Итоги года: литература

Надежда Толоконникова

Два письма Надежды Толоконниковой из мордовской колонии (письмо первое, письмо второе), написанные и опубликованные этой осенью, принадлежат литературе в буквальном смысле. Дистанция между реальностью и называющим ее словом сведена в этих письмах к минимуму — именно такого прямого слова о сегодняшнем изо всех сил избегает современная русская проза. Наивно было бы утверждать, что после описания отмороженных рук и ног или тухлого картофеля из зэковского рациона писать так, как писали по-русски раньше, нельзя. Однако читать писателей-современников так, как читали до Толоконниковой, несомненно, больше нельзя — слова резонируют совсем по-другому, и их право звучать в изменившемся воздухе, их легитимность еще нужно доказывать.

Михаил Шишкин

Политические взгляды живущего в Швейцарии Михаила Шишкина до этого года никак не были конкретизированы и вполне укладывались в определение «порядочный человек». В феврале писатель заявил о нежелании ехать на Нью-Йоркскую книжную ярмарку в составе официальной российской делегации. «Мне, как русскому и гражданину России, стыдно за то, что происходит в моей стране. Участвуя в книжной ярмарке в составе официальной делегации и пользуясь преимуществом писателя, я взял бы на себя полномочия представителя государства, чью политику я считаю гибельной для России, представителя системы, которую я не приемлю. Страна, где власть захватил коррумпированный преступный режим, где государство представляет собой воровскую пирамиду, где выборы превратились в фарс, где суды служат власти, а не закону, где есть политические заключенные, где государственное телевидение занимается проституцией, где шайка узурпаторов принимает безумные законы, возвращающие народ в Средневековье, — такая страна не может быть моей Россией», — говорится в письме Шишкина в Роспечать. В писательской среде на это частное решение отреагировали неожиданно бурно. Признать за собратом по перу право на свободный выбор сложнее всего оказалось именно «порядочным людям», и вместо того, чтобы обсуждать, как оставаться писателем в стране, где существуют пытки и политзаключенные, российские литераторы предпочли обидеться на самого Шишкина — за то, что неправильно понимает свободу.

Классики

Поражающая мощь русской классики оказалась самым востребованным сюжетом года. Правда, никаких прорывов в изучении и издании литературы XIX века уходящий 2013-й не принес, зато наглядно продемонстрировал, что для показательной порки современников эта литература вполне сгодится. В январе общественное негодование обрушилось на сотрудников Российской академии образования, предложивших ввести в круг изучаемых в школе авторов Виктора Пелевина, Людмилу Улицкую, Асара Эппеля и Фазиля Искандера. За честь классиков позапрошлого столетия вступились «Единая Россия» и «Справедливая Россия», Минобрнауки спешно открестилось от крамольных методичек и вынуждено было давать объяснения. На фоне продолжавшейся весь год битвы за XIX век свежо прозвучала инициатива члена Общественной палаты Павла Пожигайло оградить молодежь от Салтыкова-Щедрина и Белинского, а самым вредным произведением русской литературы признать «Грозу» Островского — девушке эпохи триумфа духовных скреп положено делать жизнь с Татьяны Лариной, но никак не с Катерины Кабановой.

Трижды Евтушенко

В уходящем году восьмидесятилетний Евгений Евтушенко стал лауреатом премий «Поэт» и «Большая книга» (за вклад в литературу), но запомнился главным образом как герой телевизионных бесед с Соломоном Волковым. Ничего принципиально нового ни о самом Евтушенко, ни о вечном его антагонисте Бродском зрители этих бесед не узнали (не считать же, в самом деле, новостью запоздалые неподтвержденные воспоминания о том, как Бродский не хуже любого советского человека умел сводить счеты, а значит, его антисоветскость сильно преувеличена). Новостью, пусть и не слишком свежей, по-прежнему остается спрос на человека известного и небесталанного, ничуть не стыдящегося близко подходить к власти. Чтобы об этой роли напомнить, не пожалели ни премиальных, ни телевизионных денег, но старика, кажется, напрасно потревожили.

Премия «Различие»

Поэтическая премия «Различие» появилась в 2013 году по инициативе Игоря Гулина, Льва Оборина, Кирилла Корчагина и Дениса Ларионова, первым лауреатом стала Фаина Гримберг (за книгу «Четырехлистник для моего отца», НЛО, 2012 г.). Четверо молодых людей предлагают перечитать поэта, принадлежащего к совсем иному поэтическому поколению, нежели основатели премии. Как следует из статей и комментариев, сопровождавших присуждение, награждена Фаина Гримберг скорее за непринадлежность к числу авторов, чьи художественные решения определяются поколенческой, идеологической или какой угодно иной общностью. Одна из самых обнадеживающих литературных инициатив прошедшего года, имена создателей премии — лучшая гарантия того, что впереди у «Различия» осмысленная история. Хочется думать, что она окажется долгой.

Премия «НОС»

Премия «НОС» завершила первый сезон с новым составом жюри, по итогам прошлого года звание лауреата досталось Льву Рубинштейну за эссе и колонки, собранные в книгу «Знаки внимания» (Corpus, 2012 г.). Искренне неловко за победителя, чьей книге пришлось состязаться с «Юными годами медбрата Паровозова» (Алексей Моторов, Corpus, 2012 г.) — сочинением откровенно вторичным и попавшим в премиальные списки исключительно по недоразумению. Дело не только в одной неудачно выбранной книге, финальные дебаты «НОСа» в феврале 2013 года в целом оказались провальными. Новое жюри предпочло вести разговор о литературе на уровне обывательских реакций, а не филологической критики. «Это Овсянико-Куликовский какой-то», — воскликнул в разгар дебатов член жюри прошлого созыва Кирилл Кобрин, его раздраженная реплика и оказалась самым точным итогом первого года новой жизни «НОСа». На то, чтобы выйти из XIX столетия и освоить гуманитарную мысль XX и XXI веков, у членов жюри есть еще месяц — итоги 2013-го премия «НОС» будет подводить только в конце января.

Сто лет формализму

О гуманитарной науке XX века в августе говорили участники международного конгресса, созванного по случаю столетия русской формальной школы. Масштабным научным симпозиумом отмечен юбилей события, с которого, по формуле Томаса Манна, в новом столетии началось столь многое, что потом оно уже не переставало начинаться. В 1913 году на вечере в «Бродячей собаке» двадцатилетний Виктор Шкловский прочел доклад «Место футуризма в истории языка» — выпад недоучившегося студента против академиков положил начало разговору о литературе как литературе, без обязательных кивков в сторону идеологии и психологии. Вяч. Вс. Иванов, Юрий Цивьян, Михаил Ямпольский, Игорь П. Смирнов, Оге Ханзен-Лёве, Мариэтта Чудакова, Георгий Левинтон, Нина Брагинская, Михаил Мейлах, Ханс Гюнтер — под одной крышей в Москве такая компания собирается крайне редко. Спасибо Шкловскому.

Олимпийский огонь в Ясной Поляне

Сбылась мечта советских руководителей — одеть писателей в униформу, причем так, чтобы сами писатели чувствовали себя при этом облагодетельствованными. Осуществлению мечты поспособствовал советник президента Владимир Толстой, организовавший октябрьскую пробежку литераторов с олимпийским факелом по Ясной Поляне. Сюрреалистический забег хорошо вписался в общий сюжет заигрывания с классикой и нового ее присвоения через прямых наследников; второй акт этого спектакля, куда менее веселый, разыгрывали уже не на свежем воздухе, а в стенах Института дружбы народов в присутствии Владимира Путина, советских писателей-статистов и представителей литературных фамилий. Любопытный штрих к портрету писателя Водолазкина: до яснополянского пробега многим читателям романа «Лавр» хотелось думать, что его автор ценит себя несколько выше.

Несвятые прибыли

Бум душеспасительной литературы этого года, безусловно, связан с прошлогодним успехом книги Тихона Шевкунова. Непритязательные, бедные по мысли и языку, предлагающие нетрудную христианскую истину в легкой, почти развлекательной форме — бесконечные «Райские хутора» и «Ведра незабудок» наследуют «Несвятым святым» со школярской дотошностью. В спросе на подобную литературу издатели, видимо, уверены: «Ведро незабудок» — сборник рассказов публициста сайта Pravoslavie.ru вышел тиражом 30 тыс. экземпляров (для справки: тираж «Теллурии» Владимира Сорокина на 10 тыс. экземпляров меньше). Соперничество АСТ и «Эксмо» действительно осталось в прошлом, борьба за самого нетребовательного читателя сегодня идет между другими гигантами российского книжного рынка — издательством Сретенского монастыря и группой «Олма».

Наталья Горбаневская (26 мая 1936 г. — 29 ноября 2013 г.)

Поэт, правозащитница, переводчик. Собеседница Ахматовой, Бродского, Милоша, Гавела. Основатель, составитель, первый редактор, корректор и первопечатник «Хроники текущих событий». Человек, через одно — свое — рукопожатие связывавший нас с августовской демонстрацией 1968 года. Задолго до лавины некрологов Томас Венцлова написал о ней: «Единство поэзии и жизни имеет свою цену».

Это я не спасла ни Варшаву тогда и ни Прагу потом,
это я, это я, и вине моей нет искупленья,
будет наглухо заперт и проклят да будет мой дом,
дом зла, дом греха, дом обмана и дом преступленья.

И, прикована вечной незримою цепью к нему,
я усладу найду и отраду найду в этом страшном дому,
в закопченном углу, где темно, и пьяно́, и убого,
где живет мой народ без вины и без Господа Бога.

Изгнание гуманитариев

Наступление на гуманитарную науку и гуманитариев, начавшееся в прошлом году, продолжилось в 2013-м. После смены директоров лишились работы десятки сотрудников Российского института истории искусств и Российского института культурологии, сам РИК, как стало известно в конце года, скоро будет слит с Институтом природного и культурного наследия. Непредсказуема дальнейшая судьба гуманитарных институтов, функционирующих в системе РАН. Не лучшие времена переживает РГГУ, против сокращения бюджетных мест на филологических и философских факультетах ведут борьбу другие вузы. Упразднена Книжная палата, ведущий библиографический орган России. Под угрозой хранилище Российской государственной библиотеки, а значит, работа тысяч читателей, ежедневно приезжающих в РГБ, — из центра Москвы библиотеку активно выталкивают на окраину. Туманно будущее московского Музея Маяковского — научные сотрудники и экскурсоводы уволены, знаменитая экспозиция демонтирована, администрация музея откровенно демонстрирует нежелание ее восстанавливать. Впрочем, еще есть что разрушать, и из перспективы 2014 года все эти беды могут показаться несерьезными — как знать, каких новых жертв потребует триумфальное укрепление духовных скреп после Олимпиады?

Григорий Дашевский (25 февраля 1964 г. — 17 декабря 2013 г.)

Смерть, пришедшаяся на самый конец года, как всегда бывает с большими потрясениями, вернула событиям и именам их подлинный масштаб. Григорий Дашевский был поэтом, без которого не смогло бы состояться его поэтическое поколение, переводчиком, давшим русский голос Жирару и Ханне Арендт, литературным критиком, чьи тексты оправдывали существование этой профессии. Его поэтические сборники не выходили больше десяти лет, и сейчас, на пороге 2014-го, кажется, уже понятно, какая книга станет самой ожидаемой в новом году.

У МЕТРО

— Посмотри, не мелькнуло ли да
в как всегда опоздавших глазах?
— Нет, там карий закат, иногда
светло-карий же страх.

— Дай пройти ее тихим слезам,
фразам, паузам, пережидай,
как не тех, поднимавшихся там,
пропускал, пропускай.

— Но пока оно не раздалось
и пока я не встретился с ним,
от не тех, от молчанья, от слез
разве я отличим?

— Оттого-то с нее не своди,
словно с лестницы, пристальных глаз:
не блеснет ли оно посреди
снизу хлынувших нас?

— Ты как будто имеешь в виду,
что и клятва клянется придти
в сердце пообещавшей приду
около девяти.

— Для меня и для медлящих клятв
нету этого сердца милей:
так прилежнее, жалобней взгляд:
с ними свидимся с ней.

— Но привыкнув к навеки, к навек,
им и жизнь проволынить не жаль:
мил — не мил, что для них человек,
вздохи или печаль?

— Ждать и жить — это только предлог
для отвода неведомо чьих,
чтобы ты не спускать с нее мог
глаз невечных своих.

Понравился материал? Помоги сайту!