«Ну какой Сталин, ну елки-палки»

Приходите смотреть и обсуждать с нами фильм «Самовыдвиженка» из конкурса «Артдокфеста» этого года и вообще гражданский активизм и его судьбы 13 декабря в 15:00 в рамках нашего проекта «Синема верите». В обсуждении примут участие публицист Илья Будрайтскис, руководитель «Театра.doc» Елена Гремина, социолог, профессор Высшей школы экономики Симон Кордонский, журналист и участник проекта ОВД-Инфо Григорий Охотин, а также режиссер фильма Юлия Киселева и его героиня Дарья Сорокина.

Записаться на показ обязательно нужно вот здесь.

Дарья Сорокина стала муниципальным депутатом в 2012 году — тогда в районные собрания попало много независимых людей. Она выдвинулась от «Справедливой России», которую в начале фильма называет «наименьшим злом» из четырех парламентских партий. Теперь Дарья — активист «СР», у нее собственный сайт, где выставлены фото с пресс-конференций и дебатов, и она, по собственному признанию, надеется, что партия выдвинет ее в Госдуму. Заканчивается «Самовыдвиженка» кадрами, где Сорокина заводит толпу на митинге в День народного единства в окружении флагов Новороссии и «России молодой».

— Даша впервые появляется в вашем фильме 2011 года «Широкие объятия» — про дом престарелых. Почему вы ее выбрали главной героиней нового фильма?

— Наверное, все началось с Болотной площади. Мы с ней тогда встретились по какому-то поводу, она вдруг говорит: «Я пойду в муниципальные депутаты». А я-то ее видела до этого, я понимаю, какой из нее депутат. Девочка-волонтер в доме престарелых, ну какие у нее шансы стать депутатом, при том что связей у нее не было? Но у нее было рвение: мы перевернем мир, Путин уйдет, все эти протестные настроения. Про эту энергию я и начала снимать. Я продумывала план: первая глава у меня будет про то, как Даша не прошла на выборах и я спрашивала, что она будет дальше делать. Ну а когда она на выборах победила, дальше стало делать нечего.

— Почему нечего?

— Для фильма нужна трансформация, драматургия.

— Разве это не трансформация? Обычный человек стал депутатом, борется с коллегами по собранию, спасает бабушек и собак.

— Ну и? Я в этом не вижу драматургии. По сути, эта часть, о которой вы говорите, занимает в фильме 20 минут. Получилась бы новелла на 20 минут, как человек пришел на выборы и победил. В то время ведь все бросились снимать эти митинги. На Болотной мы были: ходили, смотрели, но не понимали, что из этого может получиться. Мне нужен был герой, нужно было какое-то развитие.

— А когда вы поняли, что фильм будет про то, про что он получился?

— Я вообще-то хотела про личную жизнь снимать. Где-то через год после выборов мы с Дашей увиделись, сидим в кафешке, и тут она говорит: «Всегда мечтала работать с мужиками, как сейчас, а личная жизнь вообще не складывается». Я подумала — вот, блин, конфликт-то! Она же такая: все время прически, маникюр… Но отсутствие личной жизни оказалось снять достаточно тяжело, тем более что у Даши не было по этому поводу особых страданий. И вдруг говорит: «Я на Селигер поеду». Я говорю: «Боже мой, это же не твой лагерь». — «А что, прикольно». Ну, раз поменялась ее политическая позиция, надо на этом фильм строить. Начинается фильм с митинга на Болотной, а заканчивается митингом 4 ноября. Вот такая трансформация.

Мы до сих пор с ней спорим про политику. Но лучше не спорить — поссоришься сразу. Мировоззрение у нее поменялось кардинально. Это удивительно: я со стороны на это все смотрю, ни в протестных, ни в проправительственных движениях не участвую. И там, и там я вижу пропаганду. И на нее сначала одна пропаганда действовала, и я говорила: «Да послушай себя со стороны, какой ты бред несешь». Она отвечала: «Нет, ты что, Путин уйдет». И теперь я говорю то же самое: «Ты несешь бред, но уже другой бред. Ну какой Сталин, ну елки-палки». Я бы сказала, это кино про пропаганду.

— Даша, когда посмотрела фильм, поняла, о чем он?

— Она до сих пор меня спрашивает, какая мысль у фильма — она думает, что все ее будут спрашивать об этом. Даша, на мой взгляд, воспринимает фильм как пиар — не зря же она на первый показ на «Артдокфесте» приведет человек 20—30. Она мне уже две недели пишет эсэмэски: «Ты знаешь, кто придет на наш показ — тот-то и тот-то!»

— Какие отзывы вы получаете на фильм?

— Меня мастер, Игорь Григорьев, позвал во ВГИК показать фильм студентам. Сидят такие первокурсники, ногу на ногу: «Что вы хотели этим фильмом сказать? Вы хотели, чтобы мы пошли за нее голосовать или чтобы мы над ней посмеялись?»

Мы в 2009 году сняли фильм про «Россию молодую». Просто внедрились туда и снимали все, что видели. И на больших фестивалях нас ставили отдельно от программы, в конкурс не включали, а в кулуарах спрашивали: «Вам заплатили?» Никто не верил, что фильм про политику мы снимали бесплатно, потому что он был не обличающим. И этот тоже не обличающий.

— А для вас самой это кино про что?

— Для меня — про Дашу. Если бы я начала снимать и заметила трансформацию героя, это все равно было бы интересно. Если бы она сначала была волонтером, а потом стала, не знаю, пожарным. Но здесь трансформация в том, что поменялись политические взгляды, энергетика.

— Энергетика?

— Во времена волонтерства она была такой мягкой, спокойной девочкой. А в один из дней съемок мы с ней едем в машине, сидит рядом со мной такой комок нервов и командным голосом: «Юля, ты не туда едешь, поворачивай!» Мужчины просто ее боятся.

— Даша типична? Переход от времени протестов к эпохе Крыма так на многих отразился?

— Общество — это ведь люди. Все процессы отражаются на нас. Мальчик вот расстроился, Антон (друг Даши, помогавший ей избраться в депутаты. — Ред.). Дашка мне жаловалась: «Вот, он перестал со мной общаться, я не знаю почему». Мы его нашли и узнали почему.

— Я в фильме только от Антона и слышу какую-то оценку трансформации Даши. Меня удивило, что вы не спрашиваете ее прямо о политических взглядах. Про Сталина я вообще впервые слышу от вас — в фильме этого не было.

— А там это не нужно. Я Антона как раз и вставила, чтобы тем, кому так непонятно, стало уж совсем ясно: Даша перешла в другой лагерь. Не все же могут знать Мищенко, не все могут понимать, что Селигер — проправительственный форум. Для них я и вставила слова Антона, что Даша раньше была против Путина, а сейчас она за Путина с ленточками и Крым.

— Но сама Даша у тебя нигде не говорит ни про Крым, ни про Путина…

— У меня был вариант монтажа, где говорит. И тема с Украиной у нас там была: она ездила на Украину чем-то помогать Донбассу, ее «Правый сектор» (запрещенная в России организация. — Ред.) в розыск объявлял. Но мы решили эту тему не развивать. Кино же не словами должно говорить, а образами. Когда Даша на митинге едет на платформе, как статуя Свободы с мегафоном, и спрашивает у товарищей: «Что мы кричим?» — зачем это растолковывать? Зритель должен включаться в процесс.

— Даша вам нравится?

— Знаете, есть отношение к человеку и есть — к его политическим взглядам. У меня есть друзья, чьи политические взгляды я не разделяю, поэтому мы про политику не говорим. Не знаю, насколько ее политика испортит, но изначально Даша — очень добрый человек. Такие люди в политике с трудом выживают. Алчность, например, в ней не проснулась. Мы с ней виделись прошлой зимой, это был момент, когда она как раз нигде не работала. Муниципальным депутатам же не платят. «А меня мама кормит. Мне много не надо: на еду, на проезд, ну, ногти сделать».

Приходит сама Даша — со сложной укладкой, вместе с двумя муниципальными депутатами от «СР» с триколорами на лацканах пиджаков.

«Мне кажется, режиссер хотела показать рост, — говорит мне Даша, объясняя, в чем смысл фильма, и добавляет: — Очень многое поменялось с тех пор, как я избралась. Мои взгляды тоже поменялись. И за то, что я говорила раньше, мне сейчас, с высоты этого опыта, немножко стыдно. С другой стороны, я понимаю, что у меня было недостаточно информации. В фильме много моментов, где я наивно или нелепо выгляжу. Самое интересное, что взгляды-то у меня совсем не поменялись, они просто оформились. У меня были принципы — за справедливость, за честность, за людей, и на тот момент мне казалось, что правильно их реализовать вот так. Но когда начинаешь больше узнавать, заниматься политикой, становится ясно, что все не так однозначно».

Понравился материал? Помоги сайту!