7 сентября 2016Академическая музыка
291

«Я не знаю, что такое женственность»

Композитор Карола Баукхольт о тотальном сомнении и абстракции из яичницы

текст: Александр Малаховский
Detailed_picture© reMusik.org

Карола Баукхольт, ученица Маурисио Кагеля, обладательница премии Female Artists' Prize земли Северный Рейн — Вестфалия, — один из профессоров проходящей сейчас в городе Чайковском VI Международной академии молодых композиторов. В плотном графике лекций и воркшопов она нашла время, чтобы рассказать о своей музыке, в которой много шумов, странного юмора и виртуозной звукоимитации.

— На состоявшейся перед поездкой в Чайковский лекции в Московской консерватории вы упомянули, что Кейдж имел огромное значение для композиторов вашего поколения. Как он повлиял лично на вас?

— Кейдж великолепно работает с паузами, и это многое говорит о его личности. Я все еще пытаюсь понять, каким человеком он был. Мы все что-то писали-писали-писали, но не осознавали, что же мы делаем. Кейдж — словно зеркало для тебя самого, его музыка всегда задает очень глубокие вопросы. Он повлиял на очень многих людей, не только музыкантов. Он был философом искусства, он думал о том, что мы такое и почему мы существуем. Это как дзен. Каждому важно понять это измерение. Но дело не только в философии — важны все его изобретения.

Он первооткрыватель. Что он сделал с фортепиано, например! Для меня он навсегда изменил этот инструмент — я больше не могу писать для обычного фортепиано. Теперь в большей степени это струнный инструмент, я много работаю со струнами и препарированием. Он написал потрясающие произведения для препарированного фортепиано. Или Квартет для перкуссии! Нужно было обладать экстремальными взглядами, чтобы вывести перкуссию на первый план.

— Были какие-то другие важные для вас композиторы?

— Я всегда чувствовала себя немного аутсайдером, поэтому у меня никогда не было кумиров. Я не могу назвать композитора, которому я подражала. На меня сильно повлияли графическая поэзия, русский футуризм. Дада, конечно же. В общем, мне близок такой тип мышления, при котором ты пытаешься воспринимать вещи как они есть.

— В некоторых произведениях — например, в «Instinkt» или «Zugvögel» («Перелетные птицы») — вы копируете голоса животных с помощью певцов или инструментов. Как вы пришли к этой идее?

— Идеи имитации и перестраивания восприятия появились с раннего возраста. Я во всем сомневалась. Я не верила ничему и никому: никаким политическим убеждениям, никакой философии, не верила своим родителям, своим учителям. Я выросла во время, когда политические системы разрушались: капитализм, коммунизм. Многое происходило в Германии. К примеру, RAF («Фракция Красной армии». — Ред.), устраивающая теракты против немецкого правительства. Для меня все было под знаком вопроса. Я бы и хотела, но не могла чему-либо верить. Я спрашивала себя: «И что в итоге? Что работает на самом деле?» Тогда я подумала о ближайшем окружении, о вещах, в которых я уверена: например, стул, на котором я сижу. О нем я могу сказать: «Я его знаю, я доверяю ему». И ничего больше — никакой философии и утопических идей.

Я написала серию произведений под названием «In gewohnter Umgebung» («В знакомой обстановке». — Ред.). Там есть перкуссионный дуэт с объектами. В нем я использовала конкретные звуки. Важен диалог между объектами: как звучит бутылка горячей воды в сравнении с другой, побольше. Еще есть сочинение для виолончели, фортепиано и видео (где снята кухонная утварь в темноте). Это звуки моей кухни, совмещенные с инструментами. Во многом с этого произведения установился фокус на моем окружении и конкретных звуках. У меня появилась цель — найти баланс между конкретными вещами и абстрактным уровнем. (Карола замечает на столе пачку сигарет.) У меня есть произведение и для сигарет — «Курильщик в темноте», там участвуют пять курильщиков.

© reMusik.org

— Я хотел спросить, почему вы никогда не используете истории или тексты как основу для своих произведений, но теперь, кажется, это и так понятно — вам важно исследовать вещи как таковые.

— Меня интересуют вещи в отрыве от их функционального значения. Это позволяет мне по-другому видеть и слышать. Я хочу быть ближе к сущности материала, к тому, что по-настоящему. Если использовать сюжет, то, скорее всего, остальные элементы станут функцией для рассказа истории. Они перестанут быть самостоятельным феноменом, потеряют собственное наличие. Мне очень нравится, когда все инструменты равны и ни один не теряется на фоне другого.

— В ваших произведениях часто встречаются смешные звуки. Когда вы их использовали, думали ли вы, что они могут рассмешить слушателя? Вы предполагали присутствие юмора в своей музыке?

— Если делать что-то смешное намеренно, то это не сработает. Юмор подбирается с неожиданной стороны. Я убеждена в том, что любая вещь становится странной, если не думать о ее назначении. Это как поместить волос под микроскоп: он станет очень большим, и это может рассмешить. Потому что вы увидите нечто прочное и громадное! Различие между тем, что это лишь крохотный волос, и тем, как он может выглядеть, абсолютно не сбалансировано, и это делает вещи смешными.

Хотя как художник я очень серьезна, у меня часто выходят забавные вещи. К примеру, видео в третьей части «In gewohnter Umgebung». Я искала что-то черно-белое или тона, которые переходили бы от черного к белому. Однажды я жарила яичницу в черной сковородке и заметила, что ее цвет меняется. Когда мы снимали видео, я убрала желток и вылила яйца в сковородку. Потом я включила огонь, и постепенно сковородка стала полностью белой. И вы видите текстуру, пузыри. Конечно, это очень смешно. Но в основе лежит абстрактная идея, воплощенная с помощью вещей, которые не воспринимаются как абстрактные.

— Можете ли вы назвать свою музыку женственной?

— Женственной? Я не знаю, что такое женственность (смеется). В отрыве от биологического значения я действительно не понимаю, что такое женственность и мужественность. Если я слушаю произведение, то я не могу сказать, написали его мужчина или женщина, коммунист или капиталист, мусульманин или еврей.

Я исследую вакуум. Конечно, я изучаю его предметно — с помощью пылесоса.

— Однако многие исследователи изучают гендер и гендерное в музыке. Одиозный пример: музыковед Сьюзан Макклари (Susan McClary) в статье «Слезая с бобового стебля» («Getting Down off the Beanstalk») пишет, что в сонатной форме в репризе главная партия (мужская) насилует побочную (женскую).

— Я не согласна с таким подходом, это совсем не музыкальный вопрос. Я думаю, что женщины не такие прямолинейные. Хорошо, когда они учатся говорить то, что хотят. Хорошо, когда мужчины учатся думать не только о себе. Меня однажды попросили написать в газету статью о квотах — в Германии была большая дискуссия об обязательных квотах для женщин на высокие должности. Я поддерживаю эту инициативу. Намного интереснее, если мы перемешаны. Была еще такая ситуация: в оркестрах играли только мужчины. Мы должны менять такие вещи. Но в музыке я не чувствую женское и мужское.

— В конце октября в Электротеатре «Станиславский» пройдет российская премьера произведения «Vacuum Pack», которое вы написали вместе с Дмитрием Курляндским. Как у вас появилась идея этого сочинения?

— Мы познакомились на композиторской школе в Апелдорне в Нидерландах — нас пригласили туда преподавать. Позже мы встретились на похожем воркшопе COURSE в Киеве. После одного концерта мы разговаривали, пили водку и шутили про стакан с водой: если бы у композитора — например, Сальваторе Шаррино — из инструментов были только вода и стекло, то какую музыку он бы написал? А потом Eunoia Quintett заказал мне театральное произведение. С музыкальным театром всегда очень сложно, и я подумала, что делать все в одиночестве — плохая идея. Я попросила Дмитрия присоединиться. Мы не работали бок о бок, но задавались одними и теми же вопросами. Наш подход к материалам был схожим, и мы легко совместили наши идеи.

Моя часть очень конкретна — я исследую вакуум. Конечно, я изучаю его предметно — с помощью пылесоса. Он может издать множество звуков. Я была очарована звуками втягивания (Карола издает забавный звук будто втягивает что-то жидкое). В оркестре используется дыхание, но только для того, чтобы дуть во что-то, — ничто не производит звук всасывания воздуха. Еще я хотела поработать с помпами, которые издают эти булькающие звуки. Я думала о том, какие звуки можно извлечь из пылесоса, воздуха и воды.

— Русскую классическую музыку играют по всему миру, она очень известна. А что с русской современной музыкой — ее часто исполняют на музыкальных фестивалях, концертах?

— Я не особенно внимательна в вопросах национальностей композиторов. Я бы сказала, что ее достаточно играют, но чтобы сказать точно — нужно считать. Сегодня в России пишут очень сильную музыку. К нам приезжает учиться много русских. Я думаю, что ваша культура работает: я вижу, что делает, например, Дмитрий Курляндский или Сергей Невский. Они прикладывают много усилий, чтобы представлять русскую музыку, развивать школу, находить новых композиторов. У меня складывается впечатление, что русская музыкальная жизнь очень оживленная: здесь, в Чайковском, просто невероятная атмосфера. Я думаю, что это рай для композиторов — мы знакомимся, происходит интенсивный обмен. Мне нравится, как мы реагируем друг на друга, мне действительно нравятся дискуссии со студентами академии. Если вы поедете в Дармштадт, то там будет слишком много людей: когда вы вернетесь домой, у вас будет пара-тройка адресов электронной почты, но не будет такой тесной коллаборации, какая происходит в Чайковском.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20244943
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20246495
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202413082
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202419565
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202423639
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202428942
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202429596