«В системе Госплана модернизм существовал в золотой клетке»
Марк Акопян и Павел Алешин — об архитектурных архивах 1960-х — 1980-х и их музейном будущем
26 марта 2021185Читайте также опрос публицистов и общественных деятелей о трагедии (при участии Андрея Архангельского, Юлии Галяминой, Елены Грачевой, Катерины Гордеевой, Олега Кашина, Федора Крашенинникова, Алексея Медведева).
Мне кажется, что каждый, когда узнал о случившемся в Кемерове, почувствовал одно и то же — опустошение. Просто нет сил на сильную эмоцию — так это чудовищно. Тем более что на прошлой неделе произошла трагедия в Волоколамске — и там тоже пострадали дети. Ну как же так?
После опустошения наступает острое ощущение одиночества. Прежде всего, конечно, у родственников погибших и пропавших без вести, которым тяжело как никому — которые больше всего боятся, что им сейчас позвонит человек из МЧС или из полиции и обрушит на них страшную, неподъемную новость. Но удивительно, что одинокими почувствовали себя все.
Одиноки были и люди, которые с тоски и горя стали хвататься за любой слух, сколь угодно сомнительный; и те, кто требовал на площади, чтобы немедленно начались отставки, увольнения и наказания за происшедшее, — и остался без ответа. Но одиноки были и чиновники, которые ждали указаний сверху и не реагировали; и журналисты, не умеющие без отмашки начать прямой эфир.
Конечно, больше всего, мне кажется, люди боялись, что и в этот раз все будет «как обычно»: шумный рейд по отдельным публичным местам в стране, арест нескольких стрелочников, увольнение нескольких незначительных чиновников (кого не жалко) — и оглушительная тишина после. Так ведь всегда происходило — что после пожаров в домах престарелых, что после взрывов в метро или на волгоградском вокзале, когда только герой-полицейский, пожертвовавший своей жизнью, смог спасти людей.
Но главная тревога была в другом: когда смертник взрывает метро или самолет, очертания зла хотя и не до конца четкие, но понятные. Когда в обычный день сгорает дотла торговый центр с людьми, которые хотели просто отдохнуть в выходной, — кто главный злодей? Владелец здания, чиновник, давший разрешение работать, нечистый на руку инспектор по пожарной безопасности, мэр и губернатор, не приехавшие на место трагедии, администрация города, закрывавшая глаза на нарушения законодательства, охранник, отключивший сигнализацию и эвакуировавший журнал, классная руководительница, закрывшая детей в зале кинотеатра?
Ты чувствуешь себя одиноким перед лицом всей системы, которая так крепко завязана, что непонятно, где ее границы, но ясно, что в ней нет места для тебя и для человечности; перед лицом разрушенных связей между тобой как представителем общества и государством (в любом его проявлении).
Одиноки в этом не только мы, но и само государство, власть. Владимир Путин, приехавший в Кемерово во вторник, оказался совершенно один (главы МЧС и Следственного комитета не в счет) — не было рядом с ним его команды, сподвижников, коллег, его доверенных лиц, премьер-министра, лидеров думских фракций. С подавленным видом, хриплым голосом он общался с представителями местных властей (которые, судя по высказываниям губернатора области, больше переживали о том, что такое произошло именно на их территории, — а не о том, что, собственно, произошло).
Во многом это — результат собственных усилий президента по выстраиванию всей той системы, в которой мы все сегодня живем: когда политическая ответственность и политические решения завязаны ровно на одно лицо в стране — на президента Путина. А все остальные участники этой системы не решаются выступить сами — не так поймут наверху. И вот это «наверху» всегда важнее всех тех, кто «внизу», — потому что иерархия чинов становится важнее гражданского одобрения или неодобрения. Неизбежный результат замыкания всей системы на себя — в итоге только ты и будешь обладать полномочиями что-то решать или не решать. Поэтому придавленным оказался и сам президент, которого (и это видно) все это по-человечески задело (часто ли вы слышали, чтобы он говорил, что ему хочется «реветь»?), — но и он заперт в мире пустоты, окруженный охранниками и подчиненными, системой, намертво отделенной от человека.
Единственное, что, кажется, дает надежду на будущее, — это сплоченность самих людей за пределами системы, это сильно выросшее чувство совместной судьбы и заботы о живых. Это очереди доноров крови, которые выстроились в понедельник в Кемерове. Это люди, которые, узнав о трагедии, первым делом спрашивали: чем можно помочь, куда можно отправить денег, кому нужно позвонить? Это грусть и боль не только за детей, сгоревших в кинотеатре, — но и за животных, погибших в огне. Это реквизиты Красного Креста, которые с бешеной скоростью распространились везде и повсюду — от небольших групп по интересам «ВКонтакте» до самых крупных медиа. Это люди, несущие цветы на главные площади своих городов, плачущие в тишине и пишущие искренние, от всего сердца, соболезнования кемеровчанам. Похожее ощущение единства после трагедий проявляется уже не в первый раз: примерно год назад, после теракта в Петербурге, петербуржцы оказались сплоченными — старались помочь друг другу. Сейчас становится понятно, что это не случайность — наверное, это выросло какое-то новое понимание «нашего». А когда это «наше» — никто не один.
Понравился материал? Помоги сайту!
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМарк Акопян и Павел Алешин — об архитектурных архивах 1960-х — 1980-х и их музейном будущем
26 марта 2021185Петербургские постпанк-концептуалисты посвятили новый альбом поэтам-обэриутам: премьера песни на стихи Николая Олейникова
26 марта 2021220Классик американской литературы расспрашивает итальянского писателя об опыте Аушвица и о времени после войны, которое оказалось для Леви самым счастливым
26 марта 2021149Режиссер «Ампира V» и «Generation П» — о своем первом фильме, хронике пробуждения советского эроса «Нескучный сад». Его покажут на «Артдокфесте»
25 марта 2021320Новые альбомы «Кровостока», «Сольвычегодска», «ИЛЬЯМАЗО», Loqiemean, Mujuice и другие громкие отечественные релизы месяца
24 марта 202190Историк медиа Наталья Тихонова и мультипликатор Иван Максимов — о зарождении абстрактного фильма в СССР
24 марта 2021435Российско-американский художник Николай Кошелев интерпретирует дягилевские сезоны в живописи и керамике
23 марта 2021262