«Кого спрашивают о Севере?»

В конце ноября в Архангельске в третий раз прошел Arctic Art Forum, который за короткое время стал одним из самых популярных и значимых событий в городе. Его кураторки Екатерина Шарова (Архангельск—Киркенес), Кристина Дрягина (Архангельск) и Мей Жету (Берген—Никсунд) вопреки всем препятствиям воплотили в своей деятельности пример пассионарной самоорганизации, взяв за точку отсчета в кураторской работе древнее культурное наследие Евроарктического региона России, которое до последнего времени практически не было известно в российском современном искусстве. Форум пересек границы галерейных и негалерейных пространств, разместившись в самых передовых локациях города (Открытое пространство САФУ и Дом молодежи); границы искусства, дизайна, архитектуры, совместив на одной площадке художников, дизайнеров и архитекторов; границы регионов, собрав на одной площадке тех, кто занимается производством культуры, где точкой отсчета является само место — Север.

О том, какие перспективы есть у искусства на Севере, как Архангельск переосмысляет колониальные разрушения, почему привычные форматы (белый куб, биеннале) не были достаточными в работе в этом забытом на долгие годы регионе с уникальной историей, который Д. Лихачев назвал «самым русским», и как можно работать с национальным, имея международную повестку, с Екатериной Шаровой поговорила Анастасия Вепрева.

— Перед началом Arctic Art Forum в этом году казалось, что он почти на грани срыва, но сейчас ты пишешь о том, что он был самым успешным из всех трех. Почему так произошло?

— По причинам, от нас не зависящим, был надолго задержан один из грантов, поэтому многие московские и норвежские художники не смогли приехать. Были проблемы с визой у художницы с австралийским паспортом. Работа с искусством в России — это риск, нужно быстро искать решение. В это было интересно вникать — Норвегии такие вызовы неизвестны. Конечно, это стресс, но после этого все высказывания в белом кубе кажутся слишком безопасными и немного инфантильными.

Что касается успешности, нашей задачей с самого начала было не привезти знание, а актуализировать локальную повестку и дать площадку голосам, которые редко слышно. По причине дисбаланса власти Север оказался в ситуации, когда говорят за него, он оказался в позиции субалтерна, если употреблять термин Гаятри Спивак. У этого есть исторические причины, связанные с огромным экспериментом ХХ века. Попытки дотянуть Россию до Европы оборачивались губительными последствиями для Севера и для Архангельска.

— Расскажи про основные проекты, участвовавшие именно в этом форуме.

— В этом году форум состоял из четырех частей. Первая — выставка «Карты смыслов», где были собраны местные молодые художники, московские и международные авторы. Многие из них биографически связаны с регионом, многие уже работали над проектами для форума. Их произведения составляли маршрут по различным точкам Дома молодежи, в котором зрители могли создавать новую, собственную, карту смыслов. Среди них — Устина Яковлева, Анастасия Вепрева, Ингрид Торвунд, Дарья Орлова. Второй блок — Ярмарка креативных индустрий, гибридный формат знакомой жителям Севера ярмарки и нового слова. Сегодня в Архангельской области этот сектор не поддерживается, и огромные пласты смыслов Севера не капитализируются в достаточной мере, хотя потенциал большой.

Стертый с лица земли самый крупный деревянный город в Европе, история со спецпереселенцами, ГУЛАГ, сегодняшние экономические процессы, когда бóльшая часть налогов идет в Москву, тем самым обескровливая Север, — это все лежит тяжестью на каждом.

Третья часть — дискуссионная, там состоялись пленарная сессия «Культурный код Арктики» и семинар «Креативная экономика на Севере» в Технопарке САФУ — он обещает быть местом притяжения инноваций в регионе. В них приняли участие специалисты университета и представители креативных индустрий, которые зарекомендовали себя на федеральном и международном уровнях, — например, Михаил Бронский был единственным немосквичом, победившим в Creative Business Cup Russia в 2016 году. Его бизнес выстроен на использовании нематериального капитала Севера — он производит чай, где пакеты украшены шенкурской росписью (он сам родился и вырос в Шенкурском районе Архангельской области). Еще в этом году в Архангельск вернулся Антон Кальгаев, который уже был здесь в 2012 году в составе исследовательской лаборатории Hinterland института «Стрелка». Он рассказал о своих наблюдениях о том, что значит национальное и народное в постсоветском контексте.

Все эти мероприятия, как и весь форум, органически связаны с темой выступления Дарьи Акименко, которая в начале ноября защитила докторскую диссертацию в Университете Лапландии (Финляндия) о том, как нарративные пространства — в том числе и в искусстве — работают с идентичностью.

Один из семинаров был посвящен теме депопуляции Севера и отъезду талантливой молодежи. Это боль многих. У директора Поморской филармонии Василия Ларионова был пост в соцсетях о том, что его дочь уехала в Москву и вместе с ней — все остальные выпускники в ее классе. Пост получил большой резонанс. Панельная дискуссия, которую модерировала культуролог Татьяна Лефман, включала в себя как представителей администрации губернатора Архангельской области и правительства области, так и уехавших творческих работников: скрипача Илью Ершова, продюсера компании «Девушки на мосту» Евгению Бектасову. Были и те, кто приехал из Москвы в Архангельск, к примеру, Анна Петрова из Баренц-секретариата. По ее словам, на Севере благодаря международным связям с Норвегией уровень преподавания языков нередко был выше, чем в московском вузе, и если ставить цели, то можно их добиваться, если много работать. А что такое «уехать»? Ты не можешь убрать из себя то место, где вырос, — оно всегда с тобой, хотя бы в языке.

Важным событием был семинар о проекте NEMOSKVA с Алисой Прудниковой и Марией Кузьминой, на который сокуратору форума Кристине Дрягиной удалось пригласить заместителя министра культуры и директоров музеев области, которые работали с искусством, в том числе и с проектами Arctic Art Institute. Возможно, эти встречи станут точкой отсчета для работы ГЦСИ и в этом регионе.

Четвертым был блок вечерних событий: концерт ансамбля Тима Дорофеева с участием Надежды Мироновой, где джаз и северный фольклор слились в нечто единое и свободное. Надежда восемь лет работала хормейстером в Северном народном хоре, а сейчас вернулась в Москву и делает потрясающую мастерскую природного голоса.

Последним событием форума стал спектакль-перформанс «Живые течения». Над ним работали Кристина Дрягина и приглашенные режиссеры — Ева Валиева и хореограф Николай Щетнев. Они были известны как организаторы авангардных фестивалей в Архангельске в начале нулевых, а потом уехали соответственно в Москву и Киркенес. Спектакль-перформанс был создан по итогам многоступенчатой лаборатории, которая проходила в течение всего года. Делать высказывание с молодыми танцорами и актерами твоего родного города — это не то же самое, что делать это в резиденции: в процессе участвуют твоя память, твое телесное знание. Поэтому это был спектакль про себя. Театр-вербатим, как и народное искусство, коллективен, он создается из многих голосов, кристаллизируется в некое единое высказывание. Собственно, так же сделан и весь форум: это слияние многих потоков.

Если говорить с точки зрения обретения нами, жителями Севера, субъектности, я бы отметила презентацию коллекции одежды Анны Злотко, изобретающей новую северную эстетику. С Аней мы много говорили об истории, о Пинеге, о былинах, были партнерами в заявке на резиденцию в деревне Чакола, откуда она родом. Коллекцию одежды «Былинная» она сделала на основе впечатлений из собственного опыта взросления на Севере. Это и есть пример тихого голоса, который нам необходимо услышать.

— Я сейчас слышала, как посетители обсуждали, что Arctic Art Forum стал для города очень важным событием. Как удалось найти общий язык с административными ресурсами, с людьми, которые говорят на специфическом языке и не всегда понимают, зачем вообще такие события нужны?

— Я еще за годы жизни и учебы в Университете Осло научилась тому, что никто тебе ничего не обязан. Если ты ставишь цель, то добиться ее в существующих условиях — твоя задача, и делать все надо самим, в том числе и осваивать административный язык. Раньше многие разговоры с российскими администрациями брала на себя сокуратор форума Кристина Дрягина, в этом году начала и я. Вообще смотреть на эти процессы интересно. Постсоветская система бесчеловечна, и это видно во множестве микродеталей (от пешеходных дорожек до инвестиционных приоритетов, когда речь идет об интересах крупных компаний, но не конкретных людей). Но в каждой институции есть люди, и это коллеги, которые могут быть чувствительны к тем же темам. Искусство — это универсальный язык, когда вы без слов понимаете вещи, важные не только для личности, но и для целого региона — и, в конце концов, для целой нации.

— Как трансформировалась концепция форума? В прошлый раз вы говорили о «медленной культуре», и в общем-то логично, что из нее вышли «Карты смыслов». Когда замедляешься, в первую очередь начинаешь обращать внимание на окружающую среду, которая обычно замыливается в повседневности, — и после этого ее сразу хочется каталогизировать и структурировать в карту.

— Тему «Карты смыслов» предложила сокуратор форума Мей Жету. Сейчас она живет и работает между тремя городами — Лондоном, Бергеном и Никсундом. Она работала с проектами в Sony, British Airways, Amazon. Увидев, сколько творческой энергии молодых направляется на временные коммерческие проекты, она приняла решение получить кураторское образование и работать с искусством и с восстановлением поселка на севере Норвегии. Когда она предложила тему, я сразу вспомнила, как наш коллега и партнер Сергей Куликов привел меня на выставку «Освоение Севера. Тысяча лет успеха» в Российской государственной библиотеке в Москве. Меня заинтересовало, что первые карты Севера и Арктики создали шведы и голландцы в XVI—XVII веках, когда еще не было Петербурга. На этих картах я обнаруживала знакомые населенные пункты, обозначенные латиницей: Pinega, St. Michael (Михайло-Архангельский монастырь), Mezen. Комментируя карту, создатель цитировал «Метаморфозы» Овидия: «Это край, где холод и смерть живут». Автор не сделал case study, не опрашивал людей, которые там живут: источником знания была древнеримская поэзия.

В целом у меня ни на секунду не возникает сомнения, что мы занимаемся сменой парадигмы.

На форуме нам было важно освободиться от доминирования греческой и римской культуры. Российское искусство сегодня находится под влиянием как классической европейской культуры, так и Америки (что связано с доминирующей экономической моделью). В моей работе на Севере в 2015—2018 годах я стремилась избавиться от догматов, примеров, образцов и работать, взяв само место за точку отсчета. У меня ни разу не было сомнений, что я делаю самое важное, что сегодня можно сделать в России, мы все время опережали многое из того, что происходит в стране. В 2015 году мы провели форум «Телесное знание»: после этого на Красноярской биеннале Симон Мраз сделал выставку о деревне. Отличие было, разумеется, в бюджетах и в степени артикулированности, в мере того, как высказывание было нами прожито.

Все время сохранялось чувство, что я из будущего, что нужно искать язык, и, кажется, в этом году он был найден. Стало ясно, что главное — не то, как на нас смотрят, а то, как мы сами себя осознаем. Кто мы, откуда, куда мы идем. С этой гогеновской мыслью я прожила весь 2015 год, вернувшись в периферийную Россию, в свой родной город, после 11 лет глобальной жизни в Норвегии, Италии, Польше.

На Севере множество непроговоренных травм. В воздухе какое-то насилие. Стертый с лица земли самый крупный деревянный город в Европе, история со спецпереселенцами, ГУЛАГ, сегодняшние экономические процессы, когда бóльшая часть налогов идет в Москву, тем самым обескровливая Север, — это все лежит тяжестью на каждом. Жители Севера, несмотря на такие культурные пласты, не ощущают гордости за свое место. Было важно вернуть себе эти смыслы, вернуть эту гордость. Сейчас такие же процессы самоосознания происходят с саамами в Северной Норвегии. Но разница большая — малый народ и хранители культуры целой нации, которая забыла свою историю.

— И как может происходить такая работа с восстановлением наследия?

— Очень по-разному. Например, сегодня прямо рядом с нами живут люди, которые записывали у носителей былины Киевской Руси — одну из таких былин в прошлом году исполняла Екатерина Зорина. В этом году на форуме состоялась премьера видео Moon Far Away — группы, созданной Алексеем Шептуновым. Это одна из самых значимых групп на Севере, прежде всего — по причине содержания, с которым они работают. Тексты песен собраны в Архангельской области. В январе этого года я взяла интервью у Василия Матонина, нашего преподавателя, собиравшего уникальные материалы в Поонежье в ходе независимых экспедиций 1990-х годов.

Былина про Илью Муромца. Екатерина Зорина. Северодвинск. Записано в пинежской деревне Церкова Гора у долгожительницы Вассы Алексеевны Кузнецовой. XIV Лаврский фольклорный рождественский фестиваль. 15 января 2016 г., Санкт-Петербург

Парадоксально, но эти исследования малоизвестны за пределами России. В прошлом году я была на Arctic Arts Summit в норвежском городе Хашта. На саммите были представлены галереи, художники, образовательные институции всех арктических стран. От России туда пригласили представителя федерального Министерства культуры. Он вышел и прочитал по бумажке, что в Арктике все отлично и культура развивается. Все, так сказать, идет по плану. Наблюдая изнутри, как музыканты и художники Архангельской области находятся на грани выживания, я посчитала это выступление, мягко говоря, не соответствующим действительности. Сразу после этого я написала статью, где обозначила вызовы, с которыми все это время работаю. Главное: кто высказывается про Север? Кому дано слово? Кого спрашивают о Севере?

В этом году со мной связалась Софья Гаврилова, с которой я знакома еще с одного из российско-норвежских проектов в Тромсё. Она сообщила, что поедет со своими студентами в Мурманск для работы над проектом с участием главного архитектора Барселоны: он до этого работал в различных экстремальных ландшафтах, и сейчас ему интересна Арктика. Как и многих других, ее интересовал контент для собственного исследования. Меня же давно интересуют существующие структуры производства знания и его дистрибуции. Методы, где местные жители являются объектом для исследования, но нередко даже не узнают о его результатах, мне казались проблемными.

Другой пример того, как культура и наука собирают, не возвращая, — видео «Пограничный мюзикл» группы «Что делать», которую я впервые увидела на Бергенской ассамблее. Проект был создан на границе Норвегии и России, но жители Никеля, которые участвовали в производстве, его не поняли. Я считаю этот проект типично колониальным, где существующие структуры производства культуры не ставятся под вопрос. Выбранная стратегия в этом случае противоречит сама себе. На словах критикуя капиталистические способы производства, художники применяют те же самые методы производства знания, что и капиталистический художник. При этом не подвергается сомнению неполнота знания, которым они обладают.

Группа «Что делать». Пограничный мюзикл. Режиссер — Ольга (Цапля) Егорова. 2013

Очевидно, что центральные вузы и музеи о Севере знают слишком мало, а новое знание еще не произведено. Евгений Тенетов, директор Северного морского музея, рассказал, что в Оксфордском музее есть объекты, которые привез Ричард Ченслер, открывший Север России для Англии, но никто об этом не знает. Хороший вопрос — почему эта история исчезла из учебников?

— В общем тексте к форуму вы говорите, что перед нами сейчас стоят некие вызовы на пересечении традиционной и современной культур. В чем они состоят?

— Север что сейчас, что 50 лет назад, что 100 лет назад остается для всех terra incognita, а люди настолько измучены и настолько не верят в себя, что высказываться не всегда есть силы. Поэтому нашей задачей было не критиковать и не указывать на эти огромные непроговоренные травмы, а создать живые течения, собрать все живое вместе. Критика очень важна в традиции западного современного искусства — но зачем критиковать то, что еле дышит? Наша задача — показать альтернативу. Речь здесь идет о методе, который мог бы быть использован во многих других местах, испытавших на себе разрушение колонизации. Возьмем, например, такой вызов, как московская свалка в Архангельской области. Это результат перепотребления и концентрации ресурсов в одном городе, результат колонизации.

— Как ты понимаешь «экологию культуры»?

— Этот термин употребляет Лихачев, который долго жил и работал на Севере, но он, как и все русские исследователи, не всегда рационален. Однако то, что он пишет, сейчас актуально; правда, почему-то этим по сей день интересуются только консерваторы.

В этом году была острая дискуссия в соцсетях по поводу проекта фотографа Данилы Ткаченко, где он сжигает дома в северной деревне ради нескольких кадров. В той дискуссии я говорила с родственницей Лихачева. Мне показалось интересным, что по отношению к народному искусству она употребляет слово «уровень». Интересно возникновение иерархий. Народное искусство как коллективное производство — источник вдохновения. Что с ним произошло за годы СССР? Почему его музеефицировали? Почему оно больше не принадлежит людям? Все это — одни из вопросов, ставящихся на форуме. На эту тему мы много говорили с Натальей Васильевной Дранниковой, которая записала лекцию о былинах, народной драме и крупных открытиях, сделанных на Севере в XIX веке.

Здесь имеет значение и недостаток внимания к локальному знанию. Многие исследования Поморского государственного университета не оцифрованы, хотя материал там очень интересный. Поэтому кажется целесообразным, чтобы специалисты из Оксфорда запросили материалы у тех, кто годами работает над этой темой, пусть и в другой научной традиции.

— Расскажи про свой опыт участия в проекте NEMOSKVA, где все как раз и должно было так работать — приезжают эксперты и спрашивают у местных. У вас на форуме была о нем дискуссия. Очень многие обвиняли проект в том, что эта идея не сработала, общения не получилось и местных никто слушать не стал.

— Мне показалось странным, что там нет Севера. И это был мой главный вопрос, так как мне кажется, что с него все и должно начинаться. Однако проект NEMOSKVA я нахожу более отвечающим запросу регионов, нежели триеннале «Гаража» с лозунгом «Россия, которую вы не видели». Хотя бы потому, что его делали люди не из Москвы. Это похоже на то, что делаем мы — через эмпатию, сочувствие и любовь. Оказалось, когда это в себе включаешь, то все начинает работать.

Вообще то, что Алиса Прудникова и Мария Кузьмина приехали к нам в Архангельск, — это очень круто, и я рада, что они нашли время. Но, чтобы во всем разобраться, конечно, нужно больше времени; надеюсь, в будущем оно найдется.

Север должен быть куда более четко обозначен в федеральных программах и в национальном проекте «Культура».

— А как ты вообще видишь свою роль в Arctic Art Institute — институции, которую вы сами создали? И какая твоя общая цель?

— Я не готова говорить о глобальных целях. Arctic Art Institute стал организацией во время поездки NEMOSKVA, а до этого именно самоорганизация занималась производством таких крупных вещей, как выставки и форумы. Своя НКО у нас появилась, когда я ехала в этом транссибирском поезде, а до этого просто была компания людей.

В целом у меня ни на секунду нет сомнения, что мы занимаемся сменой парадигмы. И я считаю, что я сделала то, что могла сделать. Осталось только написать это, оформить и проговорить.

— Как ты видишь идеальную картину культурной ситуации на Севере? В частности, в Архангельске.

— Север должен быть куда более четко обозначен в федеральных программах и в национальном проекте «Культура». Необходимы децентрализация ресурсов и профессиональная консолидация, которые не дают непрофессионалам принимать решения там, где у них нет компетенций. Как сказала в первый день Елена Шатковская, руководитель Кенозерского национального парка: «Проблема России — это низкоквалифицированные высокомотивированные люди».

— Один из главных вопросов форума был в том, как создать условия, чтобы специалисты не уезжали. Но, может быть, проблема в том, как сделать так, чтобы они возвращались? Хотя бы время от времени. Ведь и ты сама сейчас снова уехала в Киркенес.

— Здесь ответственность лежит на самих специалистах. Меня никто не звал в Россию, мне было интересно самой. На семинаре «Талантливая молодежь уезжает в столицы?» мы обсуждали эти темы, и, например, Евгения Бектасова, которая работает сейчас в Pikene på Broen, говорила о том, что нам самим нужно становиться волонтерами. Юлий Марич, представитель администрации, говорил: «Мы полностью открыты — приходите». Дом молодежи, тоже административная структура, говорил: приходите и делайте. Связь между молодыми специалистами и административными единицами быстрее всего работает в молодежных структурах — они гораздо более открытые, чем люди советского поколения.

В Архангельской области скоро будет создан фонд, который будет поддерживать развитие некоммерческих художественных проектов в регионе, — об этом тоже было сказано на семинаре. Если нет экосистемы, то ее нужно создавать самим.

Информация об Arctic Art Forum 2016—2017 годов

AAF 2016. Embodied Knowledge

AAF 2017. Slow Culture

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ

Понравился материал? Помоги сайту!