«Выходы на улицу — это важно»

Людмила Алексеева

правозащитник, общественный деятель

Да, это поражение, но этим поражением ничего не закончилось, и нельзя мириться с ним. Во-первых, они уже отсидели полсрока, им назначенного судом, поэтому можно добиваться выхода по УДО, во-вторых, кассация, в-третьих, Европейских суд, который уже запущен и на который наше правительство уже должно дать ответ, потому что в Европейском суде этому делу был дан приоритет и его рассмотрели быстро. Так что надо добиваться, чтобы те ребята вышли на свободу.

Чувство безысходности появилось вчера оттого, что много хватали. А хватали для того, чтобы оно, это чувство безысходности, появилось. Таким вещам нельзя поддаваться. Но выходы на улицу — это важно. Я сама была у здания суда 21 февраля, и когда на улице кричали: «Свободу! Свободу!» — в здании суда было слышно, и у ребят светлели лица. Так что им это очень важно, хотя бы для моральной поддержки, и нам всем важно, чтобы показать, что мы с этими людьми солидарны. И что их не запугали и нас не запугали. Не обязательно для этого выходить на улицы — есть много иных способов выражения. Носить значок «Свободу узникам 6 мая!» — это законом не запрещается, а это проявление солидарности. Писать ребятам, помогать их родственникам. Много чего можно придумать

Лев Рубинштейн

поэт, литературный критик, активист

Эти события в моем эмоционально-оценочном смысле разделяются на два разных сюжета. Что касается приговора, то я, с одной стороны, понимаю, что это дикость, потому что весь ход суда и процесса опять недвусмысленно показал, что не было там никакого состава преступления. Весь процесс высосан, причем довольно нагло — они даже не делали вид, что соблюдают какой-то закон. С другой стороны, я солидаризируюсь с мнением адвокатов, которые считают это своей небольшой победой. Они давно говорили, что не ждут оправдательного приговора, но делают все, чтобы он был легче. И в этом смысле они считают, что многого добились. Как сказал мой приятель Дмитрий Бортко, который был защитником одного из подсудимых, это как бы победа на три четверти и осталась самая трудная четверть. Все равно они будут добиваться пересмотра.

Вторая история — это совершенно дикое поведение властей по отношению к тем, кто пришел к суду и на Тверскую. Это абсолютно немыслимая история и очень истеричная. Их там накрутили, видимо, майданом, что если не нейтрализовать любую, даже маленькую, толпу, то прямо сейчас все начнется. Они совершенно не поняли, кто пришел. Это не те люди, что жгут шины. Но мало того, что они не поняли, так еще и провоцируют своими действиями тех, кто на самом деле жжет шины. Поэтому, если что-то подобное случится в Москве, это будет исключительно их вина. Существует какое-то количество людей, которые не примирятся и будут искать и находить те или иные формы протеста. Когда мирные формы протеста иссякают, то начинаются другие формы. И зря они думают, что все предусмотрят.

Игорь Мальцев

журналист, публицист

Наглость машины подавления и ее отдельных винтиков типа судейских и тех, кто ими управляет и кто останется в тени, — по-любому это же и страх тоже. Наглость и страх в Las Moscow.

Лев Оборин

поэт, переводчик

Приговор и этот суд, ясное дело, отвратительны, начиная от бубнежа из видеотрансляции и заканчивая перекрытыми переулками. Людей у суда было не очень много, но хорошо, что они были (а тех, кто не был, я не могу ни в чем упрекнуть, потому что и сам был у этого суда в первый раз). Кажется, многие предчувствовали, что в первый послеолимпийский день митингующих будут разгонять отряды ОМОНа на огнедышащих трицератопсах, а узников Болотной приговорят к срокам больше запрошенных обвинением. Этого не случилось: происходит все та же тоска, частью которой мы сделались.

Сейчас я очень надеюсь, что у тех, кто получил реальные сроки, скоро появится возможность освободиться по УДО. Еще я надеюсь, что мы будем помнить об их прекрасной стойкости, которую они проявляли все эти месяцы. И еще есть Михаил Косенко.

мы смертны инертны сметливы и вообще
все просто в белом плаще
сиртаки у автозаков сюртуки за столом
в толпе продвигается кентурион костолом
а в клетке стоят улыбаются ввосьмером

Анна Наринская

журналист

Серьезно обсуждать заранее какие-то перспективы подобных судебных дел в рамках нашей системы — занятие совершенно бессмысленное. Эти приговоры не имеют никакого отношения к логике. Не только к судебной (это само собой разумеется), но даже и к политической.

Это всегда капризный жест. Угроза, предъявленная инакомыслящим, эдакое «ужо тебе», стоящее ни в чем не повинным людям нескольких лет жизни.

И даже если бы их всех выпустили в зале суда, все дело осталось бы вопиюще незаконным и несправедливым.

Сейчас я всеми силами души надеюсь, что ребят выпустят по УДО, но и тогда мое возмущение действиями власти ни на йоту не уменьшится.

При этом дни, когда зачитывался приговор, кажутся мне показательными. Народу днем у суда и вечером на Манежной площади было немного (особенно если иметь в виду количество участников того самого шествия шестого мая, за которое сели «болотники»), а действия полиции и ОМОНа были агрессивными и принципиально, декларативно непредсказуемыми. Людей, которые не держали никаких плакатов и ничего не выкрикивали, омоновцы хватали, тащили, пихали, заталкивали.

И если раньше очень многие из нас относились к выходу на митинг как к отчасти светскому времяпрепровождению, то теперь ясно, что это станет занятием, практически неотвратимо чреватым неприятными последствиями. Власть уже давно показывает нам, что мы со своей игрой в протест ей надоели — в эти дни это было продемонстрировано абсолютно наглядно.

И хоть многие мои друзья сейчас воспринимают путешествие в автозаке и несколько последующих часов в ОВД как приключение (никакой гарантии, что все будет и в дальнейшем проходить по этому не слишком болезненному сценарию, конечно, нет), я думаю, для многих из нас — представителей фрондирующего «креативного класса» — наступает время серьезного выбора. Более того — я в этом уверена.

Павел Бардин

режиссер, сценарист

Барьеры на дальних подступах, спецназ, ОМОН, спецназ, ОМОН, эшники, автозаки, автозаки, автозаки, автозаки... ОМОН в сферах свиньей врывается в людей, выхватывает активистов, случайных прохожих, кто-то падает на землю, берцы давят лежащие тела — власть огласила приговор еще с утра. Приговор полицейским, приговор судьям, приговор всей системе, которая своим орудием в диалоге с неугодными выбрала страх. Система ясно дала понять — она будет топтать и давить любые формы протеста. Это страшное решение, которое обернется бедой для всех.

Сегодня, исполняя приказ, бойцы ОМОНа на моих глазах не пускали домой милую старушку, винтили жестко и без разбору женщин и подростков. Что будет завтра? Власть легкой рукой сеет семена ненависти и гражданской войны, парадоксальным образом надеясь избежать кровавой жатвы.

Александр Морозов

политолог, публицист

Непростая ситуация с приговором по «Болотному делу». Во-первых, ожидания были хуже. Я, например, думал, что так и дадут, как просило обвинение, — от 5 до 6 лет. После оглашения приговора журналисты сразу стали считать, сколько осужденным осталось с учетом возможного УДО. Родственники и адвокаты могут рассчитывать, что уже немного. Но радости все это не приносит, поскольку и этот приговор, и массовые задержания 21 и 24 февраля — все это бесконечная, унылая и преступная стратегия запугивания общества. Однако как она может подействовать, если всем понятно, что Кривов — мой почти ровесник и человек, например, близкий мне по биографическому опыту — получил большой срок исключительно за несговорчивость уже в заключении. Ведь эти совершенно возмутительные угрозы на следствии и в суде — «Не выступай, а то хуже будет» — стали, как рассказывают все, кто попадает в жернова системы, обычной практикой. В Кремле совершенно не понимают, что они делают. Они думают, что занимаются какой-то упаковкой и маргинализацией политической оппозиции. Но на самом деле все это сегодня врезается в жизнь самых простых, абсолютно деполитизированных людей. Потому что над всем этим написано крупными буквами: НЕ-СПРА-ВЕД-ЛИ-ВО! Властями попираются базовые понятия права и морали. Применительно к судам это видит каждый. Совершенно независимо от того, какие у кого «политические идеалы». И кончится это все как в СССР. Я хорошо помню, как воспринимался Высоцкий, как воспринималась художественная проза о жизни людей, как воспринимались тогдашние попытки системы «очищать» себя изнутри. Все это касалось не «политики», а просто «справедливости».

Кончится все это примерно так же. Невозможно долго и безнаказанно из какой-то «политической рациональности» опираться на воспроизводимую ежедневно несправедливость. Любая аргументация в пользу такой рациональности быстро начинает восприниматься всеми слоями общества как ложь. Поэтому все это лавирование Кремля, попытки совместить жесткое давление с мягким, чередовать эти формы давления — все это абсолютно бесперспективно.

«Болотный» судебный процесс кончился. Сейчас начнется процесс Развозжаева—Удальцова. С такими же шаткими доказательствами. В таком же состоянии висит дело Константинова. Затем будет очередное «дело против Навального». В таком состоянии — из одного сфабрикованного дела в другое — пройдет 2014 год. Кончится все это тем, что через пять лет в эти суды полетят коктейли Молотова. И кто будет за это ответственным? Наш воображаемый «мрачный народ-богоносец», который «долго запрягает и быстро едет», о котором любят писать: мол, спасибо штыкам правительства, они оберегают нас от народного бунта? Нет. Ответственными за это будут как раз вот эти суды. И кремлевские «политические менеджеры», которые над ними сидят.

Борис Акунин

писатель, переводчик, общественный деятель

Суд над «болотными» закончился. Путин показал всем, какой он мачо и не-Янукович. Оттоптался на невиновных, герой.

Говорят, это такой маневр. Сейчас правитель выйдет весь в белом, объявит помилование и покажет, что он суров, но великодушен.

Не верю. Неумен и до смерти напуган Украиной, а страх — плохой советчик.

Тупость и подлость восторжествовали. Никакой «оттепели» нет и не будет. Померещилось.

Задержание возле здания суда множества людей из тех, кто пришел морально поддержать обвиняемых, — это тоже путинская демонстрация силы и бесстрашия. Доблестные силы правопорядка нисколечко не трусят мирной, интеллигентной, судя по картинке — преимущественно женской толпы. Грозно врываются, хватают. А чего бояться — не майдан ведь.

Я никого не призывал идти к суду, у меня не было на это права — нахожусь далеко от Москвы и не скоро еще вернусь. Но те, кто не испугался хамов-омоновцев и автозаков, вызывают у меня огромное уважение. Спасибо им. Они — лучшие.

СВОБОДУ ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫМ!

Дмитрий Голубовский

журналист, главный редактор журнала Esquire

Обвинительный приговор по этому делу — это наше поражение. Я более или менее уверен, что это дело — результат скорее намеренной, чем случайной, провокации со стороны московских властей, которые изменили утвержденную схему проведения митинга на Болотной площади 6 мая. И исключительно поэтому люди сейчас сидят. Как, например, Полихович, который просто пытался спасти людей от омоновцев. Эти люди сидеть не должны, а закон о митингах должен быть отменен. Сама по себе идея «санкционировать массовые мероприятия» порочна, противоречит конституции и здравому смыслу.

У меня такое ощущение, что для большинства поездки на автозаках в пятницу и понедельник были скорее веселыми, если не считать впустую потраченных часов, но это веселье совершенно не должно заслонять причину того, почему нас на этих автозаках катали: восемь человек вчера осудили, в результате сидят и будут сидеть уже девять человек, а один — на принудительном лечении, и это мрак.

Не знаю, насколько можно добиться освобождения узников протестными методами, но то, что вчера набралось несколько сот человек, которых забрали, и что этими сотнями дело не ограничивалось, потому что просто всех невозможно забрать, — это внушает робкий оптимизм. Хочется надеяться, что в следующий раз людей будет еще больше, и в какой-то момент уже никаких автозаков не хватит.

Александр Иличевский

писатель

ПРИБЫТИЕ

Оцепить, открыть огонь на поражение,
расстрелять десять, двадцать, тридцать
тысяч — тех, кто выйдет под пули, кто
назовется смельчаком или сделает
это случайно, потому что его позвала
смелая девушка, на которую у него
самые жаркие виды. И ничего не произойдет,
понимаете? Никто не шевельнется,
великая огромная пустая страна
даже не вздохнет, и стратегические бомбардировщики
не поднимутся с блюда Невады ради возмездья.
Единственная проблема — как хоронить?
Но ничего, когда-то же справились с Ходынкой:
деревянные кресты на Ваганькове,
свежая глина, новые ботинки, ров
братской могилы, имена и фамилии
надписаны химическим карандашом,
кое-где под дождем уже ставшим чернильным.
Только в воскресенье робкие среднеазиаты,
давно выигравшие несложный матч
с коренным населением, как и сейчас,
не дрогнувшим и тогда ни единым
мускулом воли, с населением, поголовно
сожранным ложью, растленьем —
инстинктами, раболепием, ненавистью
к ближним и безразличием к дальним, —
и лишь победители-среднеазиаты, новые москвичи,
чьих столь же безмолвных предков Чингисхан
вырезал городами и провинциями, — выйдут,
как привыкли, в московские дворы
из своих полуподвалов, усядутся с пивом
в песочницах и на каруселях,
чтобы вполголоса, хоть никто их не понимает,
ни участковый, ни Христос, — обсудить меж собой,
прицокивая языками, — сколько было крови
и кого из них привлекли обслуживать труповозки,
кого бесплатно, а кому и обещали. Итак,
мы имеем тридцать тысяч. А может
быть, двадцать пять? Неважно.
Плюс-минус трагедия — все проглотит
неграмотная немота и слабоумие.
Вся пустая страна промолчит, поддакнет,
зайдется в истерике приятия, как когда-то
внимали Вышинскому, Ежову, —
не привыкать, ибо что кануло, что?
Главный враг народа: смысл и воля.
Смысл и воля. Слышите? Нет, не слышно.
Мужики съели Чехова, Толстого, подивились
на кислятину Достоевского, но и его
слопала запойная трясинка потомков
тех, кого эти писатели были способны
описать. Как хорошо. Как славно
раздута Москва. Сколько приезжих,
сколько несвежей дикой крови
принимает столица. Варвары окраин
пьют нефть и пухнут, скупают столицу
проспектами. Средняя Азия идет
вторым эшелоном. Как хорошо,
что место не будет пусто.
Как хорошо управлять азиатами.
Когда-то в Харькове стоял
зловещий Дом Чеки. В нем часто
расстреливали сразу после допроса.
Трупы сбрасывали из окна на дно
глубокого оврага. Там внизу
дежурили китайцы и принимали тело —
рыли яму, орудовали лопатой.
Тогда китайцев во время НЭПа
развелось в больших городах
видимо-невидимо. Но в какой-то
момент они все вдруг исчезли,
будто почувствовали приближение Вия.
Наша беда в том, что Вий
к нам не придет. Мы справимся сами.
А что? смысл и воля уже проглочены.
И нас никто не разбомбит.
Разве можно разбомбить пустыню?
Мы дождались варваров, они пришли,
ибо мы сами стали варварами.

Подготовила Юлия Рыженко

Понравился материал? Помоги сайту!