«Мне было неудобно отнекиваться, думаю — ладно, спою»

Первой приманкой VI фестиваля «Опера Априори», стартующего 19 февраля, станет 29-летняя певица из Уфы Диляра Идрисова — «золотое сопрано Башкирии». Обладательница «Золотой маски» за партию Иолы в уфимской постановке генделевского «Геракла» уверенно штурмует партии барочного репертуара на ведущих европейских сценах. На московском фестивале состоится ее первый сольный концерт. В программе — Гендель, за роялем — Лукас Генюшас.

— Ну, рассказывайте, как это может быть? Вы — успешная барочная певица из Уфы! Поете Генделя с Лежневой и Ценчичем. Казалось бы, где Гендель и где Уфа?! Простите мой московский снобизм.

— Просто мне повезло, что я попала в такую команду. Конечно, это обогащает, когда с такими музыкантами рядом работаешь, учишься у них.

— А как это все-таки произошло?

— Ну, вообще-то я была пианисткой, окончила в Уфе специальную музыкальную школу — вроде вашей ЦМШ. Потом училась в Академии искусств — уже на вокальном, у Миляуши Галиевны Муртазиной, и она как-то часто мне давала Генделя и Баха. Она считала, что у меня это получается чуточку лучше, чем все остальное. Помимо этого я еще башкирские народные песни пела. Сейчас реже, но тоже иногда пою.

— Они требуют какого-то специального звукоизвлечения?

— Вообще башкирские песни очень сложные, там много мелизмов. И очень большой диапазон. И, в принципе, по технической сложности они близки к ариям.

— Гендель и Бах тоже требуют специальных навыков — и, как правило, не тех, которым учит российская вокальная школа.

— Мой педагог не разделяет, Верди ты поешь или барокко. Ее принципы везде остаются одинаковыми: что бы ты ни пел — ты должен петь.

— У нее есть еще ученики, которые специализируются на барочном репертуаре?

— Ну, Ильдар Абдразаков поет, конечно…

— Он тоже ее ученик?

— Да. Он в основном бельканто поет, но изредка и барокко.

— Он у вас, наверное, национальный герой?

— Да. Очень гордятся им у нас, конечно.

— То есть получается, что основную школу вы получили от первой учительницы по вокалу?

— Конечно.

— Аспирантура в Московской консерватории, мастер-классы у европейских мастеров — это уже внешний лоск?

— Я вообще хотела у Миляуши Галиевны и в аспирантуре учиться. Но она сказала, что мне нужно поехать в какой-нибудь большой город. Говорила, что рыба всегда ищет там, где глубже. Она все присказками говорит. Я прослушалась в Московскую консерваторию к Галине Алексеевне (Писаренко. — Ред.). Она сказала: «Ну хорошо, попробуй, хотя поступить сложно, даже у наших не получается». И каким-то волшебным образом я поступила в аспирантуру на бюджет! И вот прямо помню первый урок у Галины Алексеевны. Я ей спела арию Морганы из «Альцины» Генделя, жду, что сейчас на меня обрушится поток критики, к которому я, в принципе, привыкла. А она говорит: «Молодец!» И улыбается. Я уже тогда начала у нас в театре в Уфе работать. А в аспирантуре, можно сказать, наездами училась. Просто готовила дома программу, занималась с Миляушей Галиевной, приезжала в Москву и сдавала. Галина Алексеевна к этому нормально относилась.

Да, была Белой Мышью у нас в театре. Кстати, такая сложная роль! Энергозатратная.

— А как вы попали в команду Ценчича?

— Получилось так. Я приехала на очередной экзамен в аспирантуре, и моя подруга, тоже сопрано, говорит: «Пойдем заглянем на мастер-класс барочной певицы». Как раз в консерватории шел мастер-класс Деборы Йорк. Мы туда зашли. Я совершенно не собиралась там петь, думала — просто посижу, послушаю. И тут она говорит: «Есть еще немножко времени, кто хочет спеть?» Я молчу. А моя подруга на меня показывает: «Вот она, она хочет». И весь зал на меня повернулся! Мне было неудобно отнекиваться, думаю — ладно, спою. Спела одну арию. И я так удивилась — у Деборы Йорк очень мало было замечаний ко мне. Буквально только сказала, что moro по-итальянски надо петь с одной r. А я, видимо, перестаралась. И там оказалась Екатерина Антоненко (руководительница вокального ансамбля Intrada. — Ред.), которую я раньше не знала. Она ко мне подошла, похвалила, взяла мой телефон и рассказала обо мне своему брату Михаилу Антоненко (пианист и дирижер, постоянный аккомпаниатор Юлии Лежневой. — Ред.). И уже он мне написал во «ВКонтакте», что ему понравилась какая-то моя запись. Мы познакомились. Он мои записи отправил Максу Ценчичу в Вену, в агентство Parnassus. Как раз в это время у них готовился «Александр» Генделя, где партию Лизауры должна была петь Карина Говен. Но она то ли занята была, то ли еще что. Мне сказали выучить две арии, приехать в Афины на прослушивание. И там мне дали эту роль. Совершенно случайно!

— И в июне ваша команда во главе с Ценчичем уже выступает в Зальцбурге, на Троицыном фестивале, которым руководит Бартоли, — с оперой «Полифем» Николы Порпоры.

— Да.

— Страшно?

— Да.

— При этом вы числитесь солисткой Башкирской оперы. И на сайте театра в списке вашего репертуара имеется роль Белой Мыши в спектакле «День рождения кота Леопольда».

— Это когда я стажером еще была! На пятом курсе. Да, была Белой Мышью у нас в театре. Кстати, такая сложная роль! Энергозатратная. Минус 2 кг точно.

— В театре есть и одна генделевская вещь — «Геракл». Роль Иолы в ней принесла вам в 2017 году «Золотую маску». Как этот уфимский Гендель случился? Как на него осмелились?

— Тут моей смелости не надо было. Не я же решала. Артем Валентинович (Макаров — главный дирижер театра. — Ред.) просто как-то мне сказал: будем делать «Геракла», давай Иолу будешь петь. И все.

— Барочный стиль — это и умение импровизировать. Вы где-то этому учились?

— Вы имеете в виду украшения в ариях da capo, да? Мне их все Миша придумывает. Все, что я пела, — это он мне писал. Он очень классно это все придумывает. Красивейшие вариации! Я сама как-то не осмеливалась. Но вот сейчас у него не было времени, а мне надо было Винчи придумать (Леонардо Винчи, опера «Сигизмунд, царь Польши», партия Джудитты, Theater an der Wien, сентябрь 2018 года. — Ред.). Я что-то написала, отправляю Мише: «Посмотри, это ужасно?» Он: «Нормально, оставляй». Не могу сказать, что я с тех пор поверила, что сама могу это писать. Но я пробую.

— Тo есть украшения в da capo всегда заранее пишутся, это не импровизация?

— Ну, это ведь не как раньше. Я не знаю, может ли сейчас кто-то импровизировать на сцене. Я, по крайней мере, все это пишу, учу, впеваю. Моя нервная система иначе не справится.

— В чем для вас главная специфика барочного пения? Звук человеческого голоса должен сливаться с инструментами?

— Ну, смотрите. Часто говорят, что в Генделе нужно безвибратное звучание. А я не могу с этим согласиться. Меня, например, не устраивает «прямой звук». Этим увлекаться не очень полезно. Звук должен быть живой, человеческий. Понятно, что при этом все эти сложные пассажи надо петь чисто. Причем еще не должно быть заметно, что это трудно. Хотя это трудно.

— Кто ваши любимые певцы?

— Я всегда Юлю Лежневу слушала. Очень много. В YouTube. Еще когда не думала, что сама это буду петь. Мне безумно нравится, как она поет. Чечилия Бартоли, конечно, нравится. Это в барочном репертуаре. А в целом — мне из нынешних нравится Надин Сьерра. Это американская певица, она бельканто поет, вообще шикарная! Кэтлин Бэттл, Натали Дессей — вот это мои любимые певицы.

— В вашей жизни было много конкурсов, но ни одного барочного.

— Мне кажется, гораздо полезнее участвовать в других конкурсах, не специально барочных. Как у спортсменов — тренироваться на более сложном. Я не говорю, конечно, что барокко — это легко. Но вот у меня как? Если я готовлюсь к конкурсу и пою, например, бельканто, мне потом удобнее и легче петь барокко, чем если наоборот. То есть это как ты тягаешь тяжелую штангу, а потом берешь чуть полегче.

— Что у вас еще в репертуаре в Уфе помимо «Геракла»?

— Марфа («Царская невеста» Римского-Корсакова. — Ред.). И оперетты Оффенбаха, которые я очень давно не пела, потому что все время с ними не совпадаю, все время где-то в отъезде. Приезжаю и, если у меня ничего нет в театре, просто сижу дома и учу то, что мне надо на следующий выезд.

— Вас легко отпускают в театре? Это часто бывает проблемой для ваших коллег.

— Я знаю. Поэтому я очень благодарна нашему директору Ильмару Альмухаметову за внимание, понимание и поддержку. И Артему Валентиновичу — за то, что он меня отпускает. Он такой прямо очень адекватный! У меня было несколько предложений поступить в штат в театр в Германии. На два года подписать контракт и уехать. Но что-то я не рискнула уезжать. Может, я неправильно поступаю, но вот так.

— Если бы вы работали в штате немецкого театра, то пели бы там не только барочный репертуар, а все подряд.

— Да, все подряд.

— А сейчас получается, что дома у вас в основном Марфа, а в Европе — Гендель, Бах, Порпора, Хассе, Вивальди и Перголези.

— Да, так получается. Странно, да?

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ

Понравился материал? Помоги сайту!