Дозированное зло чекизма

Российская премьера отечественного сериала, снятого три года назад и тогда же успешно показанного на Украине, — это что-то вроде советской кинематографической полки с поправкой на технические условия XXI века. «Однажды в Ростове» снимали для «России-1» (с логотипа канала начинаются титры в доступной на YouTube версии сериала с украинскими субтитрами), но в 2012 году «Россия» почему-то не решилась показать сериал, и только сейчас Первый канал выкупил права и показал «Однажды в Ростове» россиянам.

Драматическая история трехлетнего невыхода фильма на российский экран — ее можно считать частью сюжета: так иногда бывает в театре, что актеры в сценических костюмах встречают зрителей у гардероба или даже на улице. Вот и здесь — кино о советском тоталитаризме начинается с трех лет на полке, чтобы зритель смог почувствовать себя в СССР и по свою сторону экрана. Премьера старого фильма дает знакомый старшим поколениям эффект — перед нами, помимо прочего, практически неизвестная большая роль давно умершего Богдана Ступки и основательная заявка Владимира Вдовиченкова на звание великого русского актера еще за три года до «Левиафана».

Кино о советском тоталитаризме начинается с трех лет на полке, чтобы зритель смог почувствовать себя в СССР и по свою сторону экрана.

Соединить в один два главных ростовских сюжета шестидесятых и семидесятых, Новочеркасск и дело братьев Толстопятовых, — интересный трюк. Почему-то почти во всех российских сериалах такого рода («Ликвидация», «Мосгаз», «Черные волки», «Крик совы» и т.п.) криминал обязательно оказывается политически мотивирован: кто бы ни был убийцей, он, как всегда выясняется в последней серии, убивает не просто так, а в порядке мести советской власти, и это традиционное слабое место российского сериального канона — смотришь сериал, смотришь, тебе интересно, а потом оказывается, что все дело в том, что у главного злодея в детстве энкавэдэшники, пришедшие арестовывать отца, конфисковали любимого кролика, он, обидевшись на это, вырос и создал банду (про кролика — не фигура речи, а реальный эпизод из российского сериала), и это как-то не очень убедительно, чувствуешь себя обманутым.

Создатели «Однажды в Ростове» поместили интригу политически мотивированного криминала в самое начало сериала: Слава Толстопятов ужаснулся увиденному в Новочеркасске и решил отомстить советской власти, то есть банда Толстопятовых — это что-то вроде приморских партизан. Герой Вдовиченкова сначала писал листовки «Новочеркасск, мы с тобой», но они ни на кого не подействовали, и он решил идти другим путем. Такой сюжет тоже можно считать слегка натянутым, но поскольку о реальных мотивах реальных Толстопятовых также известно немного, то почему бы не предположить, что они действительно могли мстить за Новочеркасск? Их банда (по крайней мере, по меркам нашего времени) больше была похожа не на ОПГ, а на подпольную террористическую группу, и какие-то нематериальные мотивы, не упомянутые в реальном приговоре, в деле Толстопятовых действительно могли быть.

Сюжет «Однажды в Ростове» — это несколько лет жизни Славы Толстопятова между двумя попытками убить милиционера Карпухина, но между этими двумя попытками создатели сериала поместили столько всего, что им самим приходилось предпринимать заметное усилие, чтобы не забыть, что все началось именно с Новочеркасска. Вообще откровенное желание сделать полную энциклопедию советской жизни — вот оно, наверное, критически повредило сериалу и не позволит ему стать новой «Ликвидацией», не говоря уже о чем-то большем. Новочеркасск в истории Толстопятовых, может быть, и уместен, но только он — все остальные приметы советской политической истории создают перегруженность и ничего более. Странная сюжетная линия с героем Константина Лавроненко, дворником в высотке на Котельнической и при этом писателем-диссидентом, передающим свои рукописи на Запад и умирающим от туберкулеза, полученного на исправительных работах, — это сюжет скорее для конца семидесятых, чем для начала шестидесятых, и по достоверности всего повествования такое бьет гораздо сильнее, чем любые современные дверные ручки и розетки (которых в «Однажды в Ростове», как и положено в российском сериале, очень много), вывески об отделочных материалах или «Правда» с тремя орденами. «Бога нет, Он умер, и в душе у них вместо Него — политграмота» — герой Лавроненко сочиняет тексты Николая Бокова, которых в этом фильме уж точно могло и не быть, но, с другой стороны, если роль писалась для Лавроненко и была необходимым условием для его участия в «Однажды в Ростове» — пусть будет, фильм это не портит.

Вопросы достоверности неизбежны, когда речь идет об историческом романе или, как у нас, сериале. История подавления новочеркасского восстания пересказана точно так, как во всей литературе на эту тему — в «новочеркасских» сериях есть все, что мы знаем о 1962 годе: и плакат «Хрущева на колбасу», и директор Курочкин с его знаменитым «нет денег на мясо, жрите ливер» (в большинстве источников — «жрите пирожки с ливером»), и генерал Шапошников, отказавшийся стрелять в людей, и генерал Плиев (в фильме не назван по фамилии), отдавший этот приказ и обеспечивший его выполнение уже без Шапошникова. О детях, сидевших на деревьях по периметру площади во время стрельбы «поверх голов демонстрантов», много раз рассказывал в своих интервью генерал Лебедь, который, по его словам, сам был одним из тех детей на деревьях, и эти дети тоже в сериале есть.

Чекист Колесников — это абсолютно эрнстовский герой, то есть человек, который по работе распинает донбасского мальчика, но все равно гордится Олимпиадой и фильмами Парфенова.

Самое рискованное с точки зрения достоверности — фигура начальника областного УКГБ Копыльцова. На самом деле ростовским КГБ руководил тогда полковник Тупченко, и это вообще не он. Копыльцов — выдуманный герой, но настолько удачно выдуманный, что его недостоверность вообще не имеет значения; таким, как герой Владимира Юматова, и должен быть главный областной чекист — с беременной от него шифровальщицей, суицидальной сестрой и Семичастным в телефоне, который постоянно чего-то требует и для успокоения которого приходится идти на всякие должностные преступления.

Забавный и явно обусловленный исключительно нашим путинским временем чекистский фактор сюжета: реальных Толстопятовых в 1973 году задерживали обыкновенные милиционеры, а в «Однажды в Ростове» операцию разрабатывает и руководит ею, конечно, чекист, герой Сергея Жигунова, а пара Жигунов—Плетнев, то есть чекист Колесников и милиционер Карпухин, — это, конечно, чистые Жеглов и Шарапов, но доведенные до предела в том смысле, что умный Жеглов работает в КГБ, а лоховатый Шарапов — мент.

Жигунов, как известно, вообще придумал и спродюсировал этот сериал, поэтому его роль, хоть и не числится главной, — самая большая и самая интересная. Понятно, что «Однажды в Ростове» снимали до «Оттепели» и такие сравнения не вполне корректны, но «Однажды в Ростове» — это именно провинциальная «Оттепель», а роль Жигунова — это буквально та же роль, которую у Тодоровского играл гардемарин нулевых Евгений Цыганов: вот такой добрый циник, моральный релятивист из отвратительного времени, человек, совершающий такие подлости, которые в той исторической обстановке только и могут быть оправданны и неизбежны. И, скорее всего, именно в этом герое, а вовсе не в немодной в нынешней России теме Новочеркасска разгадка, почему этот сериал спустя три года после невыхода купил Первый канал. Чекист Колесников — это абсолютно эрнстовский герой, то есть человек, который по работе распинает донбасского мальчика, но все равно гордится Олимпиадой и фильмами Парфенова. «Я хотя бы что-то делаю», — говорит герой Жигунова в ответ на очередной упрек однозначно хорошего героя в принадлежности к чекистской корпорации, а в споре с начальником областного КГБ говорит, что любит Родину, но ненавидит государство — до такой степени, что даже не боится его, и когда начальник говорит, что в старые времена да за такое тебе бы дали десять лет без права переписки, отвечает: «А мне не с кем переписываться» — может быть, только из-за этой фразы Эрнст и купил этот сериал, который устроен так, что зрителю приходится болеть за людей, фабрикующих уголовные дела, сажающих невиновных в тюрьмы, ломающих судьбы — болеть за них, потому что остальные еще хуже. Это же идеология Первого канала в чистом виде — «Россия» на такие признания не решается, как не решилась и показать «Однажды в Ростове».

А альтернатива дозированному злу чекизма — это старший лейтенант КГБ Фурманюк, который не выдержал такой работы, запил, а потом прочитал Евангелие, отпустил бороду и пошел бродячим проповедником по Дону. Самый неправдоподобный и самый положительный герой сериала — до такой степени неправдоподобный и положительный, что, кажется, только для того и придуман, чтобы показать, что на самом деле нет альтернативы пребыванию в системе и конкретно — службе в КГБ.

Но на самом деле именно так и есть — дозированное зло так и остается злом, а моральный релятивизм приводит к подлости, так что лучше с бородой и Евангелием, чем с погонами и пистолетом.

Понравился материал? Помоги сайту!