Господин М. из города N

Какие-то имена в этой истории изменены, какие-то — нет. А может быть, никакие не изменены. А может быть, я вообще все переврала. Я не знаю.

Дело в том, что, готовясь к обыску два года назад, я выбросила все рабочие блокноты, а память, на которую мне теперь приходится полагаться, — как известно, ненадежный соавтор.

Я точно помню, как звали главного героя этой истории. И я точно знаю, что не стоит здесь его называть, потому что господин М. — один из самых неприятных и надоедливых людей, с какими мне приходилось иметь дело. Несколько лет назад, когда я опубликовала о нем расследование, он долго заваливал меня гадкими письмами и грозил судами. Господин М. к тому же опять попал в неприятности — последнее время мне то и дело пишут иностранные юристы, которые интересуются его прошлым. И хотя вычислить этого персонажа довольно просто, я все же буду настаивать, что все совпадения случайны.

Что касается города N, то на момент описываемых событий в Азово-Черноморском бассейне у России было 12 портовых городов, что тогда, как ни странно, вполне всех устраивало.

I.

Это было лето моего 21-го года. Редакция журнала, в котором я тогда работала старшим корреспондентом отдела политики, только-только вышла с каникул. Все ходили расслабленные, с благостными загорелыми лицами.

Все, кроме меня.

Во-первых, я тем летом не смогла поехать на море. Во-вторых, уже было ясно, что из магистратуры меня в начале учебного года выгонят. В-третьих, политических тем почти не было. Второй корреспондент отдела Егор — студент журфака МГУ — обладал удивительной способностью находить политическую подоплеку буквально во всем, включая, к примеру, решение Роспотребнадзора причислить петрушку курчавую к наркотическим средствам. Но я училась в Высшей школе экономики и такой изобретательностью не обладала, поэтому, пока коллега Егор безмятежно курил в кабинете косяки из петрушки, лихорадочно искала себе занятие.

И вдруг судьба — как мне сначала показалось — смилостивилась.

Из Америки вернулась главный редактор и с барского плеча подарила мне интервью с неким М. — беглым российским бизнесменом, который скрывался в США от уголовного преследования. На родине его обвиняли в мошенничестве.

— Фантастический рассказ! — кричала главный редактор, женщина громкая, экспрессивная, увлекающаяся. — Фантастический! Молодой мужик, занимался строительством в городе N. Все рассказывает! Все! Кому сколько заносил, сколько стоит подвести водопровод, сколько стоит провести электричество! Целый прейскурант взяток в провинциальном городе! Безумно интересно! Безумно! А как он бежал через Белоруссию! Это же просто триллер какой-то!

—Так если он все грамотно заносил, откуда уголовное дело? — спросила я.

— Говорит, что-то не поделил с мэром города. В общем, свяжитесь с ним сами, все уточните, затребуйте у него документы по уголовным делам и позвоните в город N за комментариями. Замечательная может получиться история! Замечательная!

«Да уж, огонь», — думала я уныло, тем же днем слушая интервью с М. То был рассказ обычного русского бизнесмена, начинавшего в девяностые, — со всеми классическими элементами такого сюжета: сначала бандиты и крыша, потом легализация и обслуживание местной власти, затем что-то пошло не так. Одно уголовное дело, по его словам, удалось закрыть через Москву. М. утверждал, что занес в столичные правоохранительные органы и спецслужбы порядка 18 миллионов рублей. Эта цифра мне показалась куда интереснее водопровода, но именно ее герой в интервью просил не писать. Совершенно запутанной представлялась история со вторым уголовным делом, из-за которого М. и сбежал за границу. Речь в нем шла о каком-то заборе, который М. якобы у кого-то отжал за долги. Правоохранительные органы увидели в сделке с забором мошенничество, однако М. утверждал, что всего лишь воспользовался дырой в законодательстве, а это, как известно, в России — дело в некотором роде богоугодное.

Прослушав интервью несколько раз, я выписала возникшие вопросы и договорилась о беседе с главным героем. Он быстро вышел на связь по скайпу, был вежлив и обходителен, охотно отвечал на вопросы. Он даже три раза разъяснил мне историю с забором, но этим, правда, лишь сильнее ее запутал.

Я знала, что ему хорошо за тридцать, но лицо его выглядело совсем молодым, почти юным. Он много улыбался, говорил хорошо и складно, звучал убедительно. Одно меня только смущало: М. вроде бы не вертелся, но почему-то казался вертлявым. Иными словами, было с ним что-то не то, но что — я для себя никак не могла определить.

Следующим днем я принялась звонить в город N. И вот тут начали происходить странные вещи, которых в этой истории будет еще немало.

Я позвонила судебным приставам, воевавшим с М. за забор, но приставы, услышав имя героя, принялись бросать трубки и бросали их до тех пор, пока я не перестала звонить (быть может, бросали и после, но это мне уже неизвестно).

Я позвонила следователю, которая вела уголовные дела М., но следователь, услышав его имя, принялась на меня кричать и так кричала, что трубку пришлось бросить мне.

Я позвонила в городскую администрацию и каким-то местным депутатам, которых М. упоминал, — везде от меня строго требовали выслать в город N официальный запрос заказным письмом.

— Как письмом? — удивлялась я. — А как же электронная почта?

— Девушка, вы в город N позвонили. Какая еще электронная почта? — отвечали секретари.

Наконец я позвонила в ресторан, владельцем которого являлся М., судя по электронным базам данных. Но там мне ответили на непонятном языке, а услышав имя М., так дьявольски забормотали, что я вконец убедилась — дело нечисто.

Со всеми этими подозрениями я смело пошла к главному редактору. Я надеялась, что, узнав о невозможности собрать из Москвы мнения другой стороны, начальство махнет на М. рукой — уж очень не хотелось мне разбираться со злосчастным забором. Но вышло все ровно наоборот.

— Бешлей, вы поедете в город N, — сказала главный редактор.

— Как? — ахнула я.

— Передайте секретарю, чтобы взяла вам билеты на воскресенье. Понедельник побегаете, во вторник вернетесь обратно.

— На один день?!

— Да ** вашу мать! — рявкнула главный редактор. — А сколько вам нужно? Вы журналист или кто?

— Но в чужом городе…

— За понедельник управитесь! Идите!

Я вышла из кабинета главного редактора совершенно раздавленная. Был глубокий вечер пятницы, так что даже договориться о встречах в городе N уже не представлялось возможным.

К тому же меня никогда еще не отправляли в командировки. В редакции для этих целей существовал целый отдел расследований, в котором тогда работали Анатолий и Леня — подполковник ФСБ в запасе и бывший сотрудник ГРУ.

Анатолий в прошлом был начальником отделения спецопераций легендарного «Вымпела». Некоторой мифологизации этой фигуры в редакции способствовал мой коллега Егор, который утверждал, что как-то ночью в курилке глава отдела расследований перечислил ему «сто способов ликвидации человека голыми руками».

Леня же был молодым двухметровым бойцом. Кабинет отдела расследований был явно ему тесноват, поэтому он иногда приходил к нам — отжиматься и приседать. Меня он неизменно называл «Ольгой Ильиничной» и все время требовал «доложить обстановку».

Не успела я подумать о том, что хорошо бы спросить их совета, как в кабинет энергично постучали, дверь распахнулась, и вошел Леонид.

— Ольга Ильинична, доложите обстановку!

— Очень плохая обстановка, — ответила я и коротко рассказала суть дела.

— Так. В город N, значит. А были ли вы когда-нибудь в городе N? — спросил Леонид.

— Нет.

— Не советую ехать одной.

— Почему?

— Портовый город. Криминальная обстановка тревожная.

— А ты можешь это главному редактору сказать?

Леонид отвел глаза. Главного редактора в редакции опасался даже отдел расследований.

— Так как же быть?

Я совсем приуныла.

— Не грусти, Ольга Ильинична, — сказал Леня, который переходил с «вы» на «ты» и обратно по одному ему известной логике. — Сейчас все разрулим. Я ведь в городе N служил.

Тут он вышел и спустя какое-то время вернулся с листком бумаги, на котором был написан телефон.

— Вот тебе Роман. Встретит в аэропорту. Я ему вкратце все передал.

— Сослуживец?

— Нет. Роман… скажем так, из другой службы. Давно ушел в бизнес. Человек исключительно положительных характеристик.

— И он знает М.?

— Если не знает, то найдет тех, кто знает. Никуда этот М. от нас не денется, Ольга Ильинична.

— Ура!

— Ура!

В этот момент — впрочем, очень короткий — путешествие в город N перестало казаться мне такой уж паршивой затеей.

II.

В воскресенье днем я стояла в аэропорту города N в белом летнем костюме и огромной — чудовищных, я бы сказала, размеров — бело-голубой шляпе. Шляпу эту я прихватила в последний момент, потому что мама по телефону очень переживала, что в южном городе мне непременно напечет голову.

— Ну и реквизит, — раздался за моей спиной тихий вкрадчивый голос. Я обернулась.

Удивительно, но как выглядел этот человек — я не помню. Кажется, он был не таким высоким, как Леонид, но все же выше меня. Кажется, он был довольно худым — или, по крайней мере, не толстым. Думаю, ему было за сорок. Помню седину в волосах. Вот, пожалуй, и все.

У здания аэропорта нас ждал большой черный джип, и я невольно вспомнила другую свою историю про сотрудника спецслужб на большом черном джипе. «Наверное, корпоративный стиль», — подумала я.

— Ну что, Ольга Ильинична, доложите обстановку, — сказал Роман уже в машине.

Я рассмеялась.

— Долетела хорошо. Леня вам привет передавал.

— А я по вашему делу уже кое-чего разведал. Этот ваш М. в девяностых поднимался на рекламе, много занимался выборами. Потом тесно сотрудничал с администрацией, на совещания приходил. Владел телеканалами, проводил конкурсы красоты. Рассекал тут весь из себя. Потом еще занялся стройкой и разными операциями с землей. А потом не поладил с новым мэром. Начались проблемы. На стройку наложили арест.

— А что за история была с забором, вы знаете?

— С забором там непонятно, я бы на вашем месте туда и не лез. Сегодня вы отдыхайте, а я еще поработаю и выясню, с кем вас можно по делу М. связать. Идет?

— Идет, — ответила я. А про себя подумала, что, разумеется, поработаю и сама, но Роману об этом знать вовсе не обязательно.

— Куда вас сейчас отвезти? — спросил он.

Я полезла в сумку за бумагами. Командировками сотрудников редакции занималась личный секретарь главного редактора Даша. Это была очень красивая и очень надменная девица, которая даже точилку выдавала с таким видом, словно ты попросил у редакции личный автомобиль. Коллега Егор предупреждал меня о ее поразительной способности селить сотрудников в самые злачные места городов России. «Один раз она вписала меня зимой в северном городе в хостел без отопления, и я чуть не умер, — рассказывал Егор, пока я собиралась в кабинете. — В другой раз в гостинице не было душа, и на третий день я сам себе стал противен». «Ничего не желаю больше слышать», — отрезала я, про себя надеясь, что Даша просто за что-то невзлюбила Егора.

— Гостиница «Мармелад», — прочла я.

Роман нахмурился.

— «Мармелад»? Это кто ж вас туда вписал?

— Редакция, — ответила я, уже чувствуя, как надежда на лучшее обрывается.

— Хм. Ну, куда поселили, туда поселили. Чего теперь.

По-настоящему повезло мне в ту поездку, пожалуй, только в одном: незадолго до моего прибытия на город впервые за два месяца обрушились дожди, и жара была терпимой. Гостиница «Мармелад» находилась довольно далеко и от центра, и от моря, в неприглядном районе, застроенном многоэтажками, — это было серое низкое здание из стекла и бетона.

Роман поднялся вместе со мной на ресепшен и о чем-то долго шептался с администратором. На прощание он строго-настрого запретил мне общаться с постояльцами. Предупреждение это меня поначалу обеспокоило, но гостиница выглядела пустой, а номер мой был довольно хорошим.

Пока я заполняла какой-то командировочный бланк, администратор — грудастая брюнетка с густо подведенными черным карандашом глазами — трижды как будто бы невзначай спросила, зачем я приехала в город N.

— Да говорю же — писать материал, — бурчала я.

— Господи, это про что же вы писать хотите? У нас столько хороших мест для туристов, а вы вон куда забрались. Я смотрю, название у вашего журнала какое-то иностранное. Американцы, что ли? У меня подруга уехала к американцу. Такой, говорит, жмот. И ваши вот тоже. Выбрали, что подешевше. Разве можно к нам людей селить!

— Так а кого тогда? — удивилась я.

— Да кого… слов таких нет. Вы ключик-то не оставляйте, носите уж с собой везде. И ночью изнутри запирайтесь.

На дальнейшие мои расспросы администратор отвечала молчанием.

Убедившись, что в номере есть душ, я решила отправиться на разведку и заодно поесть. Ресторан восточной кухни, который, по базам данных, все еще принадлежал М., находился на набережной в центральном районе. За двадцать минут я добралась туда на маршрутке. Заведение, впрочем, больше походило на дешевую забегаловку: оно занимало подвальное помещение, внутри было очень темно и душно. На одной половине что-то шумно отмечала большая компания татар. Я была единственной женщиной среди посетителей. И к тому же — в гигантской бело-голубой шляпе. Все притихли.

В тишине я неловко протиснулась к свободному столику.

— Одна?

Рядом словно из ниоткуда вырос раскосый человек в китайском халате.

— Одна, — ответила я. — Пообедать.

Но официант не спешил подавать меню, а стоял, как-то недобро меня разглядывая.

— Только на обед?

— Только на обед.

Официант сощурил один черный глаз.

— Только-только на обед?

— Только-только на обед.

Официант сощурил второй черный глаз.

Тут я во всем созналась:

— Ладно, я журналист. С кем можно поговорить про М.?

Официант ничего не ответил, а развернулся и стремительно исчез за какой-то занавеской из стеклянных веревочек. Вернулся он лишь минут через пять, когда я уже здорово нервничала.

— М. больше не владелец. Ресторан продал еще до отъезда. Это все, что мне велели вам передать.

— Кто велел?

— Новый владелец.

— А кто новый владелец?

— Не М. Другой человек.

— Я могу с ним встретиться?

— Нет.

— Я могу узнать его имя?

— Нет.

— А поесть можно?

— Нет.

— Ну… о'кей.

Я взяла свою шляпу и под напряженными взглядами двинулась к выходу. Уже на лестнице меня окликнули. Внизу стоял тот же официант.

— Уезжайте отсюда. Не нужно тут выяснять.

— Почему?

— Все равно ничего не узнаете. Не верьте М. И никому тут не верьте. А лучше уезжайте.

Выбравшись наружу, я побродила по окрестным улицам, купила шаурму и вернулась с ней к набережной. День уже близился к вечеру, нагретые солнцем лавки жгли сквозь одежду. Я жевала невкусную шаурму и разглядывала корабли, подъемные краны и горную гряду на противоположном берегу бухты.

Над одной из гор висело огромное кучевое облако, похожее на голову собаки с распахнутой от жары пастью и длинным змеиным языком. Я вдруг вспомнила, что когда-то очень давно читала книгу о юном англичанине, попавшем в страну ацтеков. И как не могла выговорить названия тех вулканов, которые он там видел.

«Попокатепетль», — вспомнила я вдруг.

По набережной вдруг прошла волна горячего ветра. Змеиный язык облачной собаки медленно откололся и куда-то поплыл.

Мне очень захотелось домой.

III.

Следующим утром меня разбудил звонок Романа. Мы договорились встретиться днем в центре города. Чувствовала я себя неважно: всю ночь по коридору кто-то шумно ходил, а в четвертом часу утра за стенкой стали раздаваться истошные женские вопли и грохот мебели. Я решила, что нужна помощь, и даже выскочила в коридор, но администратор гостиницы тут же затолкала меня обратно в комнату, так ничего и не объяснив.

До встречи с Романом было полно времени. Поэтому я решила поработать самостоятельно — то есть лично явиться во все ведомства, которые не стали говорить со мною по телефону.

Я надела свой белый летний костюм, водрузила на голову шляпу и двинулась по адресам.

Но ничего у меня не вышло.

В службе судебных приставов все страшно переполошились, стали бегать по коридорам и хлопать дверьми. И в конце концов выставили меня вон.

Я сходила в управление градостроительства, но там меня не пустили дальше проходной. Я сходила в городскую администрацию, но там мне сказали, что вся городская администрация не на месте, а где же она в таком случае — не сказали. Я сходила в следственную часть, где работал следователь по делу М., но следственная часть оказалась зданием без дверей и без окон и к тому же была обнесена высоким забором. Обнаружив на заборе домофон, я позвонила, но стоило только назвать имя М., как из домофона на меня принялись орать и орали до тех пор, пока я его не выключила.

Все было безнадежно. К моменту встречи с Романом я была в полном отчаянии.

— Как ваши дела, Оля? — спросил он своим тихим приятным голосом, когда мы встретились.

Я было хотела доложить обстановку, но осеклась.

— Ну… так.

— Как я понимаю, вы утро не зря потратили?

Он как-то очень внимательно, вкрадчиво на меня посмотрел, чуть прищурившись.

— Вообще-то зря. Меня никуда не пускают, нигде со мной не говорят. Все какие-то перепуганные, — созналась я с виноватым видом.

— Потому что вы весь город уже переполошили. Нехорошо. Неаккуратно работаете. Кто же так в государственные учреждения с улицы заходит?

— Ну… я сама хотела расследование вести. Что я, с вами, что ли, везде ходить буду? Это моя первая командировка.

Роман покачал головой.

— Ну, раз первая… Ладно. А я вот что узнал. Говорят, М. не просто сбежал за границу, а чуть ли не полгорода обокрал.

— Ого!

— Да. Я вас сейчас отвезу к одному из его партнеров. Он про это все знает. Серьезный человек. Фамилия у него Деготь. Но сложность вот в чем. Отношения у меня с Деготем неважные. Поэтому представить я вас не могу.

— А как же тогда?

— А вот так. Хотели все сами? Вот и давайте. Имейте только в виду — это очень серьезный человек.

— Бандит, что ли?

— Я этого не говорил.

— Класс! А если этот Деготь спросит, как я его нашла?

— Соврите.

Я забеспокоилась.

— Соврать? Я вообще не люблю так делать.

— Так вы журналист или кто? Не умеете врать — скажите правду, но чего-нибудь к ней добавьте. И понаглее там будьте. С такими людьми надо решительно говорить. Ведь вы из столицы приехали. Дайте понять, что за вами Москва! Скажите, что из большого журнала. Название к тому же у вас иностранное, это хорошо. И возьмите там все по полной! И бумаги, и все на свете. И шляпу еще не снимайте. Вы в ней выглядите как иностранка. У нас такое любят.

Я поглубже надвинула шляпу и с разрешения закурила. Внутри меня было страшное волнение.

Джип между тем выехал за городскую черту на пыльную песчаную дорогу. В какой-то момент мы оказались на возвышенности, и внизу открылся вид на густо застроенный поселок. Роман рассказал, что недвижимость в этом поселке страшно дорогая и в основном принадлежит городской элите. Вскоре за окнами уже проносились высокие заборы, из-за которых торчали крыши особняков в кокетливых завитушках.

Наконец мы остановились далеко за воротами трехэтажного, еще не облицованного дома. Калитка была открыта.

— Сейчас зайдете, на первый этаж не поднимайтесь. Увидите спуск в подвал. Вам туда.

— В подвал?!

— Ничего не бойся, — сказал Роман, вдруг перейдя на «ты». — Я буду здесь. Если через час не выйдешь, позвоню. Если не возьмешь трубку, я что-нибудь придумаю. Своих не бросаем, Ольга Ильинична.

Слова его ничуть меня не успокоили.

За воротами оказался обширный двор, уставленный такими же джипами, как тот, на котором привез меня Роман. Дверь в подвал была распахнута настежь. Я заглянула внутрь. Было видно кусок коридора и пару дверей. Сердце тревожно забилось. Идея поехать за город к бандитам вдруг перестала казаться мне такой уж удачной. «А что, если со мною тут что-то случится? Что, если они подумают, что меня М. и заслал? Что, если я ляпну что-нибудь лишнее?» — мысли одна за другой лихорадочно проносились в моей голове. Больше всего на свете мне хотелось вернуться к Роману и попросить его отвезти меня сразу в аэропорт. Но тут я представила, что мне скажут в редакции, и, честно ответив себе на вопрос: «Кого я боюсь больше — главного редактора или бандитов?» — решительно спустилась вниз.

По обеим сторонам длинного тусклого коридора тянулись офисные двери. Я осторожно заглядывала в каждую, но людей нигде не было. Впечатляла обстановка: кожаная мебель, дорогая техника, на стенах висели пейзажи в вычурных рамах. «Ничего себе подвал», — думала я.

Наконец за одной из дверей обнаружился человек. Ну то есть как человек — высоченная девушка с большой грудью, большими губами и неестественно гладкими темными волосами.

— Добрый день. У меня дело к господину Деготю, — выпалила я, еле протиснувшись в дверь вместе со шляпой.

Девушка оторопела. Как я потом уже поняла, вряд ли когда-нибудь раньше — да и после, наверное, тоже — она слышала сочетание «господин Деготь». Но не успела она мне ответить, как из коридора раздался жуткий рык, а затем — такие отборные матюги, какие я слышала разве что от главного редактора. Дверь распахнулась, и в проеме появился человек-гора с огромным мясистым носом, по форме напоминающим баклажан. Это был мужик лет пятидесяти в ужасно затертых джинсах и засаленной майке-алкоголичке, с внушительным золотым крестом на короткой шее. За ним жался какой-то человечек, которому, судя по всему, только что изрядно влетело. Секретарша сделала ему знак рукой, и он испарился.

— Это еще кто? — рявкнул Деготь, уставившись на меня.

— Журналист, — пролепетала секретарша.

Не знаю уж, какие тайные резервы включил мой организм, но, полумертвая от ужаса, я, не дрогнув, строго сказала:

— Господин Деготь?

Деготь как будто бы сразу сжался в размерах.

— Я приехала из Москвы.

И еще чуть уменьшился.

— Из журнала…

Тут я произнесла несколько слов на английском, и он даже отпрянул.

— Мне нужно поговорить с вами об М., — закончила я.

Деготь молчал секунд десять, тараща глаза. Затем прочистил горло и как-то неловко сказал:

— Прошу за мной.

Я вышла за ним в коридор, и он провел меня в самый конец, к массивной двери темного дерева, за которой находился его кабинет. Центральное место занимал роскошный стол под зеленым сукном, украшенный золоченым письменным гарнитуром. Стол бы, скорее, подошел какому-нибудь чиновнику, а не Деготю, но тот с явным удовольствием опустился в кожаное кресло и сложил на столешнице свои огромные красные руки в наколках.

— Как вы меня нашли?

— М. дал интервью нашему журналу. Говорит, его здесь преследовали, — сказала я и, вспомнив совет Романа, добавила: — Чуть ли не с вашей подачи!

— Что?! — тут же взревел Деготь. — Что?!

— Да-да, — я энергично закивала вместе со своей шляпой, которую не стала снимать.

— Ах он… этот… этот… да вы хоть знаете, кто он такой?!

Тут я интуитивно, снова повинуясь какому-то внутреннему Роману, изобразила «женщину в шляпе, готовую получить шокирующее известие».

— Кто? — впрочем, дыхание у меня и правда перехватило. Я вдруг почувствовала, что вот сейчас, вот с этого ровно момента, все пойдет по-другому.

— Да он же общак украл! — заорал Деготь. — Он же самый настоящий м… муд… мошенник!

Лицо Деготя страшно побагровело, нос-баклажан мелко трясся.

— Мошенник! — ахнула я.

— Полный! — вскричал он и еще хлопнул кулаком по столу, отчего подпрыгнула золотая чернильница с перьевой ручкой, представить которую в сосисочных пальцах Деготя было решительно невозможно.

— Он всех нас обворовал!

— О боже мой… неужели… неужели он сказал мне неправду?

Тут я изобразила «женщину в шляпе, которую обманул мужчина», чем, судя по всему, окончательно завоевала если не сердце Деготя, то что-то еще.

Он вскочил из-за стола и заметался по кабинету, выбрасывая на стол пачки документов. Он развернул строительные карты, планы домов, договоры, бумаги с разрешениями на строительство. Он в подробностях рассказал мне, как проектировались дома, как ловко использовал дыры в законах М. и как в конце концов администрация перестала с этим мириться.

К этому моменту я совсем уже осмелела. И даже спросила:

— Так а, может быть, вы просто решили у него долю отжать и подставили?

Тут Деготь снова взревел и полез в свой компьютер.

— На! Смотри! Смотри, что мне пишет этот… этот… у-у-у-у-у!

Я заглянула в экран через толстое плечо, покрытое выгоревшими кучеряшками (и еще мельком подумала, что даже бандиты местами бывают не страшные).

Переписка была обширная.

М., который в разговоре со мной был очень мягким и обходительным человеком, отчаянно матерился в письмах к Деготю, не скрывал своего торжества от того, как удачно ему удалось свинтить за границу с деньгами, и — более того — прямо говорил, что чем больше уголовных дел заведут на него теперь в городе N, тем скорее он получит убежище в США. «Так вот зачем ему нужна и публикация в нашем журнале, — поняла я. — Ну ничего себе!»

Я спросила, чьи еще деньги украл М. и как это можно проверить. Деготь при мне сделал несколько звонков на громкой связи и, не сообщая собеседникам о моем присутствии, спрашивал их об М. и о суммах, которые он был должен. Сомнений у меня почти не осталось.

— Ну? — сказал Деготь, который под конец совсем выдохся.

— Спасибо вам. Не зря я сюда добралась.

Мы обговорили с ним его цитаты, я взяла те документы, которые он мог мне отдать, и выпросила телефоны обманутых М. жильцов. Однако свою переписку с М. он так и не дал, как я ни просила.

— Зачем это? Я там матерюсь, — бубнил он. — Не надо такое в иностранный журнал. Подумают еще, что Деготь из города N — неприличный человек.

Уже прощаясь, я вспомнила вдруг про дело с забором, но Деготь ничем мне не мог помочь. И тут меня осенило.

— Слушайте, а как бы мне попасть в администрацию?

Деготь почесал голову.

— А к кому надо?

— Да хоть к кому. В правовое управление. Или в управление градостроительства.

— А. Да это можно. Совсем не вопрос.

— И к приставам мне еще надо!

— Ой, к приставам не ходи. Странные, нервные люди, — сказал Деготь и сделал пару звонков.

Неприступный чиновничий город N нехотя распахнул свои двери.

IV.

— Получилось! — вопила я на бегу. Роман стоял у машины и явно испытал облегчение, увидев меня.

— Что рассказал?

— Полно всего! Едем скорее! У меня встреча с главным архитектором!

— А это еще как вышло?

— Все как вы сказали.

Роман присвистнул.

Мы сели в машину и помчались обратно в город.

— И что, правда М. сбежал с деньгами?

— Выходит, что так. Но переписку Деготь мне не отдал. Эх, жаль.

— Молодец этот М. Что тут скажешь.

— Отчего это молодец? — возразила я.

— Ну а чего? Всех сделал. И сесть не сел, и с деньгами в Америке.

— Но он же, получается, и обычных людей, будущих жильцов, обокрал. Не только ведь Деготя. И вот журнал еще наш пытался использовать.

Роман пожал плечами.

— Так а что ему оставалось делать? Здесь дело уголовное завели, прижали. Все бросить и бежать с пустыми руками? Деловой человек так бы не поступил, а М., безусловно, деловой человек. Правильно сделал, что общак прихватил. Ну а журнал ваш… ему ведь там нужно грин-карту получить или как эта штука называется. Публикация в оппозиционном журнале — то, что нужно. Грамотный человек. Он вам хоть денег-то предложил?

— Нет. Да я бы и не взяла.

— Хитрый. Правильно зашел.

В этот момент у меня завибрировал телефон. Оказалось, что, пока я была у Деготя, мне пришло штук пятнадцать сообщений от М.

«Ольга, что вы делаете в N? Зачем вы туда приехали? — спрашивал он. — Не слушайте никого. Все эти люди — обманщики, воры и мошенники. Деготь — ужасный человек. Он бандит. Уезжайте. Я умоляю вас! Не ходите там никуда! Вы подвергаете меня опасности!» «Как вы узнали, что я в N?» — написала я в ответ. «Весь город знает!» — «Я просто пытаюсь выяснить мнение другой стороны. Я видела вашу переписку с Деготем. Очень нехорошая». — «Это подделка! Это все неправда! Вы не представляете, что там за люди!» — «Прекратите истерику. Я просто делаю свою работу». — «Я заплачу вам любые деньги, только уезжайте!»

Я перестала отвечать.

Роман высадил меня в центре города.

— Спасибо вам. Я дальше теперь сама.

— Самостоятельная, — усмехнулся он. — Я тоже еще поработаю. Вечером созвонимся. И в аэропорт тебя завтра заброшу. Так что не прощаемся.

Интуиция меня не подвела — в подвале Деготя запустилась волшебная цепь событий: главный архитектор принял меня, потому что ему позвонил Деготь, правовое управление администрации распахнуло свои двери, потому что туда позвонил главный архитектор. Из управления позвонили в суд, из суда — в прокуратуру, из прокуратуры — в следственную часть. Везде меня встречали с большим почтением.

Толку, правда, от этого было мало.

Про М. все в один голос твердили, что он мошенник, и рассказывали о разнообразных его махинациях с землей и домами, но никак не желали рассказывать про забор.

— Землю он оформлял под строительство малоэтажного жилья, а строил многоэтажное! — втолковывал мне главный архитектор.

— А почему никто не проверял, что он там строит?

— Ну, понимаете, — он замялся. — Сначала смотришь — вроде малоэтажное, а потом раз… и оно уже многоэтажное.

У зампрокурора я спросила, почему же М. обвиняют в мошенничестве с непонятным забором, а не в махинациях с землей, раз все о них знают.

— А дело с землей мы закрыли, — ответил он.

— Почему?

Тут я вспомнила про 18 млн рублей взяток, но зампрокурора не растерялся:

— Хм. Действительно, а почему? Надо его опять открыть!

— А забор?!

— Да там сам черт ногу сломит с этим забором, сами видите! А тут все ясно — строил какую-то херь!

Но больше всего меня поразил судья, про которого говорили, что будто бы дело с забором уже у него в распоряжении.

Я долго ждала его в роскошном, но очень уж душном кабинете. Стол у судьи был примерно такой же, как у Деготя, и тоже с дорогим письменным гарнитуром, только на нем еще стояла бронзовая Фемида с золотой повязкой на глазах. Над кожаным креслом висел портрет, на котором был изображен полный румяный человек в расшитых одеждах и жабо. Я почему-то подумала, что это какой-нибудь композитор, и еще пожурила себя за невежество. Но тут вошел судья и, кивнув мне, уселся в кресло. Судья был полным румяным человеком в черной мантии, с белым воротником воланами.

Я невольно перевела взгляд на картину.

— А, подарили, — сказал судья, поняв, куда я смотрю. — Конечно, не Никас Сафронов писал, у нас тут свои умельцы. Но тоже ничего вышло. Водички не желаете? Нет? А я выпью. Жарко у нас.

— Да уж, не представляю, как вы здесь без кондиционера.

— Беда с кондиционерами. Три раза выделяли деньги, и каждый раз воруют.

— Деньги воруют?

— Кондиционеры воруют. Вот только на днях опять унесли.

— Очень сочувствую. А я к вам насчет М.

— А, мошенник!

— Почему же вы М. мошенником называете, если его еще никто не судил?

— Как никто не судил?

— Так суда же не было вроде.

— Как не было?

— Да я не знаю. А был?

— А я откуда знаю?

— Но вы же судья!

— Так и что теперь? Я что, по-вашему, каждым мошенником лично занят?

— Так откуда вы тогда знаете, что М. — мошенник?

— Так все знают. Весь город знает. Украл деньги и сбежал.

— Но ведь судить его будут по делу с забором!

— Не знаю, какой забор. Все знают, что деньги украл.

— А вы его за что судить будете?

— А я судить его буду?

От судьи я вышла уже совсем не в себе. Вся надежда оставалась на следователя. Однако здание без дверей и без окон было неприступным — домофон молчал. Я была ужасно уставшая и очень хотела есть. «Господи, ну пусть уже это все как-нибудь разрешится», — думала я в отчаянии. Рядом в луже играл с машинкой ребенок — чумазый мальчик лет пяти.

— Тетя, а вам в милицию? — вдруг спросил меня он.

— В милицию.

— А я открою.

Тут он подскочил к домофону, набрал пятизначный код, и дверь распахнулась. Я оторопело поблагодарила мальчишку, прошла внутрь и, обойдя здание кругом, не без труда нашла дверь, выкрашенную той же краской, что и стены.

Внутри были тесный предбанник, ряд закрытых кабинетов и лестница на второй этаж.

— Кто здесь? — сверху раздался приглушенный испуганный голос.

— Я журналист. Вас должны были предупредить, — ответила я.

Из кабинета высунулось худое, бледное лицо молодого мужчины.

— Простите, у нас домофон сломан… — сказал он. И вдруг осекся, уставившись на мою шляпу.

— Я могу подняться?

— А… да, конечно, поднимайтесь.

Кабинет следователя представлял собой темную комнату, заставленную столами и заваленную бумагами. Я положила шляпу на какие-то коробки, и с них поднялась пыль.

— Вы прямо как актриса американская, — вдруг тихо сказал следователь.

Я улыбнулась:

— Слушайте, спасите меня, пожалуйста. Я весь день пытаюсь узнать, по какому делу проходит господин М. и какие к нему претензии.

— А. Это я сейчас посмотрю, — следователь принялся рыться в документах на своем столе. — Что ж вы сразу нам не позвонили?

— Звонила. Но мне раньше говорили, что дело ведет какая-то женщина. И эта женщина очень кричит.

Он кивнул.

— Начальница следственной части. Темпераментная дама.

— У меня тоже такая начальница, — сказала я.

— Очень вам сочувствую.

— И я вам.

Мы тепло переглянулись.

— А вот и дело, — он положил на стол папку. — Ну что ж. Этот ваш М. якобы взял забор в счет уплаты долга у какого-то своего знакомого. А потом хотел оформить в собственность муниципальную землю, на которой стоял забор.

— А обвиняют в чем?

— «Свои преступные действия М. пытался завуалировать под гражданско-правовые», — прочел он.

Мы напряженно помолчали, словно каждый пытался осознать прочитанное. Я с глухим раздражением, которое, впрочем, быстро перешло в усталую грусть, подумала о том, какой путь проделала ради этой фразы.

Следователь достал сигареты. Мы закурили.

— Слушайте, а можно я тоже один вопрос задам? Вы если не хотите, то не отвечайте. Этот М… Он сейчас где?

— В Америке. Сам об этом в Фейсбуке пишет.

На бледных щеках следователя выступили красные пятна.

— У нас интернета нет, — тихо сказал он.

Я отвела глаза.

Мы снова немного помолчали, пуская в грязный потолок дым.

— Вас куда поселили? — наконец спросил он.

— Гостиница «Мармелад».

— Как! — поразился он — больше, чем моей шляпе, больше, чем местонахождению М., и, может быть, даже больше, чем всему на свете тем августовским днем. — В наш бордель?!

Так правда, прятавшаяся от меня всю поездку, бесстыдно обнажилась в пыльном кабинете замначальника следственной части номер четыре.

Эпилог

Историю о моей поездке в город N на этом можно было бы и закончить. Вернувшись в Москву, я написала сумбурный текст, который совершенно не понравился главному редактору. Его отложили сначала на неделю, потом на две, а затем о нем просто забыли. Но через год М. принялся активно выступать из-за океана. Мне снова пришлось звонить в город N и обновлять информацию. Публикация в конце концов вышла, М. был ужасно зол и долго еще писал мне гадости.

Так вот, повторюсь, на этом можно было бы и закончить.

Но я так делать не стану.

Потому что, может быть, история господина М. на этом и кончилась, а история, которая случилась со мной в городе N, — нет.

V.

Выбравшись из каморки следователя, я отправилась на набережную и сидела там почти что до темноты — глядя на море и горы. Я понимала, что больше уже ничего не успею выяснить, и чувствовала, что выяснила недостаточно. Но ничего уже не хотелось предпринимать. Хотелось вытряхнуть из головы и М., и Деготя, и всю вереницу чиновничьих лиц и кабинетов, которые продолжали вертеться у меня в мыслях. Хотелось в море. Хотелось в горы. Может быть, даже хотелось все бросить и не работать больше в журнале. А впрочем, больше всего хотелось и дальше быть похожей на актрису в большой шляпе.

У меня зазвонил телефон. Это был Роман.

— Ольга, я вышел еще на одного человека. Через два часа заберу тебя из гостиницы.

— Роман, спасибо вам, но, думаю, на сегодня уже достаточно. Я очень устала, — сказала я.

— Что-то я не слышу в вас журналиста, — он снова перешел на «вы». — Отдыхайте, через два часа буду у выхода.

К тому моменту, как я добралась до гостиницы, уже совсем стемнело. Обогнув здание отеля со стороны автобусной остановки, я вдруг увидела на одной из стен дома огромный билборд с полуголой женщиной. Вывеску украшали огоньки, и развратная дама горела в густом южном небе, словно созвездие.

Еще через час, совершенно разбитая, я снова сидела в черном джипе. Шляпу я запихнула на заднее сиденье.

— Ночь ведь уже, — заметил Роман.

— Это член команды, — ответила я.

Мы выехали за ворота, и машина тут же окунулась во тьму. Фонарей в районе гостиницы «Мармелад» почти не было.

— А с кем у нас встреча? И почему так поздно? — спросила я.

— На месте поймете.

— Откуда он знает М.?

— Ну, так. Знает.

— А что за место?

— Увидите.

Роман замолчал. Мне стало не по себе — и от его сосредоточенного лица, и от тона, которым он говорил, — холодного и отстраненного. Внутри стало очень тревожно. Мы ехали уже довольно долго, как вдруг я осознала, что дорога идет под уклоном. Роман увозил меня в горы.

— Так, куда мы едем? — я попыталась задать вопрос строго, но голос мой дрогнул.

— Куда надо, туда и едем.

— Роман, что происходит? С кем мы встречаемся?

Он перестал отвечать.

Я достала телефон и в панике набрала сообщение Лене. Роман никак не отреагировал на мои действия. Леня не отвечал. Тогда я написала Егору: «Меня эфэсбэшник в горы везет. Что делать?» «*****!» — ответил Егор. «Делать-то что?» — «Я не знаю! Я уже не в редакции! Откуда ты вообще его взяла?» — «Кореш Леонида». — «Пиши Анатолию. Он знает сто способов уложить человека голыми руками! Вы что-нибудь подберете!» — «Очень смешно. Передай Даше, что она поселила меня в местный бордель. И если со мной что-нибудь случится, я до скончания веков буду ей это припоминать с того света». — «Класс! Но Анатолию напиши все же!»

Я набрала телефон Анатолия, потом стерла, потом набрала главного редактора, но все не решалась ей позвонить. И тут вдруг пришла эсэмэска от Лени: «Не бойся, Ольга Ильинична». И я успокоилась.

Мне казалось, что мы едем целую вечность. Мимо окна проплывали лоскуты тумана. Роман все молчал. Я больше ни о чем не спрашивала. Дорога становилась все круче. Фонарей вдоль нее не было. Мы ехали в пятне света фар. В окно я видела ветки деревьев, изредка — отблески на далекой воде. Наконец мы выехали на какую-то площадку. Наша машина осветила странную постройку, похожую на огромную русскую печь с полосатой трубой. Присмотревшись, я различила провалы окон. «Гостиница “Роза ветров”, — сказал Роман. — Много лет назад тут на свадьбе невесту зарезали, а гостей подожгли. Говорят, теперь дом с привидениями».

Он вышел из машины, обогнул ее и распахнул передо мной дверь. Спустившись, я чуть не упала — так задеревенели у меня от напряжения ноги. Осмотревшись, я увидела невдалеке пару машин и четырех людей.

— Пойдем, — Роман взял меня за локоть. Я хотела упереться, но тут же бросила. «Куда я отсюда денусь», — подумала я уныло. Тревога во мне опять нарастала. «Их четверо, нас двое», — думала я с беспокойством.

Но Роман вдруг повел меня в сторону от людей. Мы шли туда, где никого и — что самое страшное — ничего не было. Я покорно переставляла ноги и от шума крови в ушах уже ничего не слышала и не понимала. Передо мной была ночная тьма, и где-то в окружающем пространстве, которое никак нельзя было оценить, она заканчивалась, и начиналось черное небо, и в черном небе висели белые звезды. «Боже мой, он же не сбросит меня с горы?!»

— Вниз смотри! — велел Роман.

Я опустила голову и больше уже ничего не видела и не хотела бы видеть, кроме гигантской сверкающей подковы — город, весь город N, лежал перед нами, идеально вписанный в полукруг морской бухты, и горел, как драгоценный, волшебный след, оставленный огненной колесницей. Я хотела что-то сказать, но не могла произносить слова. И тогда заговорил Роман.

— Мне Леня весь день писал: «Покажи человеку город». А что тут покажешь за один вечер? И даже обидно было: приехала женщина… вы в этой шляпе, кстати, на американскую шпионку похожи… в общем, приехала журналистка из Москвы, а я ее в подвал к Деготю. А у нас ведь есть тут места. И люди есть. И хорошо иногда бывает. Вот как сейчас.

Потом мы так же долго ехали обратно. И я молчала, потому что город N все еще пылал перед моими глазами, а Роман рассказывал, что излучение от иностранных микроволновок может вызвать нарушения сна и скачки артериального давления.

Ольга Бешлей в Фейсбуке

Читайте предыдущие истории Ольги Бешлей:

«Под куполом»
«Ведьмы, которых я знаю»
«Мой друг из 1932 года»
«Fish and Chicks (Три разговора о любви)»
«Ангелы, демоны, отец Александр и еще я»
«Последний дом»
«Возвращение Сатурна»
«День рождения»
«Хозяин»
«Латышка»

Понравился материал? Помоги сайту!