«Залпом» и тяжелый театральный рок

Московский инди-бэнд «Залпом», наполовину состоящий из молодых актеров, получил первую известность благодаря разухабистому оркестровому року, эксцентричным выступлениям и хулиганским песням вроде «Трудно быть пидором на заводе» и «Лучше б я комаром родился». Два года назад коллектив выпустил второй альбом «Лес видит», на котором стал звучать куда серьезнее, мрачнее, психоделичнее и с явным креном в русский фолк. На этом группа не остановилась и в том же 2019 году отправилась в этнографическую экспедицию в Кировскую область вместе с рэпером Хаски и исполнителем Zavet, откуда вернулась с кучей аудио- и видеоматериалов. На их основе она сделала новую программу в формате спектакля, лекции, инсталляций и концерта-перформанса, которая будет показана 18 сентября в рамках фестиваля Jager Night Embassy. Незадолго до этого Александр Нурабаев встретился с основателями группы — басистом и вокалистом Степаном Привезенцевым и аккордеонистом, вокалистом, а также актером «Современника» Сережей Апполоновым и поговорил с ними об экспедиции, Хаски, о русском фольклоре и о новых проектах группы.

— Грядущее мероприятие основано на впечатлениях от этнографической экспедиции двухлетней давности. Расскажите об этом.

Степан Привезенцев: Мы поехали в экспедицию в 2019 году, но готовились к ней с 2018-го. Мы съездили на Алтай, сыграли там несколько концертов, нырнули в мистику природы и по возвращении начали думать, что нужно поехать и посмотреть, что сейчас происходит с фольклором в России — что осталось, а что уже забыто. В этой поездке мы сколлаборировались с Димой Хаски. С Димой вообще долго пытались понять, как мы можем сотрудничать и что сделать вместе, в итоге это вытекло в экспедицию.

Мы много общались с культурологами, с выпускниками Гнесинского училища, которые нас консультировали, куда и к кому ехать, даже собралась целая методичка по тому, как общаться с носителями традиции и как лучше просить их спеть нам.

Было решено ехать в Кировскую область, Афанасьевский район; это райцентр, и оттуда уже ездили по близлежащим деревням. Главные герои нашей поездки — это ансамбль «Ниримдор» из деревни Московская, на языке коми «нирим» — это «река», «дор» — это «берег». Великолепные женщины, мы очень сдружились, даже привозили их в Москву к Диме на концерт в «16 тоннах».

Сережа Апполонов: Кстати, из-за бабушек мы познакомились с группой «Каспийский груз».

Степан: Фактически благодаря ансамблю «Ниримдор» мы познакомились с Анаром (Анар Зейналов — участник «КГ». — Ред.). Он пришел на концерт и дико проникся.

Сережа: Мы очень долго общались, сейчас немного потерялись, но это очень забавный факт, что из-за бабушек.

— А у Хаски какие впечатлении остались от экспедиции?

Степан: Он, мне кажется, остался доволен. Было очень круто, мы изначально договорились о том, что у нас рабочая поездка, жесткий тайминг и есть определенные цели. Поездка реально получилась рабочей — мы каждый день вставали в восемь утра, собирались в отеле для дальнобойщиков, завтракали и до позднего вечера ездили по деревням.

— Как вас принимали местные жители?

Степан: Где как, зачастую весьма радушно, но не без стеснения, так как мы были с камерами. Я не строил конкретных ожиданий от поездки, помимо делаемого результата, поскольку русская провинция — либо на нее без слез не взглянешь, либо люди очень закрытые, а зачастую и то, и другое. В экспедиции все было с точностью до наоборот. Не встретили ни единого человека, опустившего руки. Мы еще приехали, когда был сенокос и большинство жителей вкалывали в полях, даже нас с собой затащили. Их подход пронизан большой любовью к месту, в котором они живут и которое они всячески облагораживают своими руками.

Мы в первый день в Афанасьеве встретили девочек, которые узнали Диму, мы разговорились, рассказали девчонкам суть нашего приезда, и они повели нас к своей бабушке, чтобы она нам спела. Мы выходим на обочину, и девчонки просят нас уйти с дороги на тротуар. В моей голове начинают крутиться шестеренки, потому что мы в деревне на грунтовой дороге, поворачиваю голову — и действительно: там прекрасный ТРОТУАР, постланный из досок. И так во всем: все суперрадушные, конечно, не без стеснения, но это не «закрытые люди», когда тебя просто с порога прогоняют.

Сережа: У меня был опыт из МХАТа в те периоды жизни, когда меня не отчисляли и я имел право ездить в поездки. Мы много ездили, и мне нравилось общаться. Есть такая техника вербатим, когда ты берешь интервью и проникаешься человеком, и чем жестче его жизненные обстоятельства, тем интереснее. Это немного извращенный взгляд на жизнь, но Русь было интересно познавать таким способом, и в каждой поездке я уходил в самые клоачные места. Я помню, что в Красноярске жил дедушка в сарае и спивался. Я не радуюсь тому, как плохо они живут, но мне нравятся документалистика и взгляд на вещи как они есть. Мне хотелось увидеть, как живут бабушки, и я помню интервью, где бабушка рассказывала, что ни разу не уезжала из этой деревни, а ей 90 с чем-то лет. Она с 10 лет работала на лесоповале, и обстоятельства ее жизни были очень жесткими. Это человек, который повидал многое. У нас есть спектакль в «Современнике», и там фраза: «Ты молодая, Надя, еще горя настоящего не знаешь». Может, это не только в России, но здесь точно твоя жизненная мудрость познается жестью, которую ты увидел. И эта бабушка, несмотря на то что она ни разу не выезжала на пределы деревни, прожженная, прохаванная.

Степан: Круто, что на нашем пути не было ни одного человека, который бы опустил руки. На самом деле для меня самое ценное в этой поездке — что мы не встретили ни одного человека, который бы спивался или лежал на печи. Очевидно, нам повезло, что встречались только такие люди, но это был удивительный опыт.

— Будете ли повторять подобный опыт?

Степан: Очень хотелось бы. В рамках этого мероприятия мы будем сотрудничать с ребятами из «Под облаками» — они делают фолк-кэмп. У них каждое лето выезды и фольклорные лагеря. Недавно возникла идея с ними заколлаборироваться и сделать расширенную версию нашей экспедиции, потому что в этой поездке хотелось сделать больше. С другой стороны, несмотря на то что мы ездили всего на пять дней, записали столько материала, что год его расшифровывали.

— Всего пять дней?

Сережа: Мы ездили очень концентрированно, все было расписано.

— Не пили местный самогон?

Степан: Пару раз брагу пили, но банально не было времени. Очень плотно работали, было здорово, эти пять дней пролетели как месяц.

— Я так понял, что вы записали альбом «Лес видит» под впечатлением от поездки?

Сережа: Мы начали его записывать до поездки.

— Я потому спрашиваю, что фолка на том альбоме очень много.

Сережа: Мы к этому готовились с 2018 года — пока придумывали, была спродюсирована поездка, и на альбоме много информации, полученной нами от культурологов, с которыми консультировались перед поездкой. У нас будет лекция с Сергеем Старостиным, это идейный вдохновитель вообще всего.

Степан: У нас даже альбом «Лес видит» открывается с композиции, которую привез Сергей Старостин из Тверской губернии. Мы только поменяли куплеты местами и сократили.

Сережа: Ну и вся идея началась с того, что мы показали Диме его творчество, а Старостин — собиратель фольклора.

— Сергей Николаевич консультировал в плане вокальной техники?

Сережа: Мы очень хотели, но не получилось. Мы находимся рядом, потому что его дочь Маша Лапшина — наша близкая подруга, однокурсница Саши Золотовицкого из Fire Granny, и мы все вместе. Маша участвует у нас в спектакле, очень талантливая актриса.

— Как вы познакомились с Хаски?

Сережа: Познакомились мы странно. У меня была дипломная работа по мастерству. Надо было сделать отрывок. Я никогда не слушал рэп Димы Хаски и был далек от этого, но нас случайно познакомили общие знакомые. Потом мы выступили на одном фестивале и познакомились в гримерке. Я стоял на концерте на фестивале «Боль», он читал. Это был концерт, где он был в форме ОМОНа, и после этого я понял, что это ключ к тому, как мне сдать экзамен. Я начал, как маньяк, следить за ним — он блокировал меня в телефоне, а я очень хотел с ним общаться. Но мы пережили этот опыт — он был странный, но я научился его пародировать.

— Мне кажется, что в треке «Бумер» с последнего релиза «Котовасия» слышно влияние Хаски.

Степан: Оно отразилось только на том, что Сережа научился дурачить людей, пародируя Диму.

Сережа: Было много приколов, как я по телефону обманывал людей, что это не я.

— А на какой музыке вы росли, когда сколотили группу в 10–11-м классе?

Степан: Это был русский рэп, у Сережи были «Рыночные отношения».

Сережа: «Черная экономика» и «Рыночные отношения» были моими кумирами. Мне нравились «Триагрутрика», «оу74», Chemodan, «Константа», но и всегда нравилось хорошее сочетание нот и всегда было все равно, в каком это качестве. Например, мне до сих пор нравятся некоторые песни Юрия Антонова. Я понимаю, что это может быть кринжово как все вместе, но как сочетание конкретных элементов мне нравится. Мы вдохновлялись группой Metronomy.

Степан: Группа Metronomy — это вообще то, с чего начиналась наша первая группа, это был один из основных референсов, и в тот момент мы больше всего слушали именно эту музыку, очень забавный период был. С точки зрения музыки я вообще вырос на Розенбауме — песня «Рубашка нараспашку, башмак на кожаном ходу» навсегда в сердечке.

Конечно русский рэпчик, когда мне было лет 11, типа Centr'а, Гуфа, у меня даже есть автограф Басты на CD-альбоме «Баста 1». Кроме шуток, у меня было больше инфлюенсов легендарного психодела и рока в целом а-ля Pink Floyd, Black Sabbath и т.д. Конечно, Розенбаум еще. Я вообще считаю, что нет плохой музыки, есть музыка под определенный mood.

Сережа: Мне изначально нравилась районная эстетика.

— Как получилось, что из вас двоих группа разрослась до оркестра?

Степан: После знакомства на коробке на Чистых прудах решили с Сережей, что хотим музыкальную группу (там же, на коробке), мы репетировали вдвоем дома у Сережи, позже я познакомился с Толиком, который играл у нас на гитаре, и мы были долгое время втроем. У нас была забавная группа, мы играли альтернативный рок, наверное, но ее никто не слышал. С течением времени переехали репетировать на Электрозавод, где познакомились с Ильей Горохводацким, и он стал нашим проводником.

Сережа: Через «Залпом» прошло очень много людей, порядка 30.

Степан: Да, интересно, конечно, как группа развивается. На протяжении подросткового возраста формировалось все более серьезное отношение к происходящему. Все больше времени уделялось музыке и творчеству в целом, параллельно была сначала школа, потом университет, работа. Часто на занятия музыкой не хватало и не хватает времени, из-за этого возникает ощущение, что все стоит, это сзади подстегивает, думаешь, что сверхчеловек, находишь ресурсы успеть все и видишь, как процессы запускаются и все начинает ускоряться.

Сережа: У меня в этом плане сложная история — я не мог определиться, чем мне заниматься. Хороший актер такая штука, особенно в парадигме прошлого века: это как хороший футболист, он не может играть вечерами диджей-сеты. У меня было много конфликтов с художественным руководством, и я до сих пор не могу определиться, что хочу делать.

Наша фишка — это бешеная энергия, которую мы отдаем зрителям.

— Ты же сам говорил за кадром, что хочешь ставить спектакли.

Сережа: Да, и это, наверное, единственный объединяющий фактор.

Степан: Важно сказать, что Сережа сказал, что сейчас много чем занимается. Я думаю, что Сережа со мной согласится: музыка для нас — это исхаркивание себя, своей эмоции. Мы занимаемся ей, потому что это одна из самых доступных возможностей нам изъясниться, так как зачастую бывает невозможно точно даже самому себя объяснить свою эмоцию.

Сережа: Есть такая потребность, и в какой-то момент я понял, что концерты не важны. Момент самоотдачи на репетициях и на концертах одинаковый — мы мошимся друг с другом. Есть огромная потребность энергии, которой до хрена выплескивать, потому что рок-музыка — это выплеск энергии. Мы всегда старались писать крутые тексты, но это не наша главная фишка. Наша фишка — это бешеная энергия, которую мы отдаем зрителям.

— Как создаются тексты?

Степан: Этот процесс всегда по-разному строится — либо коллективно, либо каждый пишет свой парт, но неизменно нам очень помогает Аристарх Месропян. Есть глобальная проблема написания текстов на русском языке — это очень сложно делать, и большинство песен на русском — это когда или переклинило, или стыдно, или ты украл. Гораздо более остро такая эмоция ощущается, когда ты сам пытаешься писать текст и к тому же имеешь местами снобский подход к происходящему вокруг, и Аристарх очень помогает причесывать текст. Мы отправляем ему написанный материал, и он отвечает нам документом в ворде с честными развернутыми комментариями к текстам. Эти комментарии зачастую начинаются так: «Ты совсем мудак? Читайте больше — надо больше прочитать, это и это».

— Расскажите о текущем составе группы.

Степан: Михаил Шамков — тромбон, вокал. Ксения Чигина — клавиши, вокал. Сережа Апполонов — аккордеон, клавиши, вокал. Степан Привезенцев — бас, вокал. Илья Горохводацкий — наш звукорежиссер, гитарист. Леонид Никонов — барабаны.

Сережа: Еще с нами всегда наш концертный директор Миша Брабус, ивент-менеджер Антон Чоп, с недавнего времени мы сотрудничаем с Лю Павлиновой и Виталиком Беловым из музыкального агентства mgmt.run, ребята занимаются нашими релизами, и вместе с ними мы сейчас выпускаем наш экспедиционный проект. Наши концертные звукорежиссеры — Ваня Терентьев и Даня Кузьмин. По свету нам помогает жена Ильи Маша Горохводацкая, каждое шоу «Залпом» оформляется видеопроекцией и мэппингом, раньше мы работали с Мишей Мясниковым, он был с нами с самых первых выступлений, сейчас он взял перерыв, мы работаем с Димой Соболевым. На сцену и в кадр нас часто одевает Вика Гок со своей командой, за что мы хотим сказать ей большое спасибо. И отдельно мы бы хотели поблагодарить Олю Чучадееву, она нам много помогает по вопросам пиара и просто по жизни.

Мы рады, что экосистема «Залпом» развивается.

— Вы сменили двух скрипачек?

Степан: Да, и Толик играл в «Залпом» на гитаре, Сережа Мироненко был на барабанах в первом составе.

Сережа: У нас большой штат и много друзей. Изначально была идея фикс сделать мини-театр, чтобы были все цеха. Мы рады, что экосистема «Залпом» развивается.

Сейчас, например, репетируем спектакль с очень крутым хореографом Игорем Шаройко. Это большая удача, что мы можем поработать вместе, огромный опыт.

— У вас есть наработки на следующий альбом?

Сережа: Тянется с карантина. Мы с Ильей уехали на Алтай и взяли с собой мини-студию, там записали много демок и их перерабатываем. Сейчас вышли в составе мини-альбома «Котовасия» — это уже продакшен нового уровня и по музыкальной части, и по текстовой.

— Вы стали тяжелее звучать по сравнению с первыми записями.

Сережа: К этому все и идет. Тяжесть музыки — это энергия.

Степан: Во многом согласен, да и на самом деле с первого альбома были заигрывания с металом, были тяжелые куски. На [альбоме] «Лес видит» больше заигрываний с речитативом помимо заметно более тяжелого звучания. В «Котовасии» его стало больше.

Сережа: Большое влияние Ильи Горохводацкого.

Степан: Илья — создатель студии Destroy the Humanity, это, по мнению многих людей, основная студия тяжелой музыки в России, Илья очень много сделал для тяжелой сцены. Все тяжелые чуваки в Москве, как только слышат про Илью Marvel, говорят, что Илья или вел, или давал звук.

Сережа: Он нас многому научил и был старшим товарищем и другом.

— В целом звук будет в стилистике последнего альбома?

Степан: В смысле — ЕР?

— Нет, LP «Лес видит», потому что это ваша самая серьезная работа, на мой взгляд.

Сережа: Мне кажется, наша самая серьезная работа — это песня «Кенты» или «Жабры».

Степан: Надо понимать, что «Жабры» — это выдержка «Лес видит» в одном треке. Тяжело сказать, каким будет наше звучание. Можем сказать, что на последнем релизе мы начали заигрывать с электронной историей и другим подходом к написанию музыки. Если раньше это были джем-сессии во время репетиции — мы придумали и раскручивали, то сейчас это происходит в онлайн-формате на студии, когда пишется, режется, на это что-то накидывается и видоизменяется. Это новые инструменты, которые мы осваиваем и которые дают более широкий выход.

— А будут ли музыкальные приемы или аутентичные инструменты, которые вы для себя открыли в экспедиции?

Сережа: Мы единственная группа из числа музыкантов в поездке, которые их ни разу не использовали. Все знают: Zavet сделал песню по мотивам, у Димы (Хаски) много чего тоже.

Степан: Мы уже ехали с фольклорным материалом, нам было важно посмотреть и запечатлеть нынешнее положение дел, услышать, как поют и что поют сейчас. Мы записали довольно много песен на языке коми, который умирает, потому что молодежь по большей части говорит только на русском. Это очень схоже с тем, как фольклор переродился и начал вымирать в СССР. Бабушки рассказывали, что с приходом Советского Союза и началом строительства нового мира большинство людей стали говорить только на русском — говорить и петь на языке коми было стыдно, советские прогрессоры считали это непрогрессивным.

Сережа: В этом отношении было полное отрицание советского наследия. Понятно, что Советский Союз убил традиционную культуру, ничего не осталось. Сейчас у большинства россиян традиционная песенная культура — это ряженые популярные исполнители.

Степан: Советские песни в целом по звучанию зачастую похожи друг на друга. Это как будто целый жанр советской песни, которая выместила фольклор.

Сережа: В советской музыке тоже есть гениальные композиторы — Пахмутова, Таривердиев, но народной культуры не осталось. Очень много красоты загублено. Сегодня на репетиции нам режиссерка говорила, что в Европе все сохраняют старинные архитектурные особенности, а здесь на это забивают — церковь IX века развалена, а всем пофиг. Режиссерка высказала также интересную мысль: на это не хватает времени и внимания, потому что нужно выживать.

— Я вчера зашел наYouTube и не нашел ни одного вашего клипа, что удивительно, если учесть, что группа наполовину состоит из театралов.

Сережа: Их нет, но попытки предпринимались.

Степан: У нас всегда были слишком большие амбиции, которые в разработке клипов оборачивались в большое количество денег. Каждый раз на реализацию нашей идеи нужны были весьма и весьма большие финансовые вложения. Но в новом сезоне будут и деньги, и задумка будет адекватной.

Сережа: И песня будет такая, какой вы не ожидаете. Хочется еще отметить нашего барабанщика Леню, который привнес в группу очень много. Наша знакомая вокалистка говорила: «Научитесь играть с барабанщиком». Действительно, играть с ним — это честь, потому что он играл в культовых метал-группах, чувствует ритм и играет в инструмент на таком уровне… Как приходишь в студию — у него там небольшая каморка, он там сидит каждый день и занимается по шесть-семь часов с 14 лет. Если он не играет раз в день, то чувствует, как падает его скилл и ему плохо. Он фанат своего дела, и играть с ним концерты очень круто.

Сейчас это «“Король и Шут” на максималках».

— У одного вашего концертного видео есть единственный комментарий — «“АукцЫон” на сильных минималках». Это комплимент или нет?

Сережа: Комплимент, сравнивают с великими. Но «АукцЫон» — это один из столпов, на которых стоит наше творчество, поэтому неудивительно, что нас сравнивают.

— Я думаю, правильнее сказать «сравнивали», поскольку музыка ваша с тех пор изменилась. Как бы вы охарактеризовали нынешний «Залпом»?

Сережа: Сейчас это «“Король и Шут” на максималках» (все смеются). Нас так охарактеризовало одно издание, когда вышел «Лес видит». Ну, «Король и Шут» были хорошей группой, так что пусть сравнивают.

Понравился материал? Помоги сайту!