Взять живую лягушку и развязать шнурки

Совместный проект COLTA.RU и «Книжных проектов Дмитрия Зимина» — «Большая наука». Встречаемся с теми, кто изменил наши представления о мире. Разговариваем, слушаем, пытаемся разобраться в том, как все устроено с точки зрения современной большой науки.

51 год назад, в 1966-м, группа физиков из закрытого города Обнинска, где построили первую в СССР атомную электростанцию, опубликовала книжку «Физики шутят» (-надцатое переиздание которой можно до сих пор найти на любом книжном лотке в любом университете, где есть естественнонаучные факультеты). В подзаголовке было написано «Сборник переводов», а сами составители виновато объяснялись в предисловии: «Нам пришлось лишь подобрать и перевести уже опубликованные статьи и заметки, а юмор советских физиков существует пока лишь как фольклор, ибо наши научные журналы (увы!) такого сорта статей не печатают».

Почти все переводы были из одного-единственного журнала — Journal of Irreproducible Research («Журнал невоспроизводимых исследований»). Марк Абрахамс, прикладной математик и выпускник Гарварда, стал его главредом в 1989 году, а через два года ушел основывать свой собственный журнал, Annals of Improbable Research, и придумал для него разовую рекламную акцию — раздать авторам самых нелепых исследований призы.

Акция называлась Игнобелевская премия. Вот уже 26 лет подряд ее вручают каждой осенью в театре Сандерса — самой большой из аудиторий Гарвардского университета, рассчитанной на тысячу человек, где успели повыступать Черчилль, Мартин Лютер Кинг и Горбачев.

Эту премию особенно любят те СМИ, которые про науку пишут, говорят или показывают редко. В утреннем эфире, после спорта и перед погодой, радиоведущая с выражением зачитывает новость о том, как британские (японские, тайваньские) ученые сделали очередную смешную глупость — изобрели, например, пожарную сигнализацию, которая будит спящих людей в горящем доме запахом васаби, японской приправы для суши. Интонация у этих новостей обычно нравоучительная: смотрите, какой ерундой занимаются под видом науки. И как здорово, что лжеученых поймали за руку и пометили черной меткой.

Сам Абрахамс меньше всего хотел бы, чтобы его затею воспринимали как суд над ненастоящей наукой. Во-первых, потому, что предмет его интереса — не лозоходство и не откровения изобретателей вечного двигателя, а по большей части университетские исследования, напечатанные в реферируемых научных журналах, просто выбивающиеся из общего ряда. Во-вторых, это никакой не суд. Авторы тех самых нелепых открытий и изобретений охотно прилетают на награждение сами, по доброй воле и за свои деньги. Часто — рейсами из Европы, Японии или Латинской Америки.

«Отказываются редко, — рассказывает Абрахамс, сидя в бостонской кофейне через дорогу от кампуса Гарварда. — Большинство соглашается нашу премию принять. Чаще всего против начинающие ученые, потому что обычно у них есть научный руководитель, которому вся эта история не нравится. Но иногда они сами с нами связываются несколько лет спустя». Игнобелевскими лауреатами никого не делают насильно. «Мы так и объясняем: если вы скажете “нет”, это конец истории, и мы никому не расскажем».

Вручают премию обычно самые настоящие нобелевские лауреаты. Последний раз, в 2016-м, их было как минимум пятеро, в 2015-м — шестеро. Если вам во что бы то ни стало хочется увидеть, как на экономиста Пола Кругмана, автора работ про механизмы международных рынков, надевают респиратор, сделанный из половинки бюстгальтера, — то такое бывает именно здесь.

И иногда среди награждаемых оказываются те, кто получит настоящую Нобелевскую премию потом. Британский физик (и выпускник советского Физтеха) Андрей Гейм в 2000-м стал игнобелевским лауреатом за эксперимент с лягушкой, которую он заставил левитировать в магнитном поле.

«Андрею Гейму нравится играть, — говорит Абрахамс про профессора, которого несколько лет назад английская королева официально посвятила в рыцари Британской империи. — Каждую неделю он тратит немного времени на то, чтобы поиграть с вещами, — просто чтобы посмотреть, что произойдет. С вещами, которые он не понимает. У него в лаборатории был сильный магнит, и Гейм сначала поместил туда немного воды. Люди его спрашивали, зачем он это делает, а он отвечал: “Я не знаю, что из этого выйдет”. Вода стала левитировать. Это было удивительно, и он спросил себя — с чем бы еще это проделать? Он решил взять живую лягушку — вы наверняка смотрели видео».

Об этом эксперименте не вспоминали бы так часто, если бы на него не обратил сразу же внимание физик-теоретик Майкл Берри, продолжает Абрахамс. «Он понял, что Андрей подметил нечто странное, удивительное и забавное, но не может объяснить до конца, почему оно так работает. И тогда Майкл начал размышлять и выписал несколько уравнений». Вместе с Геймом они опубликовали исследование про нарушение теоремы Ирншоу из классической электродинамики, на которое с тех пор сослались в других научных статьях больше 400 раз. Его напечатал European Journal of Physics, и словосочетание «летающие лягушки» есть в заголовке.

«Примеры можно приводить бесконечно. Некоторые покажутся безумными — но за ними обнаружится нечто восхитительное. Некоторые другие покажутся безумными и действительно будут безумными, но при этом не лишенными красоты».

Безумные идеи со временем начинают казаться «просто здравым смыслом». В подтверждение Абрахамс приводит историю венгерского профессора Игнаца Земмельвайса — врача, который научил человечество мыть руки. «В XIX веке в Австрийской империи жил доктор, который огорчался, что сразу после родов умирает так много женщин. Чем это вызвано? Он заподозрил, что причина болезни может быть связана с жидкостями организма, поэтому, возможно, врачу стоит мыть руки после работы с каждым пациентом, прежде чем прикасаться к следующему. Эта идея стоила ему карьеры — коллеги-доктора над ним смеялись. Сейчас это стандарт поведения для докторов, все они моют руки перед процедурами — или, по крайней мере, делают вид, что моют. Но начиналось все с идеи, которая всем казалась идиотской». Земмельвайс умер в сумасшедшем доме.

Лауреату не обязательно быть научной знаменитостью, чтобы его работа имела последствия для науки. В 2003-м голландскому орнитологу Кису Мёликеру присудили Игнобелевскую премию за исследование с образцово игнобелевской темой — про гомосексуальную некрофилию у уток вида Anas platyrhynchos. Через десять лет, в апреле 2013-го, он выступил на конференции TED с лекцией «Как мертвая утка изменила мою жизнь»; 20-минутный ролик просмотрело больше миллиона человек. Когда-то давно самец утки врезался на лету в окно Музея естественной истории в Роттердаме и погиб на глазах у Мёликера. Другой самец приземлился рядом и решил заняться сексом с мертвым телом. Мёликер описал свои наблюдения с тщательностью натуралиста и опубликовал в узкоспециальном журнале — где, как он рассчитывал, это прочтут шесть-семь коллег. Игнобелевская премия стала для него приятным сюрпризом и хорошим поводом слетать из Голландии в Бостон, штат Массачусетс, США, на торжественную церемонию.

А потом ему стали десятками приходить письма: люди со всей Европы рассказывали в них о случаях странного поведения животных, свидетелями которых стали. Полевые наблюдения — то, без чего зоологам трудно обойтись. Но вряд ли столько добровольцев стало бы беспокоить ученых своими рассказами, не будь у них перед глазами примера человека, который сделал предметом исследования вызывающе несерьезный по бытовым меркам сюжет.

Абрахамс говорит: «Эффект, на который я рассчитываю, — что у людей чуть сильнее разовьется привычка уделять внимание тому, что происходит вокруг них. Тому, что они читают. Тому, что они слышат».

* * *

Британские ученые заинтересовались судьбой омской птицы. Британские ученые рассчитали калорийность человеческого мяса. Британские ученые предложили есть тараканов ради спасения Земли. Британские ученые нашли пользу от еды в компании. Британские ученые доказали, что «правило пяти секунд» для упавшей еды реально работает. Британские ученые назвали самые грязные предметы в мире. Британские ученые создали магнитное мыло.

Историю мема «британские ученые» энциклопедия Lurkmore.to возводит к цитате из гоголевских «Записок сумасшедшего»: «Говорят, в Англии выплыла рыба, которая сказала два слова на таком странном языке, что ученые уже три года стараются определить и еще до сих пор ничего не открыли».

Но активно пользоваться мемом в Рунете стали примерно тогда, когда Абрахамс завел колонку в британской газете Guardian, где раз в месяц делился найденными игнобелевскими сюжетами (часть из них он собрал в книге «Это невероятно!», которую перевели на русский в 2015 году; на английском успело появиться ее продолжение — книга «И это невероятно тоже»).

Откуда он их берет? За год выходит примерно 2,5 миллиона научных статей, которые не способна хотя бы бегло просмотреть ни одна редакция из ста человек.

«По большей части такие штуки сами меня находят. Я всегда в состоянии поиска, но чаще их присылают мне люди. Каждый день мне пишут откуда угодно». И нобелевские лауреаты, и аспиранты присылают что-нибудь нелепое из своей узкой области.

Какие области науки чаще всего становятся источником игнобелевских сюжетов? «Те, которые имеют дело с человеческим поведением. Как осмыслить поведение? С чего начать анализ? Что вообще можно измерить? Вот, допустим, собрались пятеро ученых вокруг камня. Они могут быть уверены, что, кто бы ни взялся его взвешивать, все будут иметь в виду под “взвешиванием” одно и то же. Всем ясно, что значит “вес камня”. А если все они поглядят на человека, вошедшего в комнату, и скажут: “Он влюблен” — что это значит? Как вы это измерите?» — говорит Абрахамс.

В его книге много историй про попытки таких замеров. Норберт Элиас, один из вдохновителей социологии повседневности, в 1960-е придумал появляться на улице в разных странах с развязанными шнурками — и наблюдать за реакцией прохожих. В Англии, цитирует его Абрахамс, «по большей части пожилые джентльмены подходили предупредить меня об опасности споткнуться и упасть». В Германии «мужчины постарше время от времени глядели на меня с презрением, тогда как женщины желали немедленно ликвидировать бросающееся в глаза нарушение порядка». Отсюда он делал вывод о различии культур.

Дэн Ариели, специалист по поведенческой экономике и профессор психологии в Дюкском университете, получил свою Игнобелевскую премию за то, что изучал влияние скидок на эффект плацебо: более дорогие лекарства работают лучше. Кристофер Шабри и Дэниел Саймонс — за свой эксперимент с невидимой гориллой, который показывает механизмы выборочного внимания. Про оба этих исследования — каким бы экзотическим ни был метод и курьезным вывод — уже давно рассказывают студентам в университетах. Следить за развитием юных наук вроде поведенческой экономики, кажется, проще не по Нобелевским премиям, а по Игнобелевским — как минимум их присуждают быстрее.

Свою собственную лекцию TED (у нее тоже больше миллиона просмотров) Абрахамс озаглавил «Научная премия, которая заставит вас смеяться, а затем — задуматься». История про пожарную сигнализацию с разбрызгивателем васаби продолжает вас просто смешить до первого уточнения: это изобретение — для глухих, которые не слышат пожарных сирен. Это довольно нелепый способ спасти жизнь — но отличный повод прикинуть, как можно было бы решить задачу лучше.

Все материалы проекта:

Евгений Кунин: «Сложность — это болезнь»

Нобелевский лауреат Эрик Кандель: «Мозг — священная вещь, с ним нельзя играть»

Лингвист Стивен Пинкер: «Я просто говорю, что биология важна»

Нейропсихолог Майкл Газзанига: «Я же разговариваю с вами, а не с вашим мозгом»

Физик-теоретик Лиза Рэндалл: «Ручка с бумагой играют роль»

Антрополог Робин Данбар — о том, почему настоящих друзей у вас пятеро

Антрополог Пэт Шипман: «Вроде бы похожи на людей, но не люди»

Понравился материал? Помоги сайту!