Легенды и мифы, слухи и ожидания

Схематичная фигура обнаженной — «Akt (Nude)» Йозефа Бойса — стала символом нынешнего Зальцбургского фестиваля, украсив обложку буклета и сводной афиши. Бойс воспринимал окружающий мир как ежеминутно осуществляющийся миф, предметы у него становились идеями вещей в платоновском смысле, так что иллюстрировать его работами печатную продукцию фестиваля, программа которого посвящена античным мифам, — это была счастливая находка. Универсальность античного мифа, многослойность символов, синтетичность и иерархичность смыслов, перцепция мифологических сюжетов в искусстве ХХ и XXI веков — предмет увлекательнейших исследований. И почему бы крупнейшему в Европе фестивалю не сказать свое слово по этому поводу? Тем более что на территории оперы — причем не только барочной — мифологические сюжеты составляют абсолютное большинство.

Скажем, в «Симоне Бокканегре» Верди с легкостью опознается опосредованный миф об Эдипе: юный патриций Габриэле Адорно, пылая местью, жаждет убить дожа Генуи, почитая его узурпатором и злодеем. Но, как выясняется, его возлюбленная Амелия — дочь врага; и Адорно, чудом избежав эдиповой ошибки, становится, натурально, son-in-law Бокканегры. Сюжет «Адрианы Лекуврер» Чилеа схематично отражает миф о Медее: две сильные женщины не в силах поделить мужчину. Принцесса де Буйон посылает сопернице, актрисе Лекуврер, отравленный букетик фиалок — в точности следуя методу Медеи, подарившей своей разлучнице отравленные пеплос и диадему накануне ее свадьбы с Ясоном. Даже окарнаваленный Оффенбахом миф о певце Орфее в феерически смешной оперетте «Орфей в аду» — злой сатире на буржуазию времен Второй империи — воспроизводит структуру античного мира: наверху — до тошноты скучный мир богов-олимпийцев, под землей веселятся Плутон, Джон Стикс и Эвридика, а между небом и землей мечется тщеславный учителишка музыки Орфей, мечтающий избавиться от эротоманки-жены.

Барри Коски создал по канве «Орфея в аду» провокативный спектакль-дразнилку, густо замешенный на веселой «клубничке», гротесковых эскападах главных героев и бешеных канканах. Пляшут все: пчелы-оторвы, боги, разодетые в роскошные костюмы времен создания оффенбаховского шедевра, — ах, какие шляпки носила буржуазия! Каскад игривых неприличностей, включая непринужденный секс Эвридики с мухой-Юпитером, придуман со свободой и фонтанирующим юмором. На ум то и дело приходила крамольная мысль: а что, если вот такой спектакль взять и показать в наших широтах? Сразу расстреляют или дадут помучиться?

В оперную афишу Зальцбурга-2019 вошло девять названий — то есть больше обычного. Главным событием стал «Эдип» Энеску в постановке Ахима Фрайера. Следующая по значимости работа — «Медея» Керубини, интерпретированная Саймоном Стоуном в духе современной семейной драмы с трагическим концом. Из прошлого года в афишу нынешнего перешла «Саломея» в постановке Ромео Кастеллуччи с Асмик Григорян в титульной партии; поговаривают, что это было пожелание одного из генеральных спонсоров фестиваля, который и поддержал возобновление финансово. Аншлаги были на каждом спектакле: на «Идоменея» Селларса—Курентзиса приехал, кажется, весь русский опероманский пул, частично кучковавшийся вокруг Клуба русских друзей фестиваля. Лобби Курентзиса в Зальцбурге растет год от года, так что интендант Маркус Хинтерхойзер имеет прямые резоны увеличивать присутствие Теодора и оркестра/хора MusicAeterna на будущем юбилейном фестивале.

В 2020 году Зальцбургский фестиваль отмечает столетие со дня основания; навстречу этому событию уже открылась пара выставок, посвященных его истории и одному из отцов-основателей Максу Рейнхардту. Понятно, что будущим летом публика ждет чего-то экстраординарного. Рискну поделиться непроверенными сведениями, особо подчеркнув, что все это пока non official.

Итак, будущим летом нас, по слухам, ожидают: «Электра» Рихарда Штрауса с Вельзер-Мёстом за дирижерским пультом в постановке Варликовского (вполне вероятно, что партию Электры споет Асмик Григорян), «Борис Годунов» Мусоргского в редакции Римского-Корсакова (дирижирует предположительно Марис Янсонс), «Дон Жуан» Моцарта с Курентзисом в постановке Кастеллуччи (вместо предполагавшегося «Тристана»). Премьера «Дона Паскуале» Доницетти сначала пройдет на Троицыном фестивале у Чечилии Бартоли, а затем, как обычно, спектакль включат в летнюю афишу. Возобновят «Волшебную флейту» Моцарта, которую поставила американка Лидия Штайер в прошлом году. Вероятно, цикл опер ХХ века продолжит постановка «Нетерпимости» Луиджи Ноно. Рискну предположить, что за дирижерским пультом будет Инго Мецмахер. Во всяком случае, именно ему доверяют здесь постановки опер ХХ века последние лет десять. В частности, он уже дирижировал в Зальцбурге другой оперой Ноно — «Под жарким солнцем любви».

Отдельная, но традиционная для российских медиа тема — «русские в Зальцбурге». Хотя, если разобраться, музыкальный мир стал глобальным задолго до того, как мир профанный превратился во «всемирную деревню». Ну что с того, что мы в очередной раз зафиксируем присутствие Валерия Гергиева в разных точках земного шара? Во-первых, это не ново, во-вторых — «так поступают все». Любой мало-мальски востребованный дирижер половину жизни проводит в самолетах. Слов нет, график Гергиева нынешним летом был экстремально напряженным. Дирижеру пришлось делить внимание между «Тангейзером» в Байройте, где он ранее никогда не выступал, и «Симоном Бокканегрой» в Зальцбурге, где он не вел оперных спектаклей со времен «Бенвенуто Челлини» в 2007 году. Положение внезапно осложнилось тяжелой утратой в семье Гергиева; ему пришлось отменить спектакль в Байройте 13 августа, вместо него за дирижерский пульт встал Кристиан Тилеманн. Объявление о замене было встречено ликованием зала — что многое говорит о байройтских завсегдатаях. Гергиев по меркам Байройта — новичок, дебютант. И должен был вести себя соответствующе: не совмещать работу на двух статусных фестивалях, не опаздывать на репетиции, благоговеть перед святостью места, понимать, какая честь ему оказана… что, учитывая характер Гергиева, практически невозможно себе представить. Общественное мнение было настроено против дирижера еще до первого спектакля; как бы ни сыграл — шероховатости нашлись бы, особенно если их тщательно выискивать.

Как бы то ни было, но уже 15 августа Гергиев дирижировал в Зальцбурге первым премьерным спектаклем «Симона Бокканегры» — и дирижировал хорошо. Оркестр Венской филармонии звучал красиво, хор был выше всех похвал, ансамбль солистов в отсутствие внятной режиссуры (Андреас Кригенбург не смог придумать ничего интересного) сделал что мог, выразительно и эмоционально пропевая и проживая свои партии. Нельзя было не восхититься бархатным басом Рене Папе, значительно, благородно и весомо проведшего партию Якопо Фиеско. Чарльз Кастроново, певший Габриэле Адорно, трогал до слез: эталонный герой-любовник, жгучий брюнет с пылким темпераментом и звучным, ярким тенором. В Зальцбурге публика отнеслась к Гергиеву подчеркнуто уважительно и дружелюбно. Здесь дирижера знают и помнят еще со времен Жерара Мортье. И Хинтерхойзер, частично вернувший на фестиваль «гвардию Мортье» — Питера Селларса, Кента Нагано, — прекрасно представлял, как эффектно Гергиев может продирижировать «Бокканегрой» и какой ему устроят прием. Хотя по негласной договоренности вердиевский репертуар на фестивале годами вел Риккардо Мути. Но в этом году Мути продирижировал лишь Реквиемом Верди; он посвятил его исполнение памяти Караяна — как и пять, и десять лет назад.

Разумеется, на фестивале «звездила» Анна Нетребко. Два года назад она блестяще спела партию Аиды в спектакле Ширин Нешат. До этого — Леонору в спектакле Алвиса Херманиса «Трубадур». И вообще так или иначе Нетребко всегда присутствует в программе Зальцбургского фестиваля, входя в топ ярких артистических фигур, гарантированно обеспечивающих аншлаг. В этом году она вместе со своим супругом Юсифом Эйвазовым участвовала в концертном исполнении «Адрианы Лекуврер». Впрочем, один из трех запланированных выходов в титульной партии ей пришлось отменить. Официальная причина — сильная простуда. Позже певица сослалась на рекомендации врачей дать отдых связкам. Практически в последний момент были отменены и разрекламированные выступления певицы в Байройте, где она должна была дважды спеть в середине августа партию Эльзы в «Лоэнгрине». Втуне пропали хлопоты Кристиана Тилеманна, нынешнего музыкального руководителя фестиваля, усиленно лоббировавшего первое появление Нетребко на Зеленом холме. После дрезденского «Лоэнгрина» 2016 года, где Нетребко дебютировала в первой в ее жизни вагнеровской партии, он преисполнился энтузиазма по поводу ее певческих и артистических качеств, но, увы, слишком понадеялся на надежность достигнутых договоренностей. В итоге Анна с супругом отправились на заслуженный трехнедельный отдых (последние фото певицы в Инстаграме обнаруживают ее местонахождение то в Сочи в бассейне в компании Киркорова, то в Екатеринбурге на открытии Конгресс-центра). А в Байройт на замену спешно была призвана Аннет Даш; она пела здесь в предыдущей, совершенно выдающейся, постановке Ханса Нойенфельса, однако абсолютно не знала рисунка роли в нынешнем спектакле Ювала Шарона. Впрочем, спектакль Шарона настолько статичен и неспешен, что партнеры певицы вполне могли прямо на сцене подсказывать ей, куда идти.

Словом, триумфального прихода русских в Байройт не случилось — если не считать безусловного успеха Семена Бычкова за пультом в «Парсифале» и шумных оваций в адрес Елены Панкратовой, которая блистательно спела партии Кундри и Ортруды. И дирижер, и певица, впрочем, в России давно не живут — как и Нетребко, обосновавшаяся в Вене. И это еще раз подчеркивает условность деления на «русских» и «нерусских» музыкантов.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ

Понравился материал? Помоги сайту!