Против иллюстрации

Издательство A+A, импринт Ad Marginem и ABCdesign, объявило второй сезон конкурса проектов иллюстрированных нон-фикшн книг ABCDbooks. В этом году у конкурса новый масштаб, международное жюри, несколько партнерских номинаций и двухмесячная образовательная программа онлайн и офлайн в Музее Москвы. Главный редактор А+А Кася Денисевич, сама автор и художник книги, обладатель премии BRAW Opera Prima Болонской ярмарки детской книги, верит, что это не просто конкурс, но возможность создать среду для нового расцвета российской визуальной литературы, — и вспоминает об эпохе главных фундаментальных открытий в этой области.

Если ты работаешь в книге-картинке, невозможно не думать о лебедевском Детгизе. Для меня, впрочем, сначала было наоборот: по образованию филолог и переводчик, с момента получения диплома я думала, как применить себя к детской книге. Даже не детской, а той, которая может быть точкой встречи взрослого и ребенка, которая дает общий язык для разговора и с твоим ребенком, и с тобой самим тридцатилетней давности. Которая, как любая настоящая культура, сопротивляется желанию рынка расставить все по полочкам с точной маркировкой целевой аудитории и создает пространство, где все равны и нет эстетической и смысловой сегрегации по возрастному признаку.

Я немного редактировала, немного переводила такие книги, поработала стажером в совсем еще юном издательстве «Самокат». А потом я стала рожать детей. Это было четырнадцать лет назад, и тогда в детском отделе магазина «Москва» было больно глазам. Так я привычно спустилась этажом ниже в «Букинист», но стала копаться уже не в собраниях сочинений, а на детских полках. И открыла для себя Атлантиду, состоящую из тоненьких книг с картинками.

Если ты решаешься рисовать детскую книгу, невозможно не думать о лебедевском Детгизе. Когда я предположила, что, несмотря на отсутствие художественного образования, смогу написать и нарисовать книгу-картинку, передо мной начал то и дело вставать мучительный вопрос: «Как тебя подписать?» Почему-то с самого начала меня корежило от слова «иллюстратор». В нем заложено много смирения, потому что оно не «художник». Но я по образованию филолог и чувствую латинские корни слов при каждом произнесении. Иллюстрировать — значит проливать свет на текст, и это благородное занятие, но оно подразумевает вторичность работы рисующего по отношению к пишущему. Так бывает, но я всегда хотела делать другое — то, что делали художники лебедевского Детгиза и их современники. Этих людей не повернется язык назвать иллюстраторами, они — полноценные соавторы книги. Они и их коллеги-писатели не пишут и не иллюстрируют книгу, они — по выражению Всеволода Петрова — строят ее, как строят здание.

Если ты работаешь в детской книге, невозможно не думать о лебедевском Детгизе. О нем успели подумать и написать многие искусствоведы, а я не искусствовед, и этот текст не претендует на открытия. Я не буду ничего говорить о красоте и мастерстве, я просто скажу, что невозможно не читать воспоминания и дневники лебедевского круга, пытаясь понять, как эти люди это делали. И невозможно не испытывать приступов веселья и зависти, когда читаешь, как Алиса Порет познакомилась с Даниилом Хармсом на подоконнике дома Зингера. Алису Ивановну позвали делать рисунки к «Ивану Ивановичу Самовару». Она пришла, и их с Хармсом оставили в прихожей подождать редактора: «Мы с ним сели на подоконник, и наступило тягостное молчание. Хармс сипел трубкой. Он мне показался пожилым и угрюмым дядей. Вдруг он повернулся ко мне и спросил:

— Что вы делали позавчера вечером?

Я рассмеялась и рассказала ему, как к нам пришел в гости архитектор Щуко…»

Или как Чуковский описывает редакцию: «Детский отдел помещался на пятом этаже Госиздата, и весь этаж ежедневно в течение всех служебных часов сотрясался от хохота. Некоторые посетители Детского отдела до того ослабевали от смеха, что, кончив свои дела, выходили на лестничную клетку, держась за стены, как пьяные…»

Есть мнение, что подъем детской книги в 1920-х — 1930-х был связан с тем, что художники-станковисты и большие поэты не могли прокормиться своей основной деятельностью и просто зарабатывали на жизнь. Порет говорила: «С вами скучно, как в бухгалтерии Детгиза». Даже если это так, скучно им было только в бухгалтерии, а в остальное время им было очень весело, и — с моей колокольни — книги и были их основной деятельностью.

Я недавно разрешила для себя вопрос «как тебя подписать», потому что очень приятно иметь должность: вместо попыток самоопределиться в ответ я могу сказать, что я — главред издательства. Это издательство, А+А, тоже началось с лебедевского Детгиза, когда Ad Marginem (первое А) и студия ABCdesign (второе А) решили сделать серию репринтов малоизвестных советских книг 20-х — 30-х годов. «Эти детские книги <...> являются не собственно историческим репринтом оригинальных изданий, но бережным с издательской точки зрения приближением к современности. Благодаря Ильдару Галееву мы нашли оригиналы рисунков, которые потом были литографированы, использовали оригиналы иллюстраций, добавили твердые обложки, реконструировали шрифты, сделали верстку тех страниц, которых не было в оригинальных изданиях», — говорил тогда о них Михаил Котомин.

Я начала сотрудничать с A+A чуть меньше двух лет назад, когда меня пригласили в жюри конкурса проектов иллюстрированных нон-фикшн книг ABCDbooks. Я так увлеклась, что в итоге стала художественным редактором двух из трех книг-победителей: одна, «Привет, Москва!» Тани Борисовой, уже вышла прошлой осенью, другая — «100 причин, почему плачет Лев Толстой» Кати Гущиной — вот-вот приедет из типографии. Мы работали над книгами больше года, было очень сложно, интересно — и весело.

Теперь мое главное дело и увлечение — второй сезон конкурса. Я отношусь к нему очень серьезно, мне он кажется трамплином для большого прорыва в визуальной литературе. У нас совершенно невообразимый состав жюри и партнеров, и меня не перестает удивлять, как люди и институции моментально включаются и как всем от этого весело.

Например, в конкурсе есть номинация Дома творчества «Переделкино». Ее победителем станет проект, основанный на сотрудничестве двух или нескольких авторов. Этот текст начался с того, что мне нужно было написать пост в Инстаграме, а я зацепилась за слово «сотрудничество», и оно вернуло меня к самому началу A+A, к репринтам советских детских книг эпохи лебедевского Детгиза. Оно, это слово, и есть ключ ко всему, о чем невозможно не думать, если решаешься работать с детской книгой. А эти книги — самые наглядные примеры того, как эти люди это делали. Варианты сотрудничества.

Например, «Поезд» был придуман вместе Евгением Шварцем и Верой Ермолаевой. Он начинается словами «Здесь восемь картинок». И текст рассказывает, что восемь одноклассников разъезжаются со своими семьями по Советскому Союзу кто куда. Потом восемь картинок рассказывают, как восемь железнодорожных составов увозят мальчиков. Потом текст — как они шлют открытки. Это единый замысел, в котором и любовь Веры Ивановны к счету (здесь он в тексте, а в ее «Собачках» — и в картинке), и театральность в духе Евгения Львовича.

История «Рынка» мне особенно дорога. Художница Евгения Эвенбах во время творческой командировки в Новгород делала наброски на рынке и привезла их в редакцию «Радуги», где получила комментарий: «Случай редкий. Принесены готовые рисунки к несуществующему тексту… Писателя мы Вам найдем». Был найден начинающий писатель Евгений Шварц. В процессе работы над книгой Эвенбах добавила новых сюжетов: например, щуку с обложки она купила уже на Андреевском рынке в Ленинграде.

«Железную дорогу» Порет и Введенский принесли в редакцию Детгиза уже готовой. У Порет были сложные отношения с Лебедевым, он называл ее «мужеподобной кривлякой», и работать с ним ей было нелегко. Но у Алисы Ивановны был идеальный творческий дуэт с Татьяной Глебовой, с которой они «научились рисовать, ведя карандашом с двух сторон, и все всегда сходилось». Обе были эксцентричными женщинами, и у Глебовой что-то не клеилось с другим редактором, поэтому их книги выходили то под одним, то под другим именем, а делали они почти все вместе.

«Парк культуры и отдыха» — работа москвичей Валерия Алфеевского и Татьяны Лебедевой, тоже устоявшегося книжного дуэта. В этой панораме главного советского парка нет ни одного слова — это то, что сейчас принято называть «тихой», или «молчаливой», книгой — silent book. Сложно поверить, что такой редкой художественной цельности можно добиться в четыре руки, то есть в две кисточки.

Но несмотря на то, что Лебедева и Алфеевский явно говорили на одном языке, Татьяна Александровна жаловалась на недостаток единомышленников: «В Москве, в общем, никакой группы художников детской книги, подобной ленинградской, не было. Работали кто во что горазд…»

Она тоже не могла не думать о лебедевском Детгизе, о сотрудничестве — не только с напарником, но и с редактором и арт-директором, как это сейчас называется в издательствах.

Тут невозможно не вспомнить слова Алисы Порет: «Я думаю, что судьба детской книги зависит от двух людей: главного редактора и главного художника (пример: Маршак — Лебедев)». Я все время говорю «лебедевский Детгиз» и не упоминаю Маршака — наверное, по той же причине, что меня корежит от слова «иллюстратор». Потому что я чувствую, что тексту и его авторам и редакторам достается и так достаточно света, а вот остальным авторам книги (например, дизайнерам) — совсем не столько, сколько доставалось в Детгизе. А судьба любой книги, не только детской, как мне кажется, зависит от равноправного сотрудничества. И веселья.

Понравился материал? Помоги сайту!