Закрыты, уничтожены, стерты навсегда

В Нижнем Тагиле основателя проекта «Дети-404», посвященного помощи ЛГБТ-подросткам, 25-летнюю журналистку Лену Климову обвинили в пропаганде нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних.

31 января на Климову был составлен административный протокол по заявлению от депутата Законодательного собрания Санкт-Петербурга Виталия Милонова.

Согласно документу, правоохранители посчитали пропагандой группу проекта в социальной сети «ВКонтакте», где участники общаются между собой, публикуют открытые письма, а также получают необходимую помощь психологов и юристов. Теперь журналистке грозит штраф от 50 до 100 тысяч рублей. Она также не исключает закрытия группы, что, по ее мнению, нанесет «непоправимый вред» тысячам ЛГБТ-подростков, которых лишат возможности делиться своими проблемами и адаптироваться в обществе.

Сам Виталий Милонов, комментируя ситуацию в СМИ, заявил, что «скорее всего, финансирование данной группы ведется за счет зарубежных грантов. Она как минимум должна быть признана иностранным агентом. Ей должно быть запрещено заниматься политикой, и, безусловно, эта группа должна быть закрыта, уничтожена, стерта навсегда из всех социальных сетей России».

Лена Климова рассказала о том, насколько абсурдно быть обвиняемой в пропаганде гомосексуализма среди несовершеннолетних за письма самих же несовершеннолетних.

— Со слов Милонова совершено непонятно, кто должен быть признан иностранным агентом — я или группа. Этот бред про иностранное финансирование я слышу из каждого утюга. Непонятно, на чем он основывается. Нехорошо врать, сказала бы я.

— Дата начала суда уже известна?

— Пока нет.

— Как вы собираетесь строить свою защиту? Что говорит адвокат?

— Адвокат говорит, прорвемся. Как будем строить защиту, я у нее пока не интересовалась. Но, думаю, шансов выиграть процесс почти никаких. Я подозреваю, что идет политический заказ. Когда в середине января я ходила к следователю, то он мне сам сказал, что не видит признаков правонарушения и откажет в возбуждении дела. А потом меня неожиданно вызвали повторно, и тот же следователь признался, что человек он подневольный и сейчас составит протокол. Из чего я сделала вывод, что приказ спустили сверху: «Ты дурак, что ли? Ты не знаешь, кто такой Милонов. Ну-ка, мигом составляй протокол!». Допрос длился не больше часа. У меня спрашивали, что за группа, для чего она создана, зачем. Еще спросили, кто такие ЛГБТ и трансгендеры.

— Лично мне происходящее напоминает подготовку к какому-то показательному процессу. Непонятно лишь, зачем властям очередной скандал на почве ЛГБТ перед Олимпиадой.

— Наверное, суд будет уже после Олимпиады. Они рассчитывают, что Игры пройдут и мировое сообщество перестанут волновать проблемы геев в России. Хотя, уверена, это не так. У нас уже 3 или 4 осужденных по этому закону, и последний совсем недавно, 30 января. Газета «Молодой дальневосточник» была оштрафована за интервью с уволенным учителем-геем Александром Ермошкиным. Он сказал, что «само мое существование — это эффективное доказательство нормальности геев». И за эту фразу редакция была оштрафована на 50 тысяч.

Допрос длился не больше часа. Спросили, кто такие ЛГБТ.

А что касается нас, то это полнейший Кафка. Нам предъявляют пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних, которая выразилась в письмах этих самых несовершеннолетних. Это же бред! Но нам в ответ говорят: «Нет, они прочитают и запропагандируются!»

— Насколько теперь вероятно, что группу закроют? И каковы последствия этого?

— Я думаю, вероятность самая большая. Но мы к этому полностью готовы. Около недели назад мы начали работать над сайтом. Кроме того, у нас есть зеркало на Фейсбуке, а его прикрыть намного труднее. Сам сайт будет на иностранном хостинге, его тоже можно прикрыть, внеся в реестр запрещенных сайтов, но такие запреты легко обойти. А закрытие группы «ВКонтакте» нанесет непоправимый вред. Это наш самый большой ресурс. В Фейсбуке у нас 2,5 тысячи подписчиков, а «ВКонтакте», где в основном тусит молодежь, 16 с лишним тысяч. И вся психологическая и моральная поддержка работает только там. Люди пишут, дают советы, мы моделируем дискуссии, а в Фейсбуке, как правило, иностранцы и поколение старше. Жаль будет потерять аудиторию.

— Вы обращались к руководству «ВКонтакте» по поводу этой истории?

— По поводу этой — нет. Но наши противники несколько раз писали жалобы в техподдержку и выкладывали скриншоты своих переписок, из которых я узнала, что руководство сайта всецело на нашей стороне. Они говорят, что признаков пропаганды не видят. Считаете иначе — идите в суд. А в суд идти — это не «ВКонтакте» писать, это надо задницу от дивана оторвать. Так что задницу пока смог оторвать только Милонов.

— Власти впервые оказывают на вас давление?

— Да, впервые. До этого никаких инициативных групп против нас не создавали, никаких заявлений, депутатских запросов не было.

— Сколько людей задействовано в команде проекта?

— Психологов около 10 человек, организаторов — 8. У каждого свои обязанности. Я, например, занимаюсь перепиской с подростками. Кто-то — размещением писем в социальных сетях, кто-то — баном гомофобов, кто-то — переводами с иностранных языков. Еще один занимается нашей закрытой группой «ВКонтакте». У нас есть такая для подростков, для свободного общения.

— А почему группа для свободного общения закрыта?

— В закрытой группе состоят только подростки и проверенные взрослые, которые приходят их поддержать. Закрыта она потому, что проблемы там обсуждаются достаточно личные, которые на общее обсуждение можно вынести разве что анонимно, как это и происходит в открытой группе.

— У вас довольно многочисленная команда. Что движет этими людьми? Какие мотивы натолкнули их на то, чтобы заниматься этим проектом?

— Мотивы — помимо помощи — самые разные. Первый админ у нас гетеросексуал, у него двое детей. Он очень давно стал ЛГБТ-активистом. Причины мне неизвестны. Следующий админ — это ЛГБТ-подросток, с письма которой и начался проект. Еще один — тоже гетеросексуал, но его дочь — лесбиянка. У всех 50 на 50 — и личные мотивации, и желание протянуть руку помощи.

Мне трудно говорить о мотивах других, я могу только о собственных. Ну, мотив сексуальной ориентации тоже присутствует, поскольку я бисексуальна. И мне приходилось сталкиваться с дискриминацией. Меня с большим треском выгнали с работы, заподозрив, что я лесбиянка. Это был государственный вуз, где я работала довольно долго. В один момент меня вызвали на ковер и сказали: пиши по собственному. А начальница потом добавила, мол, не делай вид, что ничего не поняла. Я оказалась в безвыходной ситуации и не могла встать в позу, требуя Трудовой кодекс. И это оставило в моей душе огромную рану. У меня есть знакомая, которая говорит, что в основе любой правозащитной деятельности лежит глубокая психологическая травма. Кому-то, конечно, и головы разбивают, но все равно тот случай заставил меня почувствовать несправедливость мира, поэтому я помогаю другим. Не хочу, чтобы они почувствовали то же самое.

— Вообще много ли в рунете групп, подобных вашей?

— Очень много. И, по моим наблюдениям, они стали расти как грибы после нашего появления. Мне не раз приходилось просить их менять название, потому что они поголовно назывались «Дети-404», а на стене размещали порнушку. Хоть название патентуй. Кто-то придет и напишет, что видел в «Детях-404» детское порно, а ты потом доказывай, что не верблюд.

— Но их, видимо, провокаторы создают?

— Нет, не провокаторы. Это какие-то глупые мальчики из радужного сообщества. А групп психологической помощи ни для подростков, ни вообще для ЛГБТ я не находила.

Задницу пока смог оторвать только Милонов.

— Кто-нибудь оказывает проекту финансовую помощь?

— Нет. Инвесторов мы тоже не искали. Причин у этого много, но главная — что мы не организация, не юридическое лицо, мы никто. Нас не существует. Просто группа неравнодушных людей в социальной сети.

— И вы не рассматриваете перспективу зарегистрировать «Детей-404» как правозащитную организацию?

— Я боюсь, что нас никто не зарегистрирует. Но и в статусе проекта нам неплохо живется. Да и какие плюсы даст регистрация? Мы заинтересованы не в финансовом, а в человеческом ресурсе. Мы всегда рады новым юристам, психологам. Их мы находим из тех, кто уже работал с ЛГБТ. Собеседования не проводим. Ориентируемся на оценки знакомых. Мне пришлось отказать паре студентов без диплома, которые «просто хотели помогать». Еще нам нужны переводчики с английского, потому что нам часто пишут из-за рубежа и мы планируем переводить для сайта современные исследования о гомосексуальности, а большинство из них — на английском языке. Все на добровольных началах. Вот только Милонов рассказывает про какие-то иностранные гранты.

— Подозреваю, что не слишком искренне, но с ролью он справляется хорошо.

— Да, мне писала журналистка «Новой газеты», которая была знакома с Милоновым еще во время его работы со Старовойтовой. Тогда он был самый либеральный либерал. Она говорит: не верьте всей этой гомофобии, ветер подует в другую сторону, и Милонов первым унесется вместе с ним. Но сегодня гомофобия в тренде. Даже СМИ заметили нас, только когда наехал этот рыжий паразит. Новость о его заявлении разошлась очень широко, в том числе за рубежом. Заявление он написал еще в октябре, и два с половиной месяца оно спускалось в Нижний Тагил. Я не афишировала, что живу здесь. А он думал, я из Петербурга, поэтому отправил бумаги в местные инстанции. Пока они меня нашли, наступило предолимпиадное время.

— Какое число писем пришло за время существования проекта?

— Мы существуем с марта 2013 года. И на сегодняшний день пришло 1067 писем.

— Откуда пишут подростки?

— Кроме России это Украина, Белоруссия, Казахстан, Таджикистан, Узбекистан, Канада, Израиль. Довольно много писем приходит из США.

— А с Северного Кавказа?

— Было всего одно или два письма. Девушка прислала, представилась Джиной, но ей было уже 18 или 20 лет. У нее все оказалось более-менее хорошо, что удивительно. Вот на днях пришло письмо от парня из мусульманской семьи. Мне было ужасно тяжело читать это письмо. Ему 22 года, но проблемы те же, что и у подростков. И мысли о суициде, и очень бедная семья, нет денег. Не может открыться ни отцу, ни матери.

К нам в последнее время за помощью обращаются буквально все. И просто подростки с обыкновенными любовными трагедиями. Помню одно удивительное письмо от девушки, которая встречается с женщиной, а у той 10-летний ребенок. Она просила помочь ей открыться дочери своей подруги. Обычно дети хотят открыться родителям, а тут взрослый — детям.

— От чего больше страдают подростки: от нетолерантного общества или от ненависти к себе?

— Психолог недавно сказала, что наша главная проблема в том, что нам пишут подростки, которые себя уже осознали. А те, кто только находится в состоянии принятия, почти не пишут. Потому что человек сидит и думает, что с ним происходит что-то странное. Он набирает в Яндексе «как перестать быть геем», а нас по этой ссылке точно не найти.

Открываться стоит, когда соблюдено несколько условий: 1) отдельное жилье; 2) свой источник дохода.

А так больше пишут те, кто принял себя. Проблемы у всех разные. У кого-то несчастная любовь, у кого-то проблемы в отношениях с родителями, кого-то гнобят в школе. На любую проблему — свое письмо. Совсем недавно мне написали: «Я чувствую себя геем, но мне это совершенно не нравится. Я хочу нормальную семью, детей, но не перестаю смотреть на мальчиков». И такие письма мы тоже публикуем. Под ними в комментариях кто-то обязательно напишет: «не парься, быть геем — нормально». А кто-то найдет в этом пропаганду. И что парню делать? Идти лечиться? Куда? Идти молиться? Все очень сложно.

— Вы публикуете письма, ребят поддерживают в комментах. Но при этом вы почти не рассказываете о деятельности психологов, о том, как подросткам оказывалась помощь. Почему?

— Если честно, я никогда не думала над таким вариантом. И психологи вряд ли на это пойдут. Когда мне надо было узнать детали одной ситуации, то они ответили, что не могут сказать ничего конкретного, потому что профессиональная этика, врачебная тайна запрещает это. Только в самых общих чертах они описали проблему и ее решение. Да и нет в этом особого смысла. О том, что у нас есть психологи и к ним можно обратиться, знают уже сотни ребят.

— И о чем спрашивают чаще всего?

— Чаще всего спрашивают, надо ли открываться перед родителями. Этот вопрос задают настолько часто, что я выработала на него универсальный ответ: если вы на 100% не уверены, что ваши родители не гомофобы, то лучше этого не делать. Открываться стоит, когда соблюдено несколько важнейших условий: 1) вы будете иметь отдельное жилье; 2) вы будете иметь свой источник дохода. Только при этих условиях можно абсолютно безопасно открыться. Но если нет ни первого, ни второго, то возникает риск.

Бывает, приходит письмо, где парень пишет, что родители — ужасные гомофобы, но он не выдержал, открылся — и родители резко изменили мнение о геях. Или наоборот: родители казались гей-френдли, я им спокойно открылся, а меня чуть ли не в трусах выставили на улицу. Предсказать действия родителей невозможно, но и запрещать открываться им — тоже.

— А как вы лично открывались близким?

— Это было достаточно трудно. И мои друзья меня приняли без вопросов. А вот что касается мамы, то, увы и ах, не принимает до сих пор. У нас был тяжелый разговор. Даже не описать. С мамой у меня отношения сложные. Хотя иногда она меня спрашивает и про мой активизм, и про проект. Но про личную жизнь ничего не желает слышать, говорит: делай при мне вид, что ты обычная. И детям со схожей ситуацией я имею полное право сочувствовать от сердца.

— Что еще объединяет пишущих вам подростков, кроме ориентации?

— Это понять очень трудно, потому что письма написаны не по шаблону. Однажды я проводила опрос. Были опрошены всего 115 человек. Сколько процентов думало о суициде? Сколько пыталось его осуществить? Сколько открывалось родителям, друзьям? Хотела найти какие-то закономерности. А если судить по письмам, то что их объединяет? Географический фактор точно. Большая часть приходит из Москвы и Петербурга. Возраст самый разный. Самому младшему было 12 лет, а старшему 50. Это была мама, у которой дочь относится к группе ЛГБТ. Она всю жизнь относилась к ним толерантно, а потом столкнулась на личном опыте и задумалась.

— А про суицид часто пишут?

— В общем-то нет. Большинство, осознав себя, просто воспринимали это как данность. По крайней мере, половина из тех, кого я опрашивала. А другая пыталась найти выход в отношениях с противоположным полом, удариться в религию, читать какие-то «правильные» книжки, общаться с психологами. А в суициде скорее видели не выход из положения, а неизбежность, потому что их притесняли в школе, дома. Они ощущали страшное одиночество.

Я знаю совершенно дикие истории. Была одна девушка, лесбиянка. Мать не принимала ее, и девочка напилась таблеток. Ее отвезли на «скорой», откачали, и она пишет: «Вы знаете, что первым сказала мама, когда увидела меня? “Ты думала, все будут радоваться, что ты осталась жива?”». Вы представляете такое?

Понравился материал? Помоги сайту!