Сделали красиво

Конфликт чувства и стиля в мариинской «Травиате»

текст: Ольга Пантелеева
Detailed_picture© Мариинский театр

Новую «Травиату» в Мариинке-2 поставила та же команда, которая в 2011 году подарила петербургской публике фэнтезийный, акробатический, красочный и, безусловно, удачный «Сон в летнюю ночь»: режиссер Клаудиа Шолти, художник-постановщик Изабелла Байуотер и художник по свету Дженнифер Шривер. Если в сказочной опере Бриттена их любовь к стилизации попала в десятку, то в слезоточивой опере Верди результат оказался неоднозначен.

Деньги, любовь, давление социума, родительское непонимание, самопожертвование, деньги, смертельная болезнь, любовь — Шолти поместила эту человеческую комедию в игрушечное пространство: стильное, но тесноватое и для масштаба эмоций, и для мариинского хора. Прозрачным намеком на разгульную жизнь парижской куртизанки Шолти поставила на сцену карусель — это и дом Виолетты с обоями в цветочек, и загородное поместье, аляповато расписанное под музыкальную шкатулку. Открытые комнаты придают конструкции сходство с кукольным домиком.

Достоинства постановки очевидны. Массовые сцены динамичны, благодаря крутящейся веренице комнат переход из публичного в интимное пространство и обратно совершается за секунды. Удачна и световая динамика — зеркала в движущихся комнатах отражают неверный свет и на декорацию, и на зрителя. Визуальный ряд придуман со вкусом, и даже в игрушечной цветастости ощутима авторская, порой остраняющая, метафора. Из кинематографического арсенала Шолти взяла эффект стоп-кадра, когда хор замирает живой картиной, фокусируя внимание на поющих солистах. Жесты хора и солистов привязаны к музыкальным событиям — знак того, что режиссер досконально изучила партитуру.

© Мариинский театр

Столь невинный декор постановки, однако, тем более странен, что в предпремьерных интервью и режиссер, и художник-постановщик обещали «сделать ее правдивой, реальной», мало того — показать «живых людей из плоти и крови», которые живут ни больше ни меньше «в стиле sex, drugs and rock'n'roll». Ничего подобного на сцене Мариинского, разумеется, нет и в помине. Разве что в первой сцене пьянки гости Виолетты стыдливо удаляются парочками в дальние комнаты, другие неловко имитируют рвоту, а на балу у Флоры окна ее особняка подсвечены красным. В остальном же, включая фальшивые поцелуи и традиционно оперный кутеж в массовых сценах (хоть и тщательно прописанных), спектакль выдержан в категории 12+, как и указано на сайте театра.

Проблемы начинаются, когда на сцене остается меньше пяти человек. Тут-то и выясняется, что непонятно, о чем спектакль. Несмотря на добротно выстроенное сценическое движение, столь же тщательной работы над психологической мотивацией здесь незаметно. Иногда режиссерская идея даже не стыкуется с интерпретациями солистов. К примеру, сцену Виолетты в конце первого акта («È strano) Оксана Шилова провела, почти не выходя за пределы средней динамики, — робкая надежда на счастье, полное сомнений начало любви, а вовсе не роковая страсть. Однако видеопроекция красных лепестков, сопровождающая эту сцену, источает откровенную чувственность, диссонируя с хрупким образом, созданным Шиловой. Более того, то же видео впоследствии будет украшать «улицу красных фонарей» у дома Флоры. Из-за подобных нестыковок, а также во время скучноватых арий и дуэтов многообещающая динамика спектакля в конце концов сдувается.

© Мариинский театр

Слушая Оксану Шилову, хотелось возблагодарить Верди за pièce de résistance сопранового репертуара — партию Виолетты, требующую колоратурной точности и легкости и крайнего эмоционального напряжения вкупе с бесперебойной выносливостью. Пока Шилова была на сцене, притягивая и зрительное, и слуховое внимание вокальной и актерской свободой, музыкальный сюжет захватывал. Как только ее голос выключался из ансамбля, музыкальная ткань тускнела и меркла, и действие теряло движущую силу. Илья Селиванов (Альфред) был хорош разве что в дуэтах — как подстежка к переливчатому, шелковому тембру Шиловой, а в остальное время следовал за ней бледной тенью. Алексей Марков (Жорж Жермон) будто вычитал трактовку своей роли в советском учебнике музлитературы, и даже внезапный колюще-режущий минор — «Piangi («Плачьте!») — в дуэте Виолетты и Жермона «Dite alla giovane» не нарушил его флегматичности. Валерий Гергиев корректно аккомпанировал солистам и синхронно провел ансамбли и хоры.

© Мариинский театр

На чем же, кроме образцовой работы Шиловой и удачного оформления, держится в итоге «Травиата»? В цитированном выше интервью Клаудиа Шолти заявила, что не будет переносить действие в современность, потому что хочет сделать красивый спектакль (как будто одно исключает другое). Красивые декорации, красивые вещи, красивые люди — твердят авторы постановки, в том числе и в этом ролике о работе над красивыми костюмами. За отсутствием альтернатив под конец оперы и впрямь начинаешь думать, будто красивость спектакля и есть его идея. Сама по себе мысль о том, что в опере должно быть красиво и понятно (в том числе непосвященному зрителю), имеет такое же право на существование, как и традиция Regieoper, которую уже только ленивый не критиковал за ее элитизм и классизм. Однако любая идея вмиг лишается кредита доверия, как только ее поднимает на знамена репрессивная культурная политика в походе против чуждой эстетики. В российском культурном контексте пиар-стратегия, подчеркивающая красивость и визуальную несовременность спектакля, приобретает мрачноватые обертоны, которые еще полвека назад высмеивал Шостакович:

«Возлюбим же прекрасное, красивое, изящное,
возлюбим эстетичное, гармоничное, мелодичное,
законное, полифонное, народное, благородное,
классическое».

Но британка Клаудиа Шолти о них знать, наверное, не обязана, поэтому и не могла предугадать разочарование зрителя, которому вместо обещанного sex, drugs and rock'n'roll предложила обои в цветочек, зеленый пригорок и чинное катание на лодке. Однако есть момент в новой мариинской «Травиате», когда трудности перевода пошли на пользу русскоязычному восприятию спектакля. В последнем действии, в короткой сцене карнавала, в толпе ряженых секунд на двадцать на сцену выходит, не поверите, Кончита Вурст (сценический образ Тома Нойвирта, немецкого певца и drag queen) — ну или персонаж, в точности похожий на нее. Эта отсылка к популярной культуре таки переносит действие в современность, хотя бы мимолетно. Неизвестно, знала ли Шолти о том, какую бурю гомофобии в российских СМИ и интернете вызвала победа Кончиты на «Евровидении»-2014. Как бы то ни было, даже если со стороны режиссера это была не фига в кармане, а случайное попадание, Кончита Вурст на сцене Мариинского театра — это действительно красиво.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20244942
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20246494
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202413081
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202419564
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202423638
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202428940
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202429595