Галерея, претендующая на звание квартиры

Текст публикуется с сохранением авторской орфографии.

искусство принадлежит народу. оно должно уходить своими глубочайшими корнями в самую толщу широких трудящихся масс. оно должно быть понятно этим массам и любимо ими. оно должно объединять чувство, мысль и волю этих масс, подымать их. оно должно пробуждать в них художников и развивать их…

владимир ленин (из беседы с кларой цеткин и надеждой крупской)

каждый человек — художник.

йозеф бойс

мы показываем искусство так, что, если вы приглядитесь к посетителям, вы обнаружите, что они проводят у каждой картины в среднем 1,6 секунды. я думаю, когда они видят картину, они вряд ли думают что-то кроме «о, это типичный кубизм», «а это типичный образец работы прерафаэлитов», «какой чудесный мондриан» и так далее. на самом деле они никогда не встречаются с отдельной картиной.

майкл комптон, хранитель галереи tate modern

многих смущает в наших правилах то, что ведение неоформленных экскурсий у нас не разрешено даже для одного человека. это мера вынужденная — есть люди, которые не стесняются ловить за рукав идущих по улице ко входу в галерею посетителей и предлагать именно такую «частную» экскурсию для 1—2 человек. а в залах на вопросы работников музея они отвечают, что не проводят экскурсию, а просто общаются с друзьями.

официальный ответ третьяковской галереи на жалобы посетителей (2018)

в петербурге как грибы рождаются квартирные галереи.

некоторые устраивают у себя выставки-продажи, другие нацелены на «культурное производство», третьи — на праздник и веселье, одни переживают подъем и находятся в зените славы, о существовании других почти никто не догадывается, одни работают постоянно, другие присутствуют в культурной жизни в режиме мерцающего сознания. некоторые исследователи и публицисты, такие, как дерзновенный павел герасименко, включают их в более крупные категории artist-run spaces. кураторский текст проекта «квартирное искусство как домашнее сопротивление», проходившего в рамках публичной программы биеннале современного искусства «манифеста 10», напоминает, что у отстраненного, символически нагруженного взгляда на квартирный быт есть традиция, что в петербурге, как ни в одном другом российском городе, много разнообразных музеев-квартир.

таким образом, есть традиция помещать быт культурных героев, объекты их рутинной жизнедеятельности вроде знаменитого пресс-папье в виде красноглазого песика на письменном столе александра блока в некий расширенный символический контекст, «осиянный гением автора», причастный художественной реальности.

искусствоведка и кураторка квартирной галереи «бобо» наталья петухова вспоминает, что и здание зимнего дворца, в котором располагается главнейший российский художественный музей — эрмитаж, в некотором смысле является «квартирой»: там есть спальни, столовые и гостиные, которые демонстрируются туристам на экскурсиях вместе с шедеврами мирового искусства. петербуржцы и петербурженки, а также и гости северной столицы, стало быть, в некотором роде привыкли смотреть на предметы быта сквозь какие-то особые очки.

а что там в воронеже?
квартирные выставки, само собой, частенько случаются и в других городах — например, в воронеже, краснодаре и новосибирске, по рассказам художницы анны курбатовой, в 2010-е было несколько таких инициатив, и некоторые проекты работают до сих пор.

анна курбатова (художница):
— началось все с выставки «шум», которую мы с никой злобиной и алей сатретдиновой сделали в 2015 году. где-то за полгода до этого мы начали часто встречаться, обсуждать идеи, хотелось что-то сделать вместе, но напроситься на взаимодействие с институциями мы не решались. в какой-то момент удачно сложились обстоятельства — в постновогодние праздники в нашем распоряжении оказалась опустевшая квартира в центре, мы собрали все «неловкие», «неудобные» и недоделанные работы и организовали однодневную выставку. получился не совсем правильный квартирник — в пространстве, уже очищенном от быта. потом, год спустя, мы с никой делали синхронные мероприятия в воронеже и краснодаре, она — в арендованной квартире, я — в квартире знакомых.

две квартирные галереи в разное время и с разной интенсивностью работали в киеве; в москве квартирные выставки устраивает куратор денис семенов, а художник андрей ишонин внутри своего дома делает перформансы для непрямого зрителя. в минске креативное пространство bookmuseo принимало у себя, например, проект {не мир}, который по причине политической цензуры невозможно было бы представить на публичной площадке в белоруссии.

кирилл машека (активист, актер, участник группы pussy riot, хозяин bookmuseo):
— в рамках недели «дни движения к миру», которую мы организовали совместно с белорусской молодежной правозащитной группой, в моей квартире прошла передвижная выставка антивоенной группы {не мир}. если не ошибаюсь, это было в мае 2016 года. тогда я написал кате ненашевой, и она с ребятами согласилась приехать в минск. то помещение, в котором предлагалось провести выставку, ребят не устроило, и я предложил провести выставку у меня.

я только-только переселился в эту квартиру, поэтому сказал ребятам — обустраивайте здесь всё как хотите, а сам пошел в магазин за продуктами, чтобы приготовить ужин. когда вернулся, понял, что квартира полностью превратилась в выставочное пространство. я подумал, а почему бы и нет. выставку посетило около 60 человек.

15 июля 2017 года я решил открыть в квартире первую независимую городскую публичную библиотеку-музей… с тех пор пространство, в котором я живу, стало называться bookmuseo... 15 июля 2018 года я устроил фуршет в честь годовщины открытия, и мой друг — художник и активист глеб ковальский посвятил его голодовке сенцова, назвав мероприятие #eatforsentsov.

кураторка и искусствоведка катя михатова, занимающаяся изучением низовых инициатив, паблик-арт- и site-specific-инициатив, а также организацией выставок в нетривиальных пространствах вроде заброшенных домов, бассейнов или парадного в жилом доме, наоборот, исключает квартирные выставки из рассмотрения на основании отсутствия новизны в таком формате экспонирования или недостаточной степени риска:

— для меня квартирные выставки — это публично-личное пространство, в которое ты, с одной стороны, всех допускаешь, с другой стороны — далеко не всех позовешь. это зона комфорта — либо твоя, либо владельца квартир. это всегда тема более близких, доверительных отношений, в этом есть неформальное начало. и тут всегда очень сложно с программой экспозиции, потому что само помещение очень сильно диктует, как что надо размещать.

художники стараются максимально комфортно включиться в квартиру. они не могут прийти к тебе на кухню и сказать: «вот я хочу вот здесь работу нафигачить — давай уберем шкаф!» или «давай тебе вырежем вот прям на этих штуках». всегда есть элемент договоренности, в отличие от проектов типа захвата (выставки в заброшенных зданиях — одна из стратегий паблик-арта в классификации кати михатовой. — л.ц.). если это заброшенная территория, тебе не надо ни с кем договариваться: вот хочу здесь фигануть — и фигану, хочу оторвать ручку — и оторву.

выставки типа «захват» в заброшке нацелены на то, чтобы вдохнуть в это пространство новую жизнь. то есть выставки в используемых помещениях типа парадного, спортивного зала или бассейна [обозначают], что это место может быть использовано не по назначению, — и [выставка в непривычном месте может помочь] вовлечь новую публику в это действие. выставка может дать новый уровень восприятия этого места.

честно говоря, критерии кати михатовой, по которым она исключает квартирные выставки из рассмотрения в контексте «низовых инициатив», для меня не совсем ясны, интуиция как будто подсказывает, что выставка внутри жилища действительно чем-то отличается от выставки вне его (хотя, по-моему, низовее инициативу придумать сложно).

отличие квартирных выставок от паблик-арта, похоже, заключается именно в по-иному пролегающей символической границе между личным и публичным, а также в степени внимания к каждому отдельному человеку, художни_це, зритель_нице, хозяйке или хозяину квартиры. то есть это не совсем (или совсем не) паблик-арт.

вследствие уменьшения масштабов проекта по сравнению с выставкой в общественном месте выставки внутри жилища требуют от их участни_ц и организаторо_к качественно иного внимания и степени эмоциональной вовлеченности во взаимодействие, которое будет очень интенсивным.

на одной из выставок мы изобрели термин «интим-арт», противопоставляя его паблик-арту.

если немного копнуть историю, в формате квартирных выставок как будто нет ничего нового. история квартирных экспозиций в ссср, через которые, кажется, прошли практически все заметные живописцы, чей стиль отличался от одобряемого советской властью соцреализма, насчитывает десятилетия. в квартирах происходили и перформансы концептуалистов — например, группы «мухомор».

чем же вызван новый интерес к формату квартирной выставки, особенно заметный в петербургской художественной среде? есть ли какие-то значимые отличия квартирных выставок и галерей от других «artist-run-пространств», «низовых инициатив» или форматов экспонирования искусства вне галереи и музея? какой смысл из этих действий извлекают для себя люди, посещающие квартирные выставки, представляющие на них свои произведения, устраивающие их у себя дома? для того чтобы разобраться в этих вопросах, я побеседовал с участни_цами, зрительни_цами и куратор_ками квартирных выставок, а некоторых попытался опросить письменно. прежде всего, я сосредоточился на квартирных галереях петербурга, которые работают в настоящий момент или работали до недавнего времени.

do
с 2006 года на улице чайковского работает do-галерея, одновременно — жилище искусствоведки и скульпторши елены тюниной. уже покупая новое жилье, елена знала, что будет воплощать там давнюю мечту о собственной галерее. do-галерея ориентирована на живопись, графику и скульптуру, в ней проходят различные лекции, мастер-классы; сообщество, сложившееся вокруг нее, также организует совместные экспедиции. по ее словам, основная масса зритель_ниц — люди в возрасте после сорока лет.

елена тюнина:
— первая выставка здесь прошла в марте 2006 года, это была выставка марины спивак. так жизнь сложилась: в какой-то момент у меня был кризис и семейной жизни, и личный, надо было новую квартиру искать и какое-то дело себе придумывать — а мне всегда хотелось галерею. и всегда было понятно, что это практически невозможно… и я решила совместить и дом, и галерею.

поскольку, как искусствовед, я занималась скульптурой, я искала себе квартиру на первом этаже, с большим пространством, чтобы можно было выставлять скульптуру… потом появился муж, который вписался в этот проект очень органично. как-то он мне очень помогал, скорее, даже психологически, потому что дело-то было такое новое, даже маргинальное. дети выросли, я уже к этому времени была относительно свободным человеком и могла себе позволить все, что я хочу, делать в своем доме.

мне первое время казалась эта идея безумной, иногда утопичной, но после первой же выставки я поняла, что это очень здорово, очень органично складывается. после первого открытия я проснулась с каким-то чувством света и покоя в душе.

в do-галерее я посетил выставку под названием «винегрет», посвященную теме еды и организованную, как шутливо выразилась ее кураторка, скульпторша марина спивак, «чтобы собраться вместе и поесть». на выставке представлены работы достаточно статусных авторо_к, станковая живопись и скульптура из дерева, металла, камня.

марина спивак:
— если к еде иметь уважительный подход... то это очень роднит. если всерьез, то еда — это божий дар.

одна из участниц выставки, фотографиня солмаз гусейнова, тем не менее назвала это событие «хеппенингом» — так как основным компонентом этого действа она считает преобразование действительности и создание культурного события.

сергей (предприниматель, постоянный посетитель do-галереи):
— конечно, я всегда с сочувствием, когда я пытался на себя спроецировать бытовую сторону… а где же приватность, думаю, как же человеку уединиться? я очень чувствителен к этому… но тем не менее они [хозяй_ки галереи] мужественно в этом направлении двигались, и им это доставляло, было комфортно… вокруг этого сплачивался круг друзей… это мне даже нравилось, в неурочное время можно было зайти — идешь мимо — оп! зашел — а лена борща тут же! здесь же мы рыбу какую-то жарили — ну, много было эпизодов, когда все очень переплеталось, эта бытовая, домашняя сторона и какая-то эстетика возвышенная.

сама хозяйка галереи немного иначе расставляет акценты в отношениях искусства и быта в пространстве do-галереи.

елена тюнина:
— мне кажется, специфика моей галереи в том, что обычно это квартиры, в которых размещают произведения искусства, а у меня это все-таки галерея, в которой я живу.

демонстрация жизненного времени и продуктов жизнедеятельности в качестве художественного произведения — явление, уже глубоко вошедшее в плоть художественного мейнстрима. если йозеф бойс жил несколько дней в обществе койота, а пьеро мандзони продавал собственное дерьмо по цене золота, то энди уорхол просто ел гамбургер, а ай вэйвэй привозил 1001 гражданина и гражданку китайской народной республики на биеннале «документа 12» просто пожить — но в качестве арт-проекта. музеи тоже нет-нет да и пустят кого-нибудь пожить с произведением искусства, и это как минимум преобразует его восприятие в сознании отдельного индивида, пребывавшего в такой одновременно тривиальной и необычной ситуации.

«интимное место»
в том же дворе, где и do-галерея, по странной иронии судьбы располагается еще один важный проект под названием «лаборадория “интимное место”» — галерея, расположенная в квартире кураторки из круга школы вовлеченного искусства «что делать?» марины мараевой. именно эта инициатива дала толчок развитию движения квартирных проектов, как предположила в неформальной беседе фотографиня екатерина шелганова.

в названии этого пространства присутствуют важный акцент на интимности и не совсем очевидная отсылка к личному опыту хозяйки галереи («лаборадория» — у марины мараевой живет лабрадор по кличке гвидон). название сразу погружает нас в диалектику личного и публичного и определения границы между этими понятиями. в случае «интимного места» хозяйка не жила постоянно в этой квартире, это был некий избыток недвижимости, которым она решила распорядиться иначе, чем сдать ее в аренду, вдохновляясь, по всей видимости, анархистскими или постмарксистскими идеями и практиками.

в манифесте «интимного места» была обозначена модель функционирования галереи, основанная на взаимопомощи художни_ц в подготовке выставок:

«В “Интимном месте” могут оказаться любые авторы вне зависимости от их веса/длины/глубины, степени зрелости, наличия/отсутствия шерсти/чешуи.

“Интимное место” показывает то, что иногда называют “сырым”. Знаете фразу “это сырая работа” — есть такая “экспертная” оценка. Нам кажется, что в “сырых” работах часто в разы больше е∗кости. И иногда нам просто невтерпеж предъявить новую идею товарищам, которым мы доверяем. Именно в этот момент художник/художница чувствует себя наиболее хрупко. Мы ценим хрупкость и уважаем е∗кость. Мы склонны называть “сырое” — “влажным”. Влажное — важно!

В “Интимном месте” можно провести образовательное мероприятие, выставку, кинопоказ, концерт, сварить гречку, спеть и прочесть вслух все что угодно — в обмен на помощь в подготовке любого предыдущего или следующего мероприятия, а иногда — в обмен на картошку/макароны/гвозди…»

многие участники и участницы процесса, однако, отмечают, что в реальности эта модель работала далеко не идеально, а в 2015 году в ходе поездки в гамбург на фестиваль nordwind сообщество участников потеряло нескольких сочувствующих, в том числе и вашего покорного слугу, который, как и некоторые другие, почувствовал себя незаслуженно оскорбленным хозяйкой галереи. этим объясняется тот факт, что в тексте этой статьи отсутствует интервью с ней.

по моим личным ощущениям, горизонтальность в этом сообществе имела, скорее, декларативный характер, что нашло отражение и в непрозрачности и непредсказуемости расходования средств, выделенных на приезд участни_ц на фестиваль, и в способе взаимодействия с организаторами фестиваля, центрированном на кураторке «интимного места». в общем, поездка эта в плане художественной карьеры не принесла мне ничего, кроме очередного горького жизненного урока, без которого я бы с радостью обошелся, и шанса поразить художника анастасию вепреву парой употребленных к месту немецких словечек.

анна исидис:
— «интимное место» — пограничный феномен между любительской деятельностью и профессиональными амбициями. как группа художников, мы должны были съездить в такую поездку, которая бы помогла нам рассказать, чем мы, собственно, занимались предыдущий год, почему мы являемся сообществом, почему мы являемся художниками. мне казалось, что самый простой, ясный способ рассказать о себе — это сделать каталог с работами людей, которые там выставлялись, с их текстами. около месяца я потратила на сборы и перевод текстов, придумала, как это все перевести бесплатно, но в итоге денег на издание не выделили и даже вообще не придумали, как его напечатать.

лёня цой:
— жаль, конечно. ключевая точка, действительно дала старт многим квартирным проектам. хотя «интимное место» не является квартирой в том смысле, в каком «бобо» или «егорка», — это, скорее, все-таки галерея, претендующая на звание квартиры.

«интимное место» и do-галерея не только близко соседствуют на карте, но и сходным образом решают вопрос о представлении быта: он спрятан, сегрегирован, вытеснен. мы видим минимальное количество личных вещей хозяек галереи, а выставочное пространство максимально устремлено к стерильному белому кубу.

мария кошеленко (фотограф, художник):
— само пространство для выставки довольно большое, оно очень четко отделено от жилой «зоны», там можно и не догадаться, что кто-то там живет. в целом хорошая атмосфера там.

катрин ненашева (художница):
— я вообще воспринимала «интимное место» как галерею. это разве квартира? вот квартира была у нас в минске (bookmuseo — см. выше. — л.ц.). там трусы, носки навешаны на экран с видеоинсталляцией или живописью. мы делали выставку, ели, спали, всё там же. помню, даже очень сильно ругалась там со своим парнем и кинула в него чью-то инсталляцию. очень удобно, и у объектов новые смыслы.

оппозиция искусства и быта везде разрешается или деконструируется по-разному: например, «егорка» стремится к тому, чтобы быть галереей, пусть и «коммунальной», как бы забыть о том, что они — квартира, а «бобо», наоборот, пытается удержаться на двух стульях — джигитовка такая.

не стоит (при всех недостатках) умалять значение «интимного места» — оно сконструировало вокруг себя сообщество и запустило в нем некоторые важные процессы, а также послужило площадкой для многих значимых событий, выставок и встреч с иностранными художни_цами и значимыми отечественными автор_ками, позволяло обойти цензуру различного рода, присущую другим площадкам, — и, конечно, давало «дорогу молодым».

николай (колян татьяна) олейников (художник, преподаватель школы вовлеченного искусства «что делать?»):
— когда «интимное место» появилось, ни «дк розы» не было, ни «егорки», ни «ребер евы», и у молодых был острый дефицит: где показать то, в чем еще, может, и нет стопроцентной уверенности, но где тебя не накажут, а поддержат. «интимное…» было задумано как место такой инициации. ну и потом, в «интимном…» уже чего только не происходило за это время: и хоровое пение под баян, и гегельянство, и детские утренники, и вечерние урганты…

катрин ненашева:
— в «интимном месте» была первая выставка по мотивам акции «не бойся». выставка изначально должна была быть в «дк розы», это еще 2015 год. но за день пришла фсб, типа какие-то проблемы с арендой. экстренно перенесли в «интимное место».

мария кошеленко:
— когда наконец я поняла, что готова сделать первый шаг, то стала искать место и людей, где бы можно было и без громкого имени и какого-то специального статуса попробовать сделать свою работу. мне рассказали про «интимное место» как площадку для кураторских экспериментов, с некоторой долей свободы для художника и куратора в своих решениях. так оно в целом и получилось. это была моя первая выставка, и она прошла удивительно так, как было запланировано…

самой первой выставкой в «интимном месте» был проект анны исидис «нельзя-можно-можно-нельзя». она представила зарисовки на тему эротических фантазий ее друзей и подруг, которые она собрала специально для этого. тем обиднее, что с анной так неуважительно обошлись, хотя, конечно, такое высокомерно-потребительское отношение к людям со стороны фигур, наделенных минимальной властью, — история для российского культурного поля неудивительная и не единичная. впоследствии анна выступила инициатором создания арт-резиденции в собственном жилище, которое она снимала вместе со своим партнером, художником по компьютерной графике олегом, и парой наталья петухова (искусствоведка) / леонид цой (художник). эта резиденция впоследствии сменила несколько названий («пульпит» (2015—2016-й) —> «бобо» (2016-й — наши дни)) и локаций и воплотила несколько выставочных проектов — но об этом в следующей серии нашего роуд-муви.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ

Понравился материал? Помоги сайту!