«Открывается приятный вид на луг и лес». Немного о шведских тюрьмах

Как так вышло, что шведские заключенные организованно занимаются йогой

текст: Александр Бородихин
Detailed_pictureKrimyoga в шведском исправительном учреждении (2017)© kriminalvarden.se

Текст продолжает совместный проект COLTA.RU с официальным сайтом Швеции в России на русском языке Sweden.ru«Например, Швеция».

«Это тюрьма, которая больше похожа на отель», — еще в 1971 году хвалила The New York Times места лишения свободы в Швеции. В одной из новых тюрем газета обнаружила ковровые покрытия, «мягкий свет» в камерах, телефоны и еду из ресторана неподалеку. «Открывается приятный вид на луг и лес», — с удивлением писала газета. У заключенных был доступ к образованию. Они могли потребовать замену ежедневного телевизора на кинопоказы.

Шли годы. Положение заключенных в других западных странах с переменным успехом тоже менялось к лучшему, но Швеция так и осталась в репутационных лидерах по «либеральности» подхода к этому непростому вопросу. Новости про шведские тюрьмы, попадавшие в мировые СМИ в нулевые, часто звучали даже анекдотически. Приговоренный к месячному сроку мужчина за два дня до освобождения сбежал, чтобы вылечить зуб у врача. Тюремщики забыли на ночь закрыть двери в камерах. Вместо знакомых по американским фильмам тюремного бунта и дебоша осужденные построили крепость из подушек, включили кино, приготовили и съели шоколадный торт. Частные истории людей, иногда попадавшие в сеть, только подтверждали мягкость тюремных нравов. «Мой дядя отсидел в тюрьме облегченного режима, — рассказывал несколько лет назад один из пользователей «Реддита». — Один мужик сбежал из тюрьмы, вызвав такси. Другой застрял при попытке побега в [деревянном] заборе — типа такого».

Главная страница сайта Шведской пенитенциарной службы и сейчас встречает фотографией улыбчивых людей. Один из главных компонентов дизайна сайта — это кружок горчичного цвета, который бывает разомкнут иногда текстом, иногда другими графическими элементами. Так символически представлен разрыв «порочного круга» рецидивной преступности.

Как этот разрыв происходит в реальности?

Во-первых, «заключенным предоставляют работу, чтобы повысить их шансы на продолжение законопослушной жизни после освобождения», как сухо сформулировали эту стратегию в Шведской пенитенциарной службе в ответ на вопросы COLTA.RU, добавив: «У наших клиентов различные потребности и способности». «В тюрьме заключенные обязаны заниматься работой шесть часов в день с понедельника по пятницу», — говорится в справке на сайте пенитенциарной службы. Что это за работа? В составе службы есть, например, три фермы, на которых осужденные доят коров, выращивают цветы и занимаются спортом. Начальник исправительного центра-фермы Рёдьян Бритт-Мари Йоханссон в беседе с AFP говорила, что перекличка проводится трижды в день, а в остальное время осужденные свободно передвигаются по территории и занимаются своими делами. Они работают по 35 часов в неделю с двумя выходными и получают 13 крон (около 100 рублей) в час.

Во-вторых, выбор строгости режима. 7, 27, 16 — таково распределение по числу исправительных учреждений от самого строгого первого класса — он для тех, кого считают готовыми к побегу, — до третьего, где заборов нет вовсе. Разумеется, побеги в третьем классе случаются гораздо чаще. По статистике пенитенциарной службы, это 24 человека против одного в учреждениях первого и второго классов (по информации за прошлый год). Интересно, что в ответе на наш запрос слово «сбежали» чиновники использовали только в отношении заключенных из «закрытых» тюрем, в отношении остальных — слово «покинули». При этом в службе подчеркивают, что наказаний за побеги как таковые в Швеции нет. Вместо этого осужденные рискуют попасть в тюрьму более строгого класса или отсрочить свою дату условно-досрочного освобождения.

Идея «открытой тюрьмы» — отчасти она сродни российским колониям-поселениям — воплощена в учреждениях третьего класса безопасности. Туда попадают осужденные по разным уголовным статьям — от вождения без прав и ухода от налогов до отдельных случаев нападений на людей, но такого рода, когда нарушителей не считают опасными для общества. Часть наказания часто заменяют электронным надзором с браслетами. О такой форме наказания могут попросить все, кто получил меньше шести месяцев лишения свободы.

А как все устроено в самых строгих тюрьмах первого класса? Например, в тюрьме особого режима Кумла, построенной для самых опасных преступников, содержатся лидер байкерской группировки Bandidos Мехди Назари (осужден за взрывы машин), Миливое Джокович (контрабанда кокаина) и Мортен Таммихарью из группировки Fucked for Life (стрельба по полицейским). После серии побегов — в том числе Таммихарью с товарищами из тюрьмы Норртелье в 2004 году — в исправительном центре Кумла построили специальный надежный «бункер». Тем не менее побывавшая в Кумле Ева Меркачева из «МК» описывала, как в рамках программы по реабилитации «брутальные парни» записывают на диктофон сказочные истории на ночь для своих маленьких детей, стараясь вложить в них максимум эмоций.

Шведские чиновники постоянно повторяют, что «лишение свободы всегда должно быть самой крайней мерой, а не базовым вариантом». «Внутренняя цель любой пенитенциарной службы — в сокращении числа заключенных до минимума». Например, в 2011 году был принят закон, позволяющий силовикам конфисковать и уничтожать «вредоносные для здоровья субстанции» без наказания для владельца.

Результат этой политики не заставил себя ждать. С 2004 года в Швеции неуклонно падает общее число осужденных к реальным срокам. В 2004 году их было 11,3 тысячи, в 2017-м — 8,4 тысячи. При этом 30 лет назад заключенных в шведских тюрьмах было вдвое больше. Кстати, для сравнения: бюджет российской ФСИН за прошлый год почти вчетверо выше шведского (248 млрд рублей против 65 млрд), хотя число людей, одномоментно находящихся в заключении в России, тоже «достигло исторического минимума» — 602 тысячи человек (по состоянию на 1 января 2018 года). В Швеции таких людей по состоянию на 1 октября 2017 года — 4150, то есть в 145 раз меньше. Понятно, что размеры страны имеют значение.

(Мы, кстати, поинтересовались, много ли в шведских тюрьмах наших соотечественников. В Шведской пенитенциарной службе нам привели данные годичной давности: по состоянию на 1 октября 2017 года в заключении находились 11 граждан России.)

Разумеется, как отмечают в ведомстве, в исправительных учреждениях регулярно проводятся обыски с использованием служебных собак, осужденные сдают образцы крови и мочи и проходят процедуру личного досмотра. «Но наша задача— это не наказание людей, — объясняет глава ведомства Нильс Эберг. — Наказание — это само уже лишение свободы. То, что люди находятся здесь, — для них наказание». «Да, мы обязаны выполнять решения суда, но мы должны помнить, что наши подопечные через какое-то время окажутся на свободе», — говорит начальник тюрьмы Сальберга Кристер Френнебю. «Решать, либеральны ли эти меры, должны другие, но подавляющее большинство самих сотрудников считает исправительную деятельность гуманной и направленной на реинтеграцию заключенных в общество», — с достоинством заключают представители службы в ответ на наше письмо.

Разумеется, в этой радужной картине есть и темные стороны, и их становится все больше — прямо пропорционально возросшей тревожности в мире. В этом смысле ситуацию обострили беспорядки в стокгольмском районе Ринкебю или поджоги машин в августе этого года в Гётеборге, когда полицию резко критиковали за невмешательство в ход событий. Это тогда премьер-министр Стефан Лёвен произнес известную фразу: «Что, черт возьми, они творят?» «Они» — это неустановленные молодые люди в черных худи и масках.

«На протяжении целого десятилетия у нас было резкое снижение числа заключенных (примерно впятеро), несмотря на “закон и порядок” в умах законодателей, — вспоминает почетный профессор кафедры криминологии Стокгольмского университета Хенрик Там. — Это произошло на фоне длительных глубинных изменений: люди в целом и люди молодые в частности стали реже совершать преступления, уходить в преступную карьеру, меньше людей становилось рецидивистами». Но все это может быть сведено на нет.

Если в 2013 году Нильс Эберг рассказывал, что число пенитенциарных заведений в Швеции неуклонно снижается, то в конце 2017 года министр юстиции Морган Йоханссон предупреждал о необходимости наращивать мощности в местах лишения свободы из-за роста уличной преступности. В июле этого года представитель пенитенциарной службы заговорил об «экспоненциальном росте» уровня насилия в исправительных учреждениях, уже заполненных примерно на 95%.

«Вы разрушаете это для себя, для родителей, для целых районов, для соседей, и общество должно ответить на это очень жестко», — говорил Лёвен, обращаясь к нарушителям из Гётеборга. Сочетание «жесткого ответа» и шведской системы правосудия выглядит пока крайне загадочно, поэтому на фоне роста популярности в Швеции «новых правых» интересно, каких изменений в общей системе безопасности можно ожидать.

Интересно и то, как новые обстоятельства войдут в диалог с гуманитарными практиками, которые с 2008 года применяются в шведских тюрьмах для успокоения тел и умов. Для борьбы с фобиями, тревожностью и враждебностью у заключенных здесь успешно используют йогу. По данным свежего исследования, опубликованного в журнале Frontiers in Psychiatry, всего десять недель регулярных занятий приводят к сокращению жалоб на тревожные состояния и агрессивные мысли. Авторы считают, что такие методы позволяют избегать рецидивизма, устраняя его ключевую причину — чувство отчужденности от мира.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20245120
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20246668
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202413228
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202419692
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202423758
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202429060
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202429707