Распоясавшиеся керамисты
Художник Михаил Копылков — о том, как группа «Одна композиция» вывела советскую керамику 1970-х из статуса ДПИ
11 июня 2021422«Благодаря тебе я чувствую себя той девчонкой, которую ты впервые пробудил пятьдесят лет назад, когда мы только начали это путешествие». Человеку, произносящему эти слова, до пятидесяти при этом далеко. Более того, он мужчина: рыжеватые усы, очки в роговой оправе, нахмуренные, будто бы он постоянно сомневается, брови — новый фильм Спайка Джоунзи «Она» начинается с крупного плана главного героя. Теодор Твомбли (Хоакин Феникс) живет в Лос-Анджелесе не столь отдаленного будущего и зарабатывает на жизнь тем, что пишет за других людей личные, нет, даже интимные письма. Конструирует, проще говоря, чужие отношения — задавая им сюжет, логику, драматический пафос, очищая их от рутины, из которой на 95 процентов состоят любые реальные романы. Режиссирует их, если угодно, придавая бесформенным 50 годам совместной жизни видимость внятного, осмысленного путешествия.
Беда Теодора, как мы вскоре узнаем, заключается в том, что у реальных межчеловеческих коммуникаций никогда не бывает только одного режиссера. Когда тем же вечером во время виртуального секса с незнакомкой, привлекшей его трогательным признанием в одиночестве (а Теодор очень, очень одинок), та в момент кульминации заорет: «Придуши меня дохлой кошкой!» — наш герой предсказуемо растеряется. Та же, судя по всему, проблема сгубила и брак Теодора — в распад которого он не может поверить уже год и поэтому никак не подпишет документы о разводе.
Перед Теодором, впрочем, вот-вот забрезжит надежда на подлинное понимание. Как вы уже наверняка знаете, главный трюк фильма «Она» — роман человека со сверхсовременной операционной системой, называющей себя Самантой и разговаривающей голосом Скарлетт Йоханссон. Саманта будет совмещать функции психотерапевта и корректора, разбирать завал непрочитанных писем в почте и смеяться над шутками Тео — проще говоря, станет тем, чем не в состоянии стать ни одна настоящая девушка (и даже найдет способ компенсировать невозможность физической близости). Впрочем, и такой вроде бы удобный, максимально контролируемый роман обречен рано или поздно выйти за рамки идеального сценария, может обмануть ожидания, обидеть, ранить.
Вплоть до этого момента историю курьезной любви Теодора Твомбли и его операционной системы Спайк Джоунзи снимает как классическую, без всяких скидок на причудливость одного из ее субъектов, мелодраму — с очарованием постепенно пробуждающейся влюбленности, блаженством узнавания себя в другом, болью первых ноток ревности и первого разочарования. Но как только роман Теодора и Саманты начинает сходить на нет, Джоунзи вдруг меняет интонацию — из мелодрамы «Она» чуть не становится хоррором (в какой скатывался другой великий фильм о любви к компьютерной программе — «Электрические мечты» 1984-го), оживший фантазм о возможности контролируемой, безобидной любви почти оборачивается кошмаром понимания своей несостоятельности. Почти — потому что в финале Джоунзи еще раз поменяет регистр, фиксируя в том числе и невозможность искреннего разговора о любви в рамках жанровых канонов.
Величие фильма Джоунзи как раз и заключается не в констатации того печального факта, что люди (а Саманта, конечно, тоже человек, во всяком случае, именно как к живому человеку к ней относится Теодор) рано или поздно вырастают из любых отношений, на каком бы мощном и надежном фундаменте те ни строились. Нет — непредсказуемый, блестящий финал фильма подразумевает, что ни одни отношения по-настоящему не заканчиваются, как бы нам ни хотелось мыслить их в категориях сюжета — с завязкой, кульминацией и неизбежным финалом. Привыкший представлять жизнь и любовь как сценарий, как «путешествие, которое мы начали 50 лет назад», Теодор окажется наедине с необходимостью вывести себя за рамки этого сценария. А вот сопереживающего ему зрителя ждет подлинный дар — понимание того, что хоть истинная любовь и никогда не уложится в срежиссированные нами самими под влиянием мелодрам с хеппи-эндом и маркетинговых штампов сюжеты, это не значит, что она невозможна. Напротив, все, что за рамками стандартных «романтических» схем, — это она и есть.
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиХудожник Михаил Копылков — о том, как группа «Одна композиция» вывела советскую керамику 1970-х из статуса ДПИ
11 июня 2021422Новый советник по культуре при посольстве Швеции в России рассказывает о своих рабочих планах и о новом взгляде на места, к которым мы привыкли
10 июня 2021184«Бебиа, по моему единственному желанию»: дебют из программы Роттердама покажут в «Гараже». А пока о фильме рассказывает его режиссер
10 июня 2021255Алексей Конаков о том, чему астрология может научить нас, поменявших искусство вопроса на технику поискового запроса и уверенных в рациональности окружающих нас политик и технологий, которую еще следует доказать
10 июня 2021888Экскурсия по месту ссылки Андрея Сахарова в Нижнем Новгороде вместе с фотографом Маргаритой Хатмуллиной
10 июня 20214688Владимир Дудченко, Наум Медовой и Никита Шохов о том, как выразить военную память средствами синтеза искусств
9 июня 2021179Композитор и пианист — о новом альбоме «Оптический обман» на стихи Пушкина и Хармса, об ужасном слове «кроссовер» и об инкубаторе духовности
9 июня 2021183