Михаил Воронцов: англоман в Тифлисе

COLTA.RU представляет новый проект — «Острова империи: люди и события», который развивается при поддержке Российского научного фонда. Долгое время русский язык знал непривычное сейчас определение слова «остров» — то, что стоит особняком, отдельно от окружающего. Такими островами, отличавшимися от «материка» государства, были его окраины. В серии научно-популярных очерков и интервью с историками мы попытаемся понять, как был устроен, чем жил и кем управлялся «архипелаг» окраин Российской империи. «Островное» наследие империи часто проникает в современные политические дискуссии и остается частью общественного сознания. Многие все еще не привыкли к субъектности бывших имперских «островов», а другие не осознали некоторые из них частью нового Российского государства.

Начинаем с истории Михаила Воронцова — первого кавказского наместника, который больше известен как «полу-милорд, полу-купец» из ядовитой эпиграммы Пушкина. Однако был он одним из самых влиятельных людей николаевской эпохи, власть которого сравнивали с властью всесильного екатерининского фаворита Григория Потемкина.

О Воронцове рассказывает Амиран Урушадзе — автор книги «Кавказская война. Семь историй», руководитель проекта РНФ «Национальные окраины в политике Российской империи и русской общественной мысли».

Кого отправить на Кавказ?

Император Николай I торопился закончить Кавказскую войну, которая досталась ему в наследство от брата. Но, несмотря на все усилия и личное участие царя в «кавказских» делах, непокорные горцы сплотились под лозунгом священной войны и продолжали сопротивляться огромной империи.

Кавказ загубил немало генеральских карьер. Знаменитый Алексей Ермолов отправился в пожизненную отставку и забвение, любимец императора Иван Паскевич был отозван для подавления восстания в Польше 1830 года и тем только спас свою безупречную репутацию. Гораздо меньше повезло Григорию Розену, обвиненному в коррупции и семейственности. В конце 1844 года место в Тифлисе — столице южной окраины Российской империи — снова оказалось вакантным.

Если бы в ноябре 1844 года букмекеры принимали ставки на нового главу военной и гражданской администрации за Кавказом, то кандидатура Воронцова могла бы привлечь только самых отчаянных игроков. В самом деле, Воронцову было 62 года — возраст почтенный, а по тем временам и вовсе. С 1823 года он успешно управлял Новороссией и Бессарабией, превратил Одессу в процветающий торговый и культурный центр, а сам уютно устроился в Алупкинском дворце, где с удовольствием проживал лето и осень.

Но отказаться от предложения императора Воронцов не смог. Не только потому, что был предан династии Романовых. Николай I специально под Воронцова придумал новую должность — кавказский наместник. В отличие от своих предшественников, он получил почти безграничную власть. Министры были не вправе контролировать его деятельность, а по особенно важным вопросам Воронцов обращался напрямую к царю.

Идея создания наместничества принадлежала самому Николаю I и стала большой неожиданностью для столичной бюрократии. Управляющий VI Отделением императорской канцелярии, куда стекались все важные «кавказские» дела, Михаил Позен даже пробовал переубедить монарха, но так неудачно, что ушел в отставку.

Итак, 25 марта 1845 года самый известный русский англоман Михаил Воронцов прибывает в Тифлис.

С чего начать?

Такой вопрос перед Воронцовым не стоял. Император требовал немедленной победы над имамом Чечни и Дагестана Шамилем. Едва осмотревшись в Тифлисе, Воронцов отправился в поход на столицу свободных горцев — чеченское селение Дарго. Шамиль умело маневрировал и, хотя Дарго ему пришлось оставить, вышел скорее победителем. Провал очередного похода в горы российские власти старательно маскировали под большую победу. Император пожаловал Воронцову княжеский титул, офицеры получили награды и повышения, нижним чинам назначили денежную выплату, газеты писали о триумфе, со всех сторон слышались поздравления с победой. Но вскоре по столичным салонам распространилась информация другого толка. Светское общество засомневалось в «блестящей победе», которая стоила жизни трем генералам. Даже старый друг Ермолов писал Воронцову ироничные письма: «Ты, как я замечаю, столько же не любишь, как и великий Суворов, слово “отступление”; ибо усиливаешься уверять, что, идучи от Дарго к Герзели-аулу, ты был атакующим, и приводишь в доказательство, что ты шел прямо на неприятельскую позицию. Тогда по всем направлениям были неприятельские позиции, ибо неприятель окружал тебя со всех сторон».

Воронцов не признавал этих, во многом справедливых, упреков. Но после Даргинского похода он наконец-то мог заняться управлением краем так, как лучше всех умел: спокойно, методично, по-английски.

День кавказского наместника

Воронцов любил хорошо выспаться и с годами спал все больше. Сон наместника продолжался обычно восемь-девять часов и завершался пробуждением около шести часов утра. Ранними утренними часами наместник дорожил особенно, так как посвящал их личным делам. Однажды, проспав больше обычного, Воронцов был так раздосадован, что выпалил на грузинском: «Рамдени мэдзина! Сколько же я спал!»

Поднявшись с постели, наместник немедленно одевался; он никогда не признавал домашнего халата, считая невозможным встречать кого-либо в таком виде. Затем Воронцов садился за письменный стол и заносил в дневник события вчерашнего дня. После обязательной дневниковой записи наместник — один из самых состоятельных людей империи — увлеченно занимался своими финансами. В разделенную на столбцы тетрадь он вписывал в приход свое жалованье, столовые деньги, наградные пособия, деньги от доходов хозяйств, а в расходную часть шли средства на содержание дома наместника, продовольственные нужды и благотворительность.

Время личных дел заканчивалось в восемь утра. В рабочий кабинет наместника входили для доклада адъютант, полицмейстер, дежурные офицеры и сотрудники канцелярии, доставлявшие Воронцову служебные бумаги и прессу. Наместник читал на трех языках: русском, французском и английском. Кроме им же самим основанной газеты «Кавказ» он регулярно прочитывал свежие номера Journal des Debats Politiques et Litteraires и The Morning Chronicle. Завтракал, продолжая читать. Чай пил на английский манер, с молоком, запивая им подсушенный хлеб с маслом. Завершив скорый завтрак, Воронцов возвращался к рабочему столу и продолжал работать с бумагами.

Вторники и субботы — приемные дни наместника. В полдень у него собирались генералы и гражданские начальники, тифлисская аристократия, влиятельные купцы, а также офицеры и чиновники, только что прибывшие и желавшие представиться наместнику. Эти служебные приемы проходили в полуофициальной атмосфере и были довольно шумными. Воронцова не страшились, он сам с неизменной, ставшей легендарной улыбкой обходил гостей, переговаривал о делах, любезничал. После обхода приемной наместник уходил в отдельную небольшую комнату для приема просителей. Воронцов был высшей властью на Кавказе, именно к нему обращались как к последней надежде. Его просили о помиловании, об отсрочке долга, о восстановлении справедливости. Воронцова нельзя назвать безупречным филантропом, он часто отказывал просителям, но при этом всегда был подчеркнуто вежлив и улыбчив. Уже после его смерти на Кавказе ходила поговорка: «До Бога высоко, до царя далеко, а Воронцов умер».

В пять часов вечера наместнику подавали большой обед. После супа Воронцов с жадностью поедал рыбу, выпивая несколько бокалов хереса или кахетинского вина. К работе наместник больше не возвращался. После обеда Воронцов мог отправиться на прогулку по улицам Тифлиса или же провести вечер за ломбером — любимой карточной игрой. Он всегда сам выбирал партнеров для игры, от которых требовалось терпение. Дело в том, что Воронцов был человеком привычки во всем, даже в анекдотах, которые любил рассказывать снова и снова. Однажды писатель граф Владимир Соллогуб, регулярно приглашаемый на карточные посиделки, прискучившись болтовней старика-наместника, стал небрежно бросать карты на стол.

— Любезный граф, — с улыбкой обратился Воронцов к своему гостю, — если вам скучно играть с нами, зачем же вы играете?

Писатель смущенно замялся и начал лепетать извинения, а Воронцов продолжал улыбаться. Больше Соллогуба он не приглашал. Беспощадная вежливость.

Около десяти часов вечера, выпив содовой воды с хересом, наместник ложился спать.

Стиль Воронцова радикальным образом отличался от манер его предшественников на Кавказе. Цицианов и Ермолов пытались управлять с помощью страха, Воронцов правил, не запугивая. Ему удавалось быть популярным, даже оставаясь жестоким. Железную руку самодержавия он облачил в английскую лайковую перчатку.

Там, где встретились Восток и Запад

Воспитанный в Англии Воронцов, скорее всего, был хорошо знаком с колониальным управлением Индией. Первым английским генерал-губернатором Индии в 1773 году стал Уоррен Гастингс, который говорил по-персидски и на хинди, с глубоким почтением относился к индийской культуре. Изучение персидского языка, как писал Гастингс, «не может не открыть наш ум, не может не наполнить нас милосердием ко всему человеческому роду, которое внушает наша религия». Генерал-губернатор способствовал переводу на английский «Бхагавад-гиты» и исламских текстов: «Аль-Фатава аль-Хиндийя» и «Аль-Хадайя». В Калькутте — центре Британской Индии — Гастингс открыл медресе. Научные общества, изучавшие географию и флору Индии, пользовались высоким покровительством генерал-губернатора. Воронцов на Кавказе делал примерно то же.

Наместник открывал новые учебные заведения, в том числе специальные училища для мусульман. В 1848 г. в Тифлисе открылась первая публичная библиотека, в 1850 г. — Кавказское общество сельского хозяйства, в 1851 г. — Кавказский отдел Императорского русского географического общества. Воронцов привез на Кавказ итальянскую оперу и представления акробатов, французских актрис и английских жокеев.

Тифлис и другие города наместничества превратились в огромные строительные площадки. Благоустраивались центральные улицы, росли новые предместья. Столица наместничества приобрела европейский лоск, но сохранила восточный колорит.

…Воронцов, которого оставляли последние силы, покинул Кавказ весной 1854 года. Кавказская война продолжалась еще десять лет, но решающим ударом стало поражение Шамиля, сдавшегося в плен князю Александру Барятинскому 25 августа 1859 года. По одной из версий, триумфатор как-то произнес: «Мне досталась жатва воронцовского посева».

* * *

25 марта 1867 г. в Тифлисе открыли памятник первому кавказскому наместнику Михаилу Воронцову. После советизации Грузии монумент снесли, но память об улыбающемся правителе осталась. Именем Воронцова в современном Тбилиси называют кафе и отели, а грузинские интеллектуалы говорят о необходимости восстановить монумент полюбившемуся наместнику-англоману.

Понравился материал? Помоги сайту!