7 августа 2015Современная музыка
207

Дживан Гаспарян: «Я всегда говорил, что нет плохих наций, есть плохие люди»

Великий армянский музыкант о своем прижизненном памятнике, часах Сталина, разменянных на пирожки, и хорошем человеке Борисе Гребенщикове

текст: Денис Бояринов
Detailed_picture© Дживан Гаспарян

14 августа в Зеленом театре ВДНХ с большим концертом выступит Дживан Гаспарян — великий армянский музыкант, который своей игрой на дудуке покорил Иосифа Сталина, Уильяма Сарояна, Питера Гэбриела, Алана Парсонса и Брайана Ино. Дживан Гаспарян сделал смех и плач дудука известными на весь мир: он дал больше 20 тысяч концертов от Америки до Японии, нежное дыхание его инструмента слышно в 40 фильмах — от «Саят-Нова» Сергея Параджанова до голливудского «Гладиатора». Перед концертом Денис Бояринов позвонил 86-летнему дяде Дживану в Ереван, где ему готовятся поставить памятник.

— В некоторых ваших биографиях пишут, что вы начали играть на дудуке в 6 лет, в других — в 8. Так когда же?

— По-настоящему я начал играть на дудуке в 8 лет — стал играть каждый день. А когда мне было 6 лет, я только баловался с инструментом. Играл раз в месяц или два.


— Как вы открыли для себя дудук?

— Тогда в Ереване построили летний кинотеатр «Москва». Это было очень давно — в 1940-м, нет — в 1937-м или в 1938-м. Он до сих пор существует. Там показывали немое кино. Я ходил туда смотреть фильмы. Дудукисты сидели в первом ряду и играли под фильм музыку — веселую, танцевальную и грустную. Мне очень понравился дудук.

— Кто был ваш первый учитель игры на дудуке?

— Я самоучка. Меня никто не учил. Я слушал дудук по радио и сам играл. Такого, чтобы меня в детстве учили, не было. Когда мне было 15 лет, я встретился с первыми мастерами дудука. И с ними общался, играл. Но тогда я уже был взрослый. В 1947 году я уже стал солистом ансамбля песни и танца Армении и играл в Кремле концерт, после которого мне Сталин подарил часы «Победа».

— Во время войны вам помогала игра на дудуке?

— Во время войны было очень плохо. Время было голодное, все мужчины ушли в армию — мой отец тоже ушел в 1941-м. А мать скончалась еще в 1940-м. Мы — трое детей: я, старшая сестра и младший брат — остались во время войны без родителей. Плохо было жить. Война что дает человеку? Но я играл на дудуке каждый день. Играл в самодеятельном ансамбле «Трудовые резервы» и на улице. Иногда мне деньги дарили, талоны, на которые можно было хлеба и сыра взять, масло.

Я — большой импровизатор.

— Почему, когда вы в 1947-м поступали в филармонию, вы выбрали дудук, а не другой народный инструмент, или не пошли играть на гобое в симфонический оркестр?

— Я любил дудук. Хотя он тогда был не очень популярен. В то время большой популярностью среди образованного класса пользовались тар, кеманча. При том что это очень старый инструмент — ему больше 2000 лет. Говорят, что и до нашей эры на дудуке играли пастухи. Простой народ всегда любил этот инструмент.

— Что вы играли перед Сталиным?

— Народные песни. Ему очень понравилось.

— Вам с ним не довелось разговаривать?

— Нет. На следующий день мне принесли красную коробку с часами, на которой было написано: «Дживану Гаспаряну от Иосифа Виссарионовича Сталина». А мы с ребятами их обменяли на пиво и пирожки. Мы голодные были, и у нас денег не было — каждый взял по кружке пива и пирожку (смеется). Ну пацаны были.

— А как вы познакомились с Брайаном Ино — в биографических справках пишут, что он вас случайно услышал?

— В 1982 году я записал в Москве большую пластинку. Когда в Советский Союз прилетела делегация британцев, они хотели познакомиться с музыкой народов СССР. Им предоставили разные записи, и им больше всего понравилась моя пластинка. После этого меня пригласили в Лондон — дать один концерт и представить свои альбомы на музыкальной ярмарке. Я согласился и поехал, но вместо одного концерта дал шесть. Каждый день приходило много народа — был большой интерес: все музыканты пришли и вся интеллигенция. Там я и познакомился с Питером Гэбриелом и Брайаном Ино. После этого Ино пригласил меня в тур — и мы поехали в Японию. А после того, как распался Союз, мне стало очень просто ездить за границу — у меня появились менеджеры в Европе и Америке. И у меня началась новая жизнь.

© Дживан Гаспарян

— Вы продолжаете делать дудуки?

— Я играю только на инструментах, которые сделал собственноручно. Другими не пользуюсь. Не могу. Мой инструмент совсем другой. У меня большая коллекция.

— Какое последнее приобретение?

— На мой дудук сделали очень красивую монограмму. Но на концертах я им не пользуюсь — я играю на простых инструментах. А этот дудук я подарил своему внуку — Дживану-младшему. Он мой ученик — очень хорошо играет на дудуке. Мы с ним вместе будем играть на московском концерте.

— Вас называют величайшим игроком на дудуке — вы согласны с этим?

— Меня за границей называют «легендой мировой музыки». У меня много регалий, но вот этих трех слов — легенда мировой музыки — достаточно (смеется).

Я — большой импровизатор. Все музыканты-профессионалы знают об этом. Я могу не слышать музыкантов и не репетировать, а выхожу на сцену — и как будто 100 лет играли вместе. Я много раз участвовал в концертах, когда много музыкантов из разных стран вместе играют в финале. Я всегда такие очень хорошо играл, и все довольны были.

— Были такие концерты, что трудно было играть?

— У меня такого не было никогда. Для меня нет трудностей в музыке. Если здоров и не болею, значит, могу играть.

Хороший музыкант редко бывает плохим человеком.

— Вы в Ереване сейчас живете. Какие новости?

— Сейчас в Ереване, но дети у меня живут в Америке. В Ереване сейчас мне памятник поставят на улице, где я родился и жил. К октябрю уже готов будет. Три старых дудукиста — Левон Мадоян, Ваче Овсепян и Дживан Гаспарян — три легенды.

— Что вы чувствуете от мысли, что при жизни вам поставят памятник?

— Это очень хорошо. Это же не могила, а просто памятник. Это же в честь моей истории. Спиваков мне говорил: «Дживан, весь мир знает дудук, потому что ты на нем играешь».

— Вы следите за тем, что происходит в мире? За политическими новостями?

— Я не слежу за политикой. Я музыкант. Моя задача — играть. Я всегда говорил, что нет плохих наций, есть плохие люди. Не люблю политику.

— До вас не доходила новость про вашего друга Бориса Гребенщикова? В России сейчас активно обсуждают то, что он выступил с концертом в Киеве и встретился с Михаилом Саакашвили, который теперь губернатор Одесской области.

— Я этого не слышал. Борис Гребенщиков — мой хороший друг, я его очень люблю. Хороший музыкант редко бывает плохим человеком. Пускай выступает. Занимается своим делом — поет и играет (смеется).

— А хороший политик может быть хорошим человеком?

— Может быть, но это трудно. Редко бывает. У каждого человека своя профессия. Политик — это очень сложная профессия. Надо большой ум иметь, знать мир, историю, людей. А сейчас каждый человек у телевизора — политик. Все политики. Говорят о том, в чем не понимают ничего. А я не знаю, что такое политика. Я люблю музыку.

— Вы до сих пор каждый день играете на дудуке?

— Теперь уже нет. Бывает, что неделю не играю, а бывает — каждый день. То один час, то три-четыре часа. Зависит от настроения. Человек иногда хочет отдыхать и не делать ничего.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Илья Будрайтскис: «Важным в опыте диссидентов было серьезное отношение к чужим идеям»Вокруг горизонтали
Илья Будрайтскис: «Важным в опыте диссидентов было серьезное отношение к чужим идеям» 

Разговор о полезных уроках советского диссидентства, о конфликте между этикой убеждения и этикой ответственности и о том, почему нельзя относиться к людям, поддерживающим СВО, как к роботам или зомби

14 декабря 202260043
Светлана Барсукова: «Глупость закона часто гасится мудростью практических действий»Вокруг горизонтали
Светлана Барсукова: «Глупость закона часто гасится мудростью практических действий» 

Известный социолог об огромном репертуаре неформальных практик в России (от системы взяток до соседской взаимопомощи), о коллективной реакции на кризисные времена и о том, почему даже в самых этически опасных зонах можно обнаружить здравый смысл и пользу

5 декабря 202237358
Григорий Юдин о прошлом и будущем протеста. Большой разговорВокруг горизонтали
Григорий Юдин о прошлом и будущем протеста. Большой разговор 

Что становится базой для массового протеста? В чем его стартовые условия? Какие предрассудки и ошибки ему угрожают? Нужна ли протесту децентрализация? И как оценивать его успешность?

1 декабря 202288215
Герт Ловинк: «Web 3 — действительно новый зверь»Вокруг горизонтали
Герт Ловинк: «Web 3 — действительно новый зверь» 

Сможет ли Web 3.0 справиться с освобождением мировой сети из-под власти больших платформ? Что при этом приобретается, что теряется и вообще — так ли уж революционна эта реформа? С известным теоретиком медиа поговорил Митя Лебедев

29 ноября 202252627
«Как сохранять сложность связей и поддерживать друг друга, когда вы не можете друг друга обнять?»Вокруг горизонтали
«Как сохранять сложность связей и поддерживать друг друга, когда вы не можете друг друга обнять?» 

Горизонтальные сообщества в военное время — между разрывами, изоляцией, потерей почвы и обретением почвы. Разговор двух представительниц культурных инициатив — покинувшей Россию Елены Ищенко и оставшейся в России активистки, которая говорит на условиях анонимности

4 ноября 202238034