструкция, созданная для воспроизведения ложных моделей единства и оппозиции: единства с властью и полицией — и противостояния коренных жителей и темнолицых чужеземцев, попирающих традиции нашего якобы гармоничного и проверенного веками коллективного общежития. Я мечтаю о дне, когда самодовольному единству элиты всех цветов и оттенков будет противостоять единство всех работающих за гроши и униженных бесправием. Когда от имени народа будет выступать сам народ — большинство, которому нечего делить и нечего терять, кроме своих цепей, страха и преступной ненависти друг к другу.

Борис Кагарлицкий

социолог, политолог, публицист

K списку

Я думаю, что четвертого числа нужно остаться дома. Заняться чтением книг, слушанием музыки или самосовершенствованием. Потому что никакого такого праздника 4 ноября нет и быть не может. Праздник — это не то, что власть объявила праздником, а то, что выросло из реальной истории, из реальной жизни, и то, что значительная часть общества считает для себя знаковой датой. В данном случае 4 ноября по факту стало праздником русских националистов и фашистов. Причем среди русских националистов — именно самой крайней, экстремистской и ультраправой, части. Власть их этой датой подарила, и по факту никакого другого смысла, нежели «день русского фашиста», эта дата уже не имеет и иметь не будет. Поэтому если у нас нет сейчас возможности прикрыть «Русский марш», то остается необходимость работать над изменениями в обществе. Но это не вопрос одного дня, это вопрос длительной и серьезной работы.

По поводу возможного марша мигрантов. Чисто теоретически рано или поздно мигранты станут иммигрантами, и когда они станут иммигрантами, они станут россиянами. И соответственно почувствуют себя частью общества, которая, естественно, будет добиваться своих прав. Но для этого они, повторяю, должны стать иммигрантами. Это принципиальная вещь, которая в наших дискуссиях старательно обходится. Ведь на самом деле ситуация в России почти ничего общего не имеет с ситуацией, допустим, во Франции, несмотря на кажущееся сходство. Люди, приезжающие в Россию на три-пять месяцев, — это люди, которые не имеют никаких интересов в российском обществе. И поэтому они мирятся с дискриминацией, ужасными, нечеловеческими условиями труда — потому что это все для них временное и не имеющее никакого отношения к их жизненной стратегии и долгосрочным интересам. Более того, это в какой-то мере вписывается в их жизнь: помучиться три месяца, чтобы заработать себе на то, чтобы прокормить семью и родственников не менее года или двух. По-настоящему сопротивление со стороны этого социального слоя, который можно определить как иностранных рабочих, начнется с того момента, когда они начнут пускать здесь корни, если их жизненной стратегией будет остаться и жить здесь. У них не будет иного выхода, кроме как сопротивляться. Но это произойдет в тот момент, когда они перестанут мигрировать. Пока этого не происходит, рассчитывать на серьезное сопротивление нет причин. Это первый момент. А второй — как раз та часть иностранных переселенцев, которая пустила корни, — это, как правило, не гастарбайтеры, а, что называется, гастгешефтеры, то есть мелкая буржуазия, которая опять-таки не будет организовываться по принципу этнической солидарности, потому что на самом деле они смогут откупаться, давать взятки и т.д. — это нормально для них, учитывая их материальные возможности.

Александр Гаврилов

литературный критик, журналист

K списку

А там нет какой-нибудь скамейки запасных? Мне не нравится идея ни одного из этих маршей, и я не думаю, что проблемы, которые сегодня стоят перед Россией и Москвой, — в первую очередь, распад и самоустранение от предписанной деятельности всего государства (в лице, например, МВД, ФМС, их паспортных столов и т.п.) — так вот, эти проблемы никак не могут быть решены раздельным, преимущественным или даже совместным шествованием.

Вячеслав Курицын

писатель, журналист, литературный критик

K списку

Мне жаль и тех, и других. У всех, как это принято выражаться, своя правда. Объединяться разумно с теми, кто близко, защищать нужно свою локальную группу.

Михаил Бастер

художник, дизайнер

K списку

Я стараюсь держаться подальше от этих балаганов, с моей точки зрения, абсолютно спекулятивных и провоцирующих истерики в виртуале и СМИ, хотя сам вопрос очень серьезный и, наоборот, требует трезвой оценки и серии последовательных комплексных решений. А тут уже в первом вопросе заложены двойной стандарт и категоричность. Как в одном советском фильме — «ты за коммунистов или за большевиков?». Я при таком раскладе, когда весь этот балаган можно интерпретировать и вести в любую сторону, как некогда сделал поп Гапон, — ни за кого. Так, мимо проходил — пожал плечами. Мигрируют сейчас многие, в том числе коренные москвичи в Америку, или, например, на Бали, или в глубинку, в поисках лучшей жизни, комфорта или праздности. Перебираются в другие города и из других городов талантливые, образованные жители, чтобы учиться и работать, — это все разные люди. С какого перепугу я должен ставить эту категорию мигрантов и иммигрантов на одну полку с дикими (даже по мнению таких же мигрантов и культурно интегрированных, образованных представителей московских семей, кланов и диаспор) разночинцами и маргиналами из той же Азии?! Давайте будем честны, хоть раз отделим мух от котлет и признаем, что здесь, в Москве, под некими «мигрантами» понимается сейчас не что иное, как новая городская субкультура, вульгарно называемая многими «даги», «хачи», «черные», родом из советских коррупционных 70-х, занимающаяся сейчас совсем уже агрессивным самоутверждением на чуждом им культурном пространстве, и от этой субкультуры открещиваются уважаемые, образованные, компактно проживающие семьи и диаспоры, локально сохраняющие здесь свои корни и традиции. С другой стороны, мы наблюдаем активную медийную политизацию этой проблемы, которая есть не что иное, как выпуск пара вместо решения проблем. Не вижу ничего странного, что сквозь этот медийный колпак временами прорываются действительно серьезные волнения низов, реагирующие на уличное насилие и коррупцию прежде всего, а потом уже на помянутую «субкультуру мигрантов». Тут я, каким бы странным это ни показалось, за порядок, причем пирамидальный, и мне по барабану, на каких ценностях эта «правильность» будет построена в теории, лишь бы были простые, работоспособные правила, всем понятные и исполняемые. Основанные на местной культуре, уж простите, но она есть и давно работает, что не мешает выводить ее на новый, более качественный виток. Тогда и марши не нужны будут, и низы отстроятся автоматически, как это было во времена моей юности, когда субкультуры спортивные и меломанские были вполне себе интернациональны, вбирали в себя и богему, и «лимиту» и пребывали на другом уровне общения и культуры городской. Все эти правила давно пора вырабатывать заново и внедрять сверху. Мы почти 30 лет живем в другой стране, а вместо этого многие топчутся десятилетиями (!) на митингах. Мне вот не до ерунды (маршей), поэтому могу предложить новую форму — объединенный марш русских мигрантов. Заодно сообща и определимся с понятием «русскости». Сейчас этот вопрос здесь не менее проблемный и запутанный. Вот к маршу москвичей присоединюсь запросто — тут мне все прозрачно и внятно по требованиям и уровням. А покамест относительно объединения с виртуальными общностями вынужден пребывать на позициях москаля-индивидуалиста с наиболее работоспособным правилом «Бей белых, пока не покраснеют, бей красных, пока не побелеют». Глядишь, и личины с Гапонов посползают, и общего понимания проблем от этого прибавится.

Алена Владимирская

хедхантер, основатель PRUFFI

K списку

Ни с кем. Мне дико стыдно за страну, за город, за наше настоящее, если снова стал так активен национальный вопрос. И дело даже не только в том, что я просто боюсь — я еврейка, девичья фамилия моей мамы Удисман, но дело в большем: значит, история ничему не учит. Каждый человек придумывает свою вселенную с нуля, и вселенная многих моих знакомых допускает внутренние Освенцимы.

Сергей Давидис

юрист, социолог, правозащитник

K списку

Мне кажется, это ложный выбор, я не ассоциирую себя ни с одним из этих мероприятий. «Русский марш» всегда выливается в торжество агрессивной ксенофобии, бессмысленной вполне. Ну и марш мигрантов — это непонятно что. Если речь идет о правах человека, то, конечно, да, но они должны соблюдаться в отношении мигрантов так же, как и в отношении кого угодно. Но в принципе выбор ложный. К сожалению, сформировались только две исторические позиции: агрессивной ксенофобии, с которой не пристало иметь дело приличному человеку, и наоборот — полного отказа от признания каких бы то ни было проблем в межнациональной сфере, в сфере миграции. Это ложная дихотомия, и этот вопрос в некоторой степени исходит из нее. Я ее не разделяю. Можно и нужно искать решения проблемы, но это должна быть игра, в которой выигрывают обе стороны. Регулирование миграции должно быть, естественно, в интересах граждан России. В то же время недопустимо нарушение прав человека, зафиксированных международными конвенциями, российской конституцией, в том числе в отношении мигрантов. Недопустима этническая дискриминация, дискриминация по религиозному признаку. Поэтому я выбираю единственный подход, который не предполагает ассоциации себя ни с маршем мигрантов, ни с «Русским маршем».

Антон Носик

журналист, стартап-менеджер, общественный деятель

K списку

На «Русский марш» мне идти странно — я против нацизма во всех его проявлениях, а на марше мигрантов мне нечего делать: я родился в Москве, и родители мои родились здесь же. Так что дома останусь, с вашего позволения.

Павел Власов-Мрдуляш

Интернет-предприниматель, гендиректор компаний «СМИ2» и «МирТесен»

K списку

Вообще я не люблю толпу и хождение строем, добра от этого не дождешься, а личность стирается. Но если уж выбирать, то я — за мигрантов, мне, родившемуся в Москве русскому, они никак не мешают, а только помогают, выполняя нужную работу. В отличие от некоторых сограждан. Надеюсь, что найдутся умные и небезразличные люди, которые сумеют встроить мигрантов в наше общество, это вполне реальная задача.

Михаил Калужский

журналист

K списку

Я бы в любом случае не выбрал 4 ноября, потому что это не та дата, ради которой я бы пошел вместе с кем-то строем. Этот новый праздник совершенно пустой, в нем нет никакого содержания, и даже 7 ноября он не заменил. И совершенно понятно, почему он все больше и больше ассоциируется с «Русским маршем», — он кем-то придуман искусственно, за ним нет никакого живого, актуального исторического содержания, и он просто используется людьми, которые организовывают этот «Русский марш».

Касательно возможного марша мигрантов. Знаете, я тоже, в общем, мигрант в таком классическом советском понимании — лимитчик. Я приехал в Москву работать 12 лет назад, и я считаю, что быть мигрантом для сегодняшней цивилизации куда более естественно, чем жить в согласии с поговоркой «где родился, там и сгодился». Это более адекватное состояние, описывающее социальную и культурную реальность. Человек, который мигрирует, — это образец некой социальной мобильности, человек, готовый что-то менять в себе в соответствии с разного рода современными реалиями. Для меня быть мигрантом — это правильное, едва ли не естественное состояние. Проблема миграции, проблема «свой — чужой» и другие оппозиции, которые здесь можно выставить, — это гораздо больше, чем проблема сегодняшней ксенофобии. Вот этот самый выбор между «Русским маршем» и маршем мигрантов ни в коей мере не описывает всю сложность нашего состояния как общества. Если попытаться разнимать эти клише, то среди мигрантов вообще мы найдем много русских, а среди русских — много мигрантов. Более того, между этими двумя типами еще будут десятки разных типов самоидентификации и социального поведения. Здесь нет какого-то решительного, однозначного противопоставления. Самое главное — не обращать внимания на придуманные праздники и выходить на митинги, когда этого требует политическая и экономическая ситуация. Марш в поддержку «узников Болотной» или гипотетический «марш пустых кастрюль» мне куда более понятен, чем «Русский марш» или марш мигрантов.

Николай Клименюк

журналист

K списку

Я принципиально не хожу на согласованные мероприятия. Я считаю, что согласованные мероприятия в том виде, в котором они проходят сейчас, — это не демонстрации протеста, а демонстрации покорности и подчинения.

Кирилл Медведев

поэт, переводчик, издатель

K списку

Разумеется, я готов объединиться с мигрантами, если моя поддержка будет уместна и если это не будет митинг «мигранты в поддержку Путина и Собянина», то есть очередной обман и профанация.

Меня поражает, что поднятый предвыборной волной «европейский» «визовый» национализм разъедает мозги и волю в том числе людей, кажущихся самим себе воплощением интеллектуальной респектабельности и здравого смысла, не говоря уже о звездах оппозиции от Лимонова до Навального, которые вместо того, чтобы прямо назвать небольшое количество погромщиков и убийц расистами и внятно объяснить всей остальной одураченной толпе ее заблуждения, отвратительно виляют и оправдывают погромную волну, надеясь оседлать ее.

Можно вспомнить, как на протяжении трех лет Первой мировой войны все, от откровенных ультраправых людоедов до либералов-кадетов, а также эсеров и правых меньшевиков, откровенно поддерживали шовинистическую дикость, заигрывали с ней или боялись идти поперек из тактических соображений, и только большевики с догматическим упорством твердили об интернационализме и пролетарской солидарности и во многом поэтому, кстати, победили — когда национал-шовинизм окончательно распался изнутри как гнилое чучело.

Сейчас, конечно, ситуация другая, новый национализм на подъеме, но сохранить политическую честность и возможность без стыда смотреть в глаза людям, с которыми ты родился в одной стране и чьим трудом пользуешься ежедневно, просто необходимо.

Не знаю, реализуется ли неожиданная инициатива марша мигрантов, но вечером 4 ноября я буду вместе с бывшими советскими музыкантами, а сегодня бесправными памирскими «гастарбайтерами» играть «Песню единого фронта» и памирские песни в клубе «Китайский летчик». Это скорее символический, культурный жест, но и шаг к новой политической солидарности.

Александр Уржанов

журналист

K списку

Ни с кем объединиться не готов.

Наталия Осипова

Журналист

K списку

Как журналист, пошла бы на оба марша.

Мигранты заявляют о себе как об отдельной политической и экономической силе, предъявляют солидарные требования, объединяются, участвуют в политике — как на уровне диалога с властью, так и на уровне уличных акций. Это — новое, и это новое будет определять развитие ситуации в России.

С другой стороны, «Русский марш» и тема русского национализма вышли из зоны маргиналии. Можно связывать перемену исключительно с фигурой Навального, который уже интегрирован в политическую систему (27 процентов голосов на выборах мэра Москвы — это не жук чихнул), можно объяснять происходящее нагнетаемой «силами зла» ксенофобской истерикой, можно даже придумать себе картину мира, в которой погром — традиционная ценность в России (Андрей Лошак в статье «Пароль: ненависть» так и написал: «Можно даже предположить, что погром для России — не менее традиционная ценность, чем, скажем, семья»; сейчас эта фраза из текста снята, но в первоначальном варианте была). Однако все эти объяснения наивны до степени самообмана. Развивается культурный, религиозный, экономический конфликт, который прорывается локальными стычками то в Пугачеве, то в Сагре, то в Бирюлеве. Стихийность не отменяет закономерности.

Нет инструмента — ни статистического, ни социологического, ни экономического, — позволяющего измерить степень напряжения между автохтонами и внутренними и внешними мигрантами. Уличные акции дают представление о происходящем.

Если требования «Русского марша» и мигрантского марша совпадают хоть в какой-то точке — скажем, выдвигаются требования о законодательном регулировании миграции, о введении виз, об обязательном медицинском страховании для въезжающих, о защите прав работника-мигранта, — то готова солидаризироваться и с теми, и с другими. Как гражданин, я предпочитаю видеть в своей стране не затравленного импортного раба, завезенного бизнесом, который сговорился с надзирающими инстанциями, демпингует на рынке труда, уходит от налогов и социальных выплат, но иностранца, приехавшего по трудовой визе и работающего по контракту, со страховкой, счетом в банке, легально снимающего жилье. В любом случае предпочитаю иметь дело не с общностью, а с человеком. Готова в индивидуальном порядке договариваться с отличным парнем Мишей, рассказывающим мне о своем табуне лошадей, который ждет его в Таджикистане, пока он белит мне стены, но не понимаю, как коммуницировать с тысячами людей, перегораживающих Минскую улицу или улицу Дурова по случаю мусульманского праздника.

Я согласна с прогнозом эксперта по этнополитическим процессам, профессора ВШЭ Эмиля Паина, который сказал, что «политическое развитие России будет проходить в рамках националистической парадигмы». То есть, утрируя, между маршем мигрантов и «Русским маршем». Задача интеллектуалов, на мой взгляд, в том, чтобы национализм в России развивался как гражданский национализм, как способ построения гражданской нации (эпоху модерна Россия пропустила, так что придется постмодернистски и догонять, и опережать), в том, чтобы уводить его в сторону от советско-имперского или ксенофобно-черепомерского. В широком смысле всем интеллектуалам придется идти на марш мигрантов и на «Русский марш», а не затыкать уши и не зажмуривать глаза. Собственно, опыт Бирюлева показал — если ты не идешь на марш, он приходит за тобой.

Дмитрий Бутрин

журналист

K списку

Я не вижу сейчас проблемы, ради которой имело бы смысл маршировать. Марш есть демонстрация кому-либо некоего числа людей, готовых в том числе грубой физической силой влиять на принятие каких-либо решений или проведение каких-либо действий. Сейчас марш мигрантов и «Русский марш» — близнецы-братья: оба призваны продемонстрировать свою скорее надуманную, чем реальную мощь не правительству, а друг другу, иными словами — негласную готовность к погрому и к ответному погрому. Флаг в руки, свобода — это в том числе и демонстрация готовности к агрессии, и она не может быть отменена или ограничена. Пока это аллегорические телодвижения — они должны быть разрешены. Но мне при всем сочувствии как к националистической программе, так и к мигрантам объединяться в двух маршах и синхронно производить аллегорические телодвижения не с кем и не в чем. Вот если кто-то организует марш добровольной санитарной команды — свистите, мое место в этой истории — только под белым флагом с красным крестом.

Подготовили Юлия Рыженко, Тамара Великоднева

Понравился материал? Помоги сайту!