Настолько же мрачно, насколько и забавно

COLTA.RU продолжает заглядывать в лаборатории художников — раньше у нас была рубрика «Визуальный словарь», где проводились фундаментальные исследования мастерских, но теперь мы решили сделать формат более гибким и подверстать к нему свободные разговоры с художниками о том, как они строят свою форму. Обновляет рубрику прославленная колумнистка «Искусства» Анна Борисова: по следам выставки «+33» в Фонде Смирнова и Сорокина она взяла интервью у одного из участников — художника Михаила Левиуса.

— Глядя на твои работы, замечаешь влияние комиксов, манги, аниме, но при этом все это лишь на уровне формы — прямые отсылки к каким-либо произведениям отсутствуют. Расскажи, пожалуйста, подробнее о визуальных источниках вдохновения и о том, какие идеи для тебя важны.

— Да, влияние всего перечисленного тобой действительно есть, потому что это те вещи, на которых я рос, но прямые отсылки не использую, так как они ничего не могут дать произведению. Я учился рисовать, будучи под впечатлением от аниме и манги («Акира», «Берсерк», «Ичи-киллер», «Спираль»), а вот живопись сама по себе на меня никогда особо не влияла. Так и сейчас — меня редко что-то цепляет на выставках, в то время как манга и комиксы захватывают. Причем читать их не особо интересно, а вот листать, смотреть — да. Если говорить о комиксах, то последнее время помимо классики мне очень нравятся цинично-смешные вещи Джонни Райана и Джеффа Маханны. Что же касается моих новых работ, представленных на выставке, в них я еще использовал некоторые композиционные решения из обложек музыкальных альбомов. Когда я был подростком, то выбирал диски по обложкам, и часто выходило так, что они в итоге оказывались гораздо интереснее, чем сама музыка. В них как будто было больше содержания. Позже я тоже практиковал такой подход. Мне нравились обложки инди-альбомов 80-х годов. Музыка эта, на мой взгляд, была довольно однообразной, а вот обложки — всегда очень креативными, рождающими образы и ассоциации. Опираясь на эти впечатления, в своих новых работах я решил использовать тексты-названия. Название работы как название на обложке альбома.

— Можешь вспомнить обложки, которые произвели на тебя наиболее сильное впечатление?

— Скажу о самой любимой обложке, но она не 80-х годов. У группы The Cure есть альбом 2004 года. Он так и называется, кстати, — «The Cure». Там такой прикольный темный персонаж на тетрадном листе. Выглядит как детский рисунок со всякими корявыми уродцами. Но в данном случае мне понравились и музыка, и обложка. Вообще The Cure на меня очень сильно повлияли во многих аспектах. Мне нравится, как в их композициях соседствуют меланхолия и подъем. Визуальный ряд у них всегда крутой. Их художественный подход мне очень близок и понятен. Они в этом смысле эталон. Вот, например, мотив пальм в некоторых моих работах — это в какой-то степени впечатление от пальм с обложки альбома «Boys Don't Cry» и из клипа «Pictures of You». Там все довольно драматично: в одном случае изображение снизу как будто сгорает, а в видео — контраст пальм и заснеженного пейзажа…

Когда все четко и резко, возникает ощущение занудности, как будто тебе что-то по пунктам перечисляют. Поэтому я намеренно меняю интонацию повествования, перебиваю самого себя.

— Обычно ты мало говоришь о своих работах. Да и вообще ты довольно молчаливый художник, не щедрый ни на тексты, ни на комментарии, ни на посты в соцсетях, и потому мне бы хотелось спросить — что для тебя живопись?

— Когда я был в Открытых студиях, услышал замечание, что живопись больше о том, «как», а не «о чем». Мне это показалось довольно уместным. Однако, работая над картинами, я часто ловлю себя на особом чувстве — такое чувство часто возникает в начале просмотра фильма или перед тем, как поставишь альбом, чтобы послушать: предвкушение. Я, например, много раз перечитывал начало «Властелина колец», каждый раз иначе представляя развитие сюжета. Примерно так же мне любопытны обложки альбомов. Они увлекают и оставляют большое пространство для фантазии. То есть я хочу сказать, что статичная картинка, нагруженная деталями, для меня тоже что-то вроде отправного пункта для путешествия. Мне говорят, что я рисую мрачный, постапокалиптичный мир: но, по мне, он настолько же мрачен, насколько и забавен. Забавность просто, по-видимому, хуже считывается.

— В твоих работах присутствуют одновременно и детализация, и некоторая визуальная «зашумленность», которая привносит тревогу и нервирует глаз зрителя, препятствуя плавному скольжению взгляда (лично мне это напоминает гранж в музыке и графическом дизайне, а еще какие-то тексты в стиле гонзо). Как ты пришел к этому эффекту?

— Когда все четко и резко, возникает ощущение занудности. Как будто тебе что-то по пунктам перечисляют. Поэтому я намеренно стараюсь менять интонацию повествования в своих работах и как бы перебивать самого себя. Где-то детализируешь, вводишь иллюстративность, а где-то потом все «портишь». Так возникает нужный мне баланс. Я обычно провожу аналогию с музыкой. Если все инструменты звучат равномерно, то будет скучно слушать. Нужны перепады, срывы. Изобразительный язык работает так же.

— У тебя есть критерии завершенности работы? Бывает такое, что возвращаешься к ним спустя некоторое время? Дополняешь их?

— Работа завершена, когда появляются динамика, глубина, ощущение развития. В моих картинах всегда есть передний, средний и дальний планы, и в каждом должна происходить какая-то жизнь, должны присутствовать персонажи, но при этом и само пространство активно работает, создается атмосфера… Когда интенсивность всех этих пунктов отвечает моим требованиям, значит, можно остановиться. Бывает, что я позже возвращаюсь к работе и что-то доделываю, но последнее время это происходит не так уж часто.

— Основной акцент в твоих работах приходится на жизнь пространства, некоторую истерично-искаженную пейзажность, где-то отсылающую к цифровой эстетике (например, Google Maps), где-то — к фильмам ужасов. Персонажи выступают, скорее, как некий стаффаж, но при этом, когда смотришь много твоих работ, начинаешь натыкаться на одних и тех же. Кстати, некоторые из них напоминают мне молодого Роберта Смита из The Cure, но, может, мне просто кажется. Откуда ты берешь своих героев?

— Насчет сравнения со Смитом — классно. В основном это герои, которых я беру из моих старых набросков. И часто та же тема с пространствами, архитектурой, автомобилями, дорожной техникой. Есть ряд любимых мотивов, и иногда даже приходится останавливать себя в том, что касается их использования. Вообще мне кажется, что все мои работы — это каждый раз одно и то же, но по-разному сложенное. Один и тот же «мир».

— У тебя в Инстаграме часто появляются посты и сториз с вырезками из журналов, поверх которых ты рисуешь что-то в духе школьных издевательств над портретами классиков в учебниках. Причем это намеренно легкомысленно, явно без какой-либо концепции. Просто прикол, тянущийся из детства. Ну и в целом твой профиль вообще не похож на профиль продвигающего себя серьезного галерейного художника.

— Я горжусь чувством юмора. Это все из разряда «чисто поржать». Сейчас из-за твоего вопроса вспомнил своего школьного соседа по парте, который в учебнике по литературе постоянно делал одни и те же подрисовки — фаллические символы. Когда он открывал новую страницу, то еще несколько секунд была надежда на то, что, может, он придумал что-то новое, но нет. Впечатляющее упорство. Его чувство юмора, конечно, не было изощренным. У меня все гораздо разнообразнее :-).

— Ты не политизирован, не затрагиваешь какие-либо острые, мейнстримные темы и вообще производишь впечатление художника, который не только держится особняком, но и совсем не стремится встроиться в какой-либо контекст. Это позиция или ты просто так живешь?

— Я не вижу смысла закладывать в свои работы подобные послания. Лично для меня такой подход чужд. Мне интересно не столько личное высказывание на какую-то тему, активное проявление собственной воли или гражданской позиции, сколько сам процесс создания работы. Как из ничего рождается нечто. Человек прикладывает руку, и что-то проявляется.

— По-твоему, искусство элитарно или нет?

— Скорее, да. По крайней мере, точно рассчитано на узкий круг. В частности, поэтому я считаю, что изъясняться с помощью картин на политические темы смешно.

— Этот твой взгляд как-то влияет на твое продвижение как художника?

— Не знаю. Но в любом случае художнику нужно быть честным с самим собой. У меня, например, даже нет каких-то ярко выраженных политических убеждений, о которых была бы потребность заявлять. А пытаться специально встать на какую-то сторону, специально вовлечься в некую актуальную тематику — лицемерие.

— Ты получил академическое образование (факультет графики МГАХИ им. Сурикова), но затем, в отличие от многих, сумел перейти в сферу современного искусства — и, кажется, без радикальной перестройки художественного языка. Расскажи об этом.

— Ну, вообще-то после Суриковского я долгое время вообще ничего не делал в плане свободного творчества. Четыре года работал в декораторской студии. В этот период я что-то, конечно, набрасывал время от времени, но серьезных вещей не создавал. В целом после окончания института я радовался тому, что теперь смогу вернуться к тому способу рисования, который у меня был прежде, еще даже в школьные времена, — ручкой на белой бумаге. Собственно, я начал этим заниматься, а потом подумал, что могу делать все то же самое на холсте. Таким образом постепенно и пришел к тому, что делаю сейчас. То есть после института мне захотелось немного откатиться назад.

— После этих слов не могу не спросить: как ты относишься к академическому художественному образованию?

— Академическое образование дает определенный язык, и это, несомненно, важно. Я не уверен, что все шесть лет учебы в Суриковском были мне нужны, потому что за это время я мог бы, например, получить еще какие-то знания и навыки в компьютерной графике. Но тем не менее лично мне этот опыт был полезен, потому что я всегда тяготел к реалистичности и мне был интересен рисунок. Кстати, выше я говорил о комиксах, манге… Там всегда очень крутая техника рисунка, различные приемы и т.д. Эти мои интересы как раз хорошо совпали с обучением в Суриковском. Как ни крути, чтобы классно рисовать комиксы, нужно академическое образование.

— Ты учился в каких-то институциях, специализирующихся на современном искусстве?

— Нет, но я был в Открытых студиях на «Винзаводе», и в какой-то мере это была учеба. Были лекции, встречи с известными современными художниками. Кроме того, общение с ребятами тоже повлияло (Слава ПТРК, Андрей Андреев, Катя Гаркушко, Таня Клят, Мария Иванова, Лиза Штормит, Наталья Гудович).

— Ты являлся сокуратором некоторых выставок в арт-пространстве «Полиграфический цех». Тебе интересен этот опыт? Ты собираешься делать что-то еще в этом русле?

— Тут важно сказать, что мое кураторство в Полиграфическом цехе было связано с моей работой, с преподавательской деятельностью, и потому, естественно, присутствовали некоторые ограничения. Это было интересно, но кураторство требует большого количества сил и энергии, при этом в итоге все зачастую получается не так круто, как было задумано. В принципе, организаторская тема — это не мое. Но кто знает. По крайней мере, в ближайшее время я планирую сконцентрироваться исключительно на создании новых работ.

Понравился материал? Помоги сайту!