Разговор c оставшимся
Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20244988В апреле в Москве откроется первый музей Анатолия Зверева, которого считают одной из центральных фигур второй волны русского авангарда. COLTA.RU поговорила с основателями музея — генеральным директором Наталией Опалевой и арт-директором Полиной Лобачевской.
— Музей должен был открыться в конце прошлого года, теперь дата открытия перенеслась на апрель. Чем вызвана задержка?
Наталия Опалева: Задержка связана со строительством здания музея на 2-й Тверской-Ямской улице. Работы начались меньше года назад, и не все пока удалось завершить. Сделать полную реконструкцию старого здания в центре города гораздо сложнее, чем построить новое. Открытие пришлось немного отложить, но эта отсрочка, мне кажется, оказалась очень своевременной. Во-первых, мы смогли детально разработать концепцию музейного пространства, дизайн и экспозиционные идеи. Все это требовало глубокого погружения и сосредоточения. Во-вторых, мы хотим, чтобы каждая новая выставка сопровождалась новыми изданиями — книгами и альбомами. Поэтому нам нужно было время на подготовку серии книг, которые станут частью музея. И в-третьих, говорят, весна будет теплой, и тогда, в апреле, мы сможем открыть для посетителей не только сам музей, но и летнее кафе и уютный внутренний дворик.
— Кризис как-то повлиял на эти процессы?
Опалева: Нет, и надеюсь, что не повлияет. Если бы мы начинали создавать музей сегодня, возможно, пришлось бы столкнуться с определенными трудностями, но работа велась несколько лет, и большая ее часть уже сделана. От внешних обстоятельств мы, к счастью, не зависим.
У государственной поддержки есть не только плюсы, но и минусы.
— На поддержку государства тоже не рассчитываете?
Опалева: Музей АЗ — частный, создан на частные деньги. Благодаря этому многие вопросы решать гораздо проще: мы независимы от внешнего финансирования, свободны в выборе концепции и плана работы музея. Нам важно показать музей совершенно нового формата. Хочется верить, что музей вызовет интерес со стороны государства, Министерства культуры. Но надо отметить, что у государственной поддержки есть не только плюсы, но и минусы. Мы будем рады сотрудничеству при условии соблюдения интересов всех сторон.
— Вы не раз говорили, что идея музея вызревала долго. Потому что вы сомневались, нужно ли его делать, или потому что не знали как?
Полина Лобачевская: Я много лет занимаюсь разными проектами, связанными с наследием Анатолия Зверева. В 1998 году сделала большую выставку в Третьяковской галерее, и там впервые возникла идея создать музей Зверева. Люди, как на демонстрациях, стояли плечом к плечу и, не отрываясь, смотрели на картины. Это длилось месяц, потом по просьбам посетителей выставку продлили еще почти на месяц. В прессе бесконечно повторялась одна и та же мысль — стране необходим музей Зверева. Я стала думать об этом все чаще. Хотя впервые мысль о создании музея прозвучала в воспоминаниях Натальи Шмельковой, которыми я пользовалась, работая над выставочными проектами. На выставку «Зверев в огне», прошедшую в Новом Манеже в 2012 году, пришло свыше 30 тысяч человек. Тогда Наталия Опалева и я решили, что нужно создавать музей. А выставка «На пороге нового музея», прошедшая в 2014 году, только подтвердила абсолютную правильность этого шага — на нее менее чем за месяц пришло свыше 40 тысяч человек.
— Сам Зверев мечтал о собственном музее?
Лобачевская: На открытии выставки в Третьяковской галерее журналист Владислав Шумский, вспоминая свои разговоры со Зверевым, сказал: «Когда у него спрашивали, хотел бы он сделать персональную выставку в Третьяковской галерее, он отвечал — для этого Третьяков должен встать из гроба и навести там порядок». Так что вряд ли он мог всерьез мечтать о собственном музее.
— Что легло в основу концепции музея? Есть ощущение, что вы хотите рассказать про своего Зверева, а не про Зверева вообще.
Лобачевская: Придумать концепцию было и трудно, и необыкновенно интересно. Первая выставка будет рассказывать о жизни и личности Анатолия Зверева через его собственные картины. В буквальном смысле — жизнь, написанная им самим. Первый зал называется «АЗ — это Я как раз», он посвящен биографии художника, которая будет рассказана через его автопортреты. Во втором зале — «Вокруг и около» — мы выставим 27 портретов людей, окружавших его, — художников, коллекционеров, друзей. Третий зал — «Зверев. Любовь» — весь будет отдан портретам Оксаны Асеевой, она долгие годы была возлюбленной и музой Зверева. В каждом зале находится большой экран, на котором будут демонстрироваться специально созданные фильмы-ролики с картинами Зверева, видео- и фотохроникой, его собственными стихами.
В том, что музей все-таки создан, большая заслуга всех тех людей, которые сохранили наследие Зверева. Наша задача в том, чтобы его показать во всей многогранности его таланта. В 1965 году французский дирижер Игорь Маркевич организовал выставки Зверева в Париже и Женеве, тогда в каталоге он написал: «Зверев — это “случай”. Случай человека, который заново открыл историю современного искусства».
Вряд ли он мог всерьез мечтать о собственном музее.
— Музейная коллекция основана только на собрании Георгия Костаки?
Опалева: Музей был создан на основе моей коллекции, которая на сегодня насчитывает почти 500 работ. А когда дочь Георгия Костаки Алики узнала про наш музей, передала еще свыше 600 работ Зверева и архивные материалы.
— С зарубежными коллекционерами будете сотрудничать?
Опалева: Конечно. Мы уже наладили контакты с зарубежными коллекционерами, некоторые из них участвуют в подготовке первой выставки. Для нее нам пришлось позаимствовать у зарубежных коллег некоторые работы, чтобы максимально широко охватить важнейшие периоды в творчестве Зверева. Все коллекционеры рады, что наконец открывается музей Зверева, все готовы сотрудничать, помогать, потому что этого музея давно ждали. Москва — город, который задает определенные форматы, все должно быть громадным. Москва требует блокбастеров. А мы хотим создать небольшой музей одного художника — такой формат очень популярен в Европе и чужд России.
— Есть какие-то работы, которые вы особенно хотите видеть в своей коллекции?
Лобачевская: Есть, их довольно много, но пока охотиться за ними не приходится — они сами идут к нам в руки. Порой самым неожиданным образом. Однажды к нам пришла женщина, она принесла свой портрет работы Зверева и передала нашему музею. Оказалось, это дочь всеми любимого преподавателя ВГИКа Бахмутского, который преподавал в 1960—1970-е годы зарубежную литературу (я сама там много лет работала). Он тогда поднял на ноги весь ВГИК, чтобы все покупали картины Зверева и тем самым помогали ему выживать. Наследие Анатолия Зверева необычайно велико: много его работ находится в частных собраниях в США, Франции, Великобритании, Италии и даже в Африке.
Москва требует блокбастеров. А мы хотим создать небольшой музей одного художника — такой формат очень популярен в Европе и чужд России.
— Да, и при этом существует огромное количество подделок. Пожалуй, никого из шестидесятников не подделывали так много, как Зверева, который если не поощрял, то уж точно не возражал против этого.
Лобачевская: Подделок Зверева действительно очень много, но, как известно, бездарных не подделывают, подделывают гениальных. Мы сами часто сталкиваемся с поддельными работами Зверева, но задача музея в том и состоит, чтобы создать четкие критерии отбора подлинных произведений. Если семья Пабло Пикассо, которого тоже много подделывали, умела сдерживать эти процессы, то у Зверева не было никакой семьи. И сегодня обеспечить качественную экспертизу — одна из главных наших задач.
Опалева: Миссия музея — серьезнейший отбор, поэтому если мы и будем что-то приобретать, то только шедевры. Пока программа нашего выставочного «сериала» рассчитана на три года, и пополнение коллекции — не первоочередная задача. Сначала нужно показать то, что у нас уже есть. Из ближайших планов — подготовить выставку нонконформистов — современников Зверева. Выставка требует большого пространства, поэтому разместится не в музее, а на внешней площадке. Сам Зверев говорил: «Художник должен быть не современным, а своевременным». Время для широкого показа его работ пришло.
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20244988Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым
22 ноября 20246541Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах
14 октября 202413117Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 202419595Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
9 августа 202420259Быть в России? Жить в эмиграции? Журналист Владимир Шведов нашел для себя третий путь
15 июля 202422909Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
6 июля 202423668Философ, не покидавшая Россию с начала войны, поделилась с редакцией своим дневником за эти годы. На условиях анонимности
18 июня 202428843Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова
7 июня 202428971Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»
21 мая 202429625