Газетные заголовки

В этом году основной проект Венецианской биеннале, озаглавленный «Все судьбы мира», курирует нигерийский куратор Окви Энвезор, до того автор нескольких ключевых выставочных проектов — Второй биеннале в Йоханнесбурге (1997) и 11-й «Документы» в Касселе (2002).

Уже при входе в главный павильон в Джардини взгляд упирается в четырехметровую инсталляцию Фабио Маури «Западная стена, или Стена плача» (1993) — квадрат из чемоданов, увезенных с собой теми, кто отправился в путь в один конец — Аушвиц и другие лагеря смерти. По соседству другая инсталляция Маури — лестница в небеса, которая резко завершается тонкой ступенькой со словом «конец», будто бы приглашая шагнуть вниз. Инсталляции окружены рисунками художника, на которых написано то же самое слово, по-английски (the end) и по-итальянски (fine). Забавная игра слов получается при переводе между двумя языками: fine — это и «конец» (итал.) и «хорошо» (англ.). Но не стоит ждать счастливого конца, светлого будущего. В соседней комнате кашляет кровью главный герой в фильме Кристиана Болтански. В этих двух залах сконцентрирована вся безнадежно апокалиптическая концепция «Всех судеб мира».

Кураторское послание Окви Энвезора начинается со знаменитого отрывка из Вальтера Беньямина об ангеле истории — размышления, на которые знаменитого немецкого эссеиста вдохновила картина Angelus Novus Пауля Клее, а текст этот с тех пор эксплуатируют все кому не лень. Эта цитата, в свою очередь, вдохновила куратора, но кроме того, она идеально иллюстрирует основной проект биеннале. Здесь собраны все трагедии мира: геноцид (как у Фабио Маури); политические протесты, борьба за свободу и права человека; военные конфликты, проблемы индустриального и постиндустриального общества, в том числе различные формы эксплуатации — постколониализм, борьба за права женщин и улучшение условий труда; экологические катастрофы; хаос и жестокость, утопии и дистопии — словно газетные заголовки, принявшие формы фотографий, инсталляций или видео, буквально брошены к ногам обескураженного зрителя.

Пространство испещрено лабиринтами политических и социальных высказываний, часто вырванных из контекста, при отсутствии какой-либо повествовательности или логической последовательности. Среди них выделяются и запоминаются лишь немногие, относительно динамичные — такие, как документация перформансов кубинской художницы Тани Бругеры или Доры Гарсии из Испании: у первой обнаженные мужчины в полутьме, среди грязи и гниющих стеблей тростника то ли изображали очищение, то ли совершали какой-то ритуал; вторая предложила зрителям взаимодействовать с исполнительницей, которая зачитывала один из лакановских семинаров (впрочем, добровольных соучастников в такого рода проектах, как пишут, было крайне мало). Однако идеальный пример — партиципаторный проект Эдриан Пайпер, справедливо заслужившей одного из «Золотых львов», главную награду биеннале. Художница предложила посетителям принять участие в пожизненном перформансе, требующем персональной ответственности. Зрителям предлагается заключить с ней договор о том, что: «Я всегда буду делать все, что я сказал, что собираюсь сделать» и «Я всегда буду стоить слишком дорого, чтобы продать себя». Не каждый готов следовать этим установкам всю жизнь, но я видела людей, которые ставили подписи.

Обвинять куратора в отсутствии нарратива не стоит: Энвезор программно не стремился собрать все работы под зонт общей темы. Свой метод работы он назвал «применением фильтров» — совокупности параметров, описывающих множество идей, которые становятся видимыми посредством разнообразных практик. «Парламент форм» (так Энвезор назвал сеть «фильтров», наложенных друг на друга) состоит из трех частей. Фильтр «Живучесть. Об эпической долговечности» — метод создания выставки, который призван помочь понять, как событие такого масштаба, как Венецианская биеннале, существует в пространстве и времени, как оно изменялось и как работало с публикой. «Сад беспорядка» — масштабное исследование «состояния вещей» и «поверхности вещей», отображенных в мировой культуре. Последний фильтр «Капитал. Чтение вживую» вдохновлен книгой Луи Альтюссера «Читать “Капитал”», написанной в соавторстве с Этьеном Балибаром, Жаком Рансьером и другими, и исследует значение «Капитала» Карла Маркса в современной истории как драму современного общества — драму практически в буквальном смысле.

Чтобы оживить выставочное пространство, в центре Джардини установлена так называемая Арена. На ней в течение всего периода биеннале, то есть до конца ноября, будут проходить перформансы, чтения, показы фильмов, объединенные темой опубликованного в 1867 году «Капитала» — книги, повлиявшей на ход всей последующей мировой истории. Расписание «Арены» включает чтение текста «Капитала» актерами, приглашенными британским художником и режиссером Айзеком Джулианом, а также перформансы Олафа Николаи, Джоаны Хаджитомас и Халила Жрейжа, Джейсона Морана, Джереми Деллера, Чарльза Гейнса, Матьё Клейбэ Абонненка. К сожалению, мое часовое ожидание чтения «Капитала» увенчалось лишь объявлением, что перформанс отменен куратором. Надеюсь, остальным зрителям повезет больше.

Не без причины в работах участников часто встречаются отсылки к бывшему СССР и современной России как одному из ключевых акторов мировой истории боли. В работе Руно Лагомарсино «Следуя за солнечным лучом, я обнаружил лишь землю» (2012—2014) звучит советский гимн, а среди «Рисунков демонстраций» (2015) Рикрита Тиравании есть изображения публичных выступлений за права ЛГБТ в России. В проекте «Труд одним планом» Харуна Фароки и Антье Эман в числе прочих запечатлена работа актеров на улицах Москвы, изображающих Ленина, Сталина и Путина (это один из результатов московского воркшопа в рамках данного художественного исследования). В проекте индийского художника Мадхусудханана «Логика исчезновения. Архив Маркса» (2014—2015) показаны изменения образов Маркса, Ленина и Сталина в прошлом и настоящем. Лиза Робертс создала 12 групповых портретов на основе рельефов — части декора на станции метро «Нарвская» (бывшая «Сталинская») в Петербурге.

Российские участницы основного проекта биеннале свою страну откровенно критикуют. Ольга Чернышева проводит метафорические параллели между российской повседневностью и жизнью за решеткой — в зоопарке. Глюкля (Наталья Першина) в серии с говорящим названием «Одежда для демонстраций против ложных выборов Владимира Путина» прямо заявляет: Россия без Путина.

Активистский жест Окви Энвезора потерялся в бесконечности коридоров и залов Джардини и Арсенале. Международный бомонд разгуливает по венецианским палаццо, размышляя о судьбах мира. Это ли не парадокс? Как может стать сильным, влияющим на общество жестом выставка, которую даже профессионалы не в силах обойти от начала до конца за один день? Почему мы решили, что кто-то, кроме профессионального сообщества, потратит полный уик-энд на просмотр искусства, выброшенного в Венецию из породившего его контекста, словно рыба на сушу?

Что касается национальных павильонов, то презентация Армении под многозначительным названием Armenity (можно лишь не очень точно перевести как «армянство» или «армянскость») заслуженно получила «Золотого льва». Тем более что нынешняя биеннале совпала с печальным юбилеем: сто лет назад, в 1915 году, в Османской империи был осуществлен геноцид армянского народа. Павильон расположился на острове Святого Лазаря, который по-итальянски именуется San Làzaro dei Armeni. С XVII века на острове находилась карантинная станция, позднее сюда прибыл армянский католический монах Манук ди Пьетро (Мхитар Севастийский), бежавший вместе с группой последователей из Мореи, которая стала ареной военного противостояния между Венецией и Османской империей. Община построила на острове монастырь, церковь, огромную библиотеку и превратила остров в центр ориенталистских исследований. Выставка включает международных художников, принадлежащих к армянской диаспоре. В сравнении с грубоватым стилем основного проекта армянский павильон отличается поэтичностью и тонкостью. Он посвящен таким категориям, как вытеснение, территориальность, этничность, память, справедливость. Один из участников проекта Armenity Саркис — по национальности армянин, живет в Турции, он также представляет Турецкий павильон. Он сам по себе олицетворяет возможность культурной памяти перейти на новый уровень, возможность преодолеть исторический конфликт или хотя бы направление, в котором надо двигаться, чтобы эта возможность появилась.

Нынешняя ситуация на Украине превращает установку Украинского павильона на набережной между Джардини и Арсенале в политический жест. Над стеклянным кубом с выставкой под немного романтическим названием «Надежда» развевается украинский флаг. Куратор Бьёрн Гельдхоф приложил много усилий для того, чтобы выставка состоялась и чтобы павильон расположился в таком месте, где он бы не смог остаться незамеченным. Именно он предложил, чтобы архитектура павильона метафорически относилась к надежде на политическую прозрачность новой Украины. Кроме того, название проекта явно соотносится с именем Надежды Савченко — украинской военной, незаконно удерживаемой в России.

Однако впечатление от павильона не самое сильное, скорее наоборот. Как ни печально, но работы прекрасных художников Евгении Белорусец, Анны Звягинцевой, Николая Ридного и Сергея Жадана, Никиты Кадана, Open Group, Жанны Кадыровой оказались размыты, растворены в минималистичности стеклянного куба, сквозь стены которого видны яхты миллионеров. В этом кубе, как в парнике, невозможно дышать.

Еще более печально то, что так не должно было быть. У художников действительно была надежда на трансформацию и прозрачность, хотя бы со стороны Министерства культуры Украины, которое вначале приняло на себя, а потом с легкостью отказалось от обязательства поддержать Украинский павильон (позже участники проекта «Надежда» отправили украинскому Минкульту письмо с «благодарностью» за это). В связи с такими действиями министерства независимые кураторы Оксана Баршинова и Михаил Рашковецкий вынуждены были отказаться от дальнейшей работы над павильоном — хронология работы над проектом, предшествовавшей отказу, изложена в тексте Баршиновой «Как я отказалась быть куратором». После этих событий художники продолжили сотрудничество с частной институцией PinchukArtCentre, с которой ранее неоднократно работали. К сожалению, выставка как цельный проект получилась посредственной при отдельных замечательных работах художников. Думаю, убили работы именно павильон и концепция куратора. Не обязательно кричать, чтобы быть услышанным, можно сказать тихо, но очень четко. Тогда слова прогремят.

Национальные павильоны в Джардини и Арсенале в этом году в основном разочаровали. Упоминания достойны лишь некоторые из них.

Куратор Бельгийского павильона Катерина Грегош в сотрудничестве с бельгийским художником Винсентом Мессеном сделала смелый жест: павильон представил тематическую выставку художников — выходцев с четырех континентов (Азия, Америка, Африка и Европа), особенно африканских художников. Впервые в истории Бельгийского павильона была нарушена традиция сольных национальных презентаций. Более того, впервые в истории Бельгийского павильона была дана критическая отсылка к колониальной и постколониальной связи между Европой и Африкой. Место для такого проекта выбрано не случайно. Павильон Бельгии — первое отдельное национальное представительство на Венецианской биеннале, он был построен в тот момент, когда Бельгия колонизировала Конго и активно выкачивала оттуда богатства, используя в том числе африканское искусство, привозимое в Европу, для демонстрации своего господства.

Немецкий павильон также стал пространством для группового международного проекта под названием «Фабрика». Павильон действительно превратился в фабрику политических нарративов, через которые анализируют образы, циркулирующие в современной культуре. Участники проекта, среди которых Хито Штейерль, Олаф Николаи и другие, размышляют о симулятивной реальности, неолиберализме, теневой экономике — ходовые темы для критического искусства, которые в последнее время затмила украинская тема, а потому все это выглядит немного анахронизмом.

На контрасте с гипертехнологичным Немецким павильоном Греческий павильон минималистичен. Он воспроизводит печальную историю торговца мехами, чей бизнес постепенно приходит в упадок. Польша представила проект о перенесении локального искусства в чужеродный контекст: презентации польской национальной оперы «Галька» на Гаити. Латвийский павильон, расположенный в Арсенале, стоит отдельно от всех остальных презентаций: странное утопическое пространство, которое можно определить как гибрид гаража с космическим кораблем, наполнено историями о гаражных кооперативах и их обитателях.

В Датском павильоне разместился изысканный поэтический проект Дана Во, датского художника, вьетнамца по происхождению. Его произведения посвящены многослойным и драматическим историческим событиям и явлениям, таким, как колониализм, католицизм, Вьетнамская война, а также разрушающему влиянию этих событий на окружение художника и его современников. Это пример той выставки, где посредством минимума слов сказано бесконечно много.

Понравился материал? Помоги сайту!