Скульптура как удовольствие

Мир современной московской скульптуры можно условно разделить на три части: старая «формалистская» скульптура, новая «молодая» и место их пересечения — паблик-арт. Первые две части существуют отдельно друг от друга, устанавливая свои собственные законы и правила. «Молодая» скульптура отличается большой вариацией практик, приемов, используемых материалов и затрагиваемых вопросов. Сложно выделить определенные тенденции или векторы развития московской скульптуры, но можно обозначить институциональную принадлежность того или иного скульптора. Разные школы обладают своими стилистическими признаками. Молодые скульпторы Александр Повзнер (ИПСИ), Екатерина Коваленко (Академия им. Глазунова), Александр Плюснин («База») и Иван Горшков (Худграф ВГПУ), а также примкнувший к ним арт-критик Валентин Дьяконов («Коммерсантъ») рассказали о поисках, творчестве и своем понимании скульптуры.

В скульптуре привлекательны в первую очередь ее материальность, осязаемость и тактильность. Московский художник Александр Повзнер отмечает такие важные для него качества этого медиа, как «вес» скульптуры, ее нахождение в одном с тобой пространстве. А воронежский автор Иван Горшков рассказывает: «К скульптуре я пришел, потому что это медиа является как будто наиболее настоящим. Тут ты не строишь иллюзию на плоскости, а держишь в руках настоящий предмет, обладающий всеми качествами материального мира. Скульптура — такое же тело, как и ты сам».

У некоторых художников интерес к скульптуре зародился еще в детстве, когда они создавали свои первые объекты из пластилина. Так, художник Александр Плюснин еще в два года заявил, что станет скульптором. Но осознанно к этому решению художник вернулся только в зрелом возрасте, уже получив образование живописца в училище и графика в Красноярском художественном институте. Такие его работы, как «Приапов язык» или «Сын потолка», сделаны при помощи того же пластилина, с которым Александр начал работать с самого начала. Но самые первые скульптуры, созданные художником, рождались из диалога медиумов: графики и скульптуры, живописи и скульптуры, фотографии и скульптуры. Он делал гипсовые слепки с офортной доски, с фотографий, с пленки, с диска, на котором находились его фотографии, с офорта напечатанного и измятого, который наиболее точно переходит в горельеф.

Александр Повзнер с детства был погружен в самую глубину мира искусства. Еще ребенком он попал в скульптурную мастерскую, принадлежавшую его матери Валерии Доброхотовой. То, что его там окружало, оказало большое влияние на дальнейшую жизнь художника. Искусство (и скульптура в частности) стало его средой обитания. «С детства я всегда рисовал, — объясняет он. — А потом, живя в мастерской, начал немного лепить, потому что это было мне доступно». Повзнер сравнивает скульптуру с жизнью: «Мы постоянно ходим, дышим, едим. Мне кажется, что скульптура для меня — это удовольствие от жизни. Мое представление о жизни уходит в скульптуру».

Огромный выбор используемого материала дает скульпторам простор для фантазии и поле для самых смелых экспериментов. Это еще одна причина, почему художники предпочитают это медиа. Цитируя Ивана Горшкова: «К твоим услугам все, что только можно вообразить: от овсяной каши до мрамора, от сварных стальных конструкций до козявки из носа, от реди-мейдов до самостоятельно и тщательно продуманных форм».

Живущая в Москве Екатерина Коваленко рассказывает, что в использовании новых, неопробованных материалов и есть самый большой интерес. Многие материалы дорогие, с другими физически сложно работать. Но Екатерина видит это как очередной вызов, с которым она должна справиться. Работая над проектами в паре с художницей Верой Баркаловой, Коваленко ставит главную задачу — «создать цельную инсталляцию, которая была бы нераздельным целым и создавала определенную атмосферу». Так, их работа, выставлявшаяся в «Варочном цехе», включала и скульптуры, плавающие в широком бассейне, и фотографии, видео- и аудио-инсталляции. Этот проект художниц занимал весь этаж, обеспечивая зрителю полное погружение в работу в прямом и переносном смысле слова.

Иван Горшков любит работать не только с разными материалами, но и медиа: кроме скульптуры он задействует графику, живопись и инсталляцию. C 2010 года он начал работать с железом, создавая полые скульптуры из листовой стали. «В последнее время я активно комбинирую материалы и для работы накапливаю, так сказать, “сырьевую базу”, — рассказывает художник. — Важным местом у меня в мастерской является “куча”. Это место, где лежат всевозможные материалы: куча палок, куча тряпок, куча реди-мейдов, куча перерабатываемых вещей… И, всегда имея под рукой набор куч, можно легко комбинировать предметы из них, находя самые неожиданные комбинации и достигая эффекта стихийного бедствия». Последнее время Иван помимо материальных медиа также начал работать и с цифровыми технологиями.

Александр Повзнер, уйдя из МГАХИ им. Сурикова, тут же начал много работать: «Обычно скульпторы или делают работы из мягкого пластилина, или деревяшку рубят, или камень, а я начал работать с гипсом. Это дешево и сразу позволяет тебе сделать нечто готовое, что можно засушить и отставить в сторону». Александр связал свое творчество именно с этим материалом и до сих пор с ним работает. После долгого периода непрерывной работы художник ощутил при наличии чисто технических умений существенную нехватку необходимых знаний о современном искусстве.

Пока Александр был студентом ИПСИ, он временно перестал лепить: «Я начал учиться, узнавать много информации, которая меня перевернула с ног на голову. И то, что называется “скульптура”, отделилось в виде большого странного органа, инструмента. И я его отложил. При этом я начал больше работать головой, создавать некоторые объекты, которые все равно находились в пространстве». Художник сменил материал, занимался видео и фотографией, перестал обращаться к своим старым работам. Но потом постепенно вернулся к скульптуре, которая все равно была ему наиболее приятна и удобна. Александр, обладая навыками классической скульптуры, работает именно с ней, но как современный художник — со своим собственным пониманием. В его мастерской можно увидеть почти сказочные вещи: знакомый всем бюст Сократа, но с моржовыми клыками или узнаваемые женские изгибы Афродиты, дополненные большим хвостом русалки.

С первого взгляда каноничной кажется и работа «Амазонка» Екатерины Коваленко. Художница закончила Глазуновку, которая дала ей самое классическое образование. «Это высокий реализм, как они это называют, — вспоминает она. — И направление там дается даже более консервативное, чем в Суриковском или даже Строгановском институте». Скульптуру Екатерина изучала на примерах классической римской и греческой. Обладая хорошей техникой, художница стала использовать более современные материалы и подходы к созданию своих работ. Сделанная из акрилового гипса пластикрита скульптура «Амазонка» была затонирована под бронзу, за счет чего казалась еще более привычной. Однако «Амазонка» далеко не канонична: художница делает ее формы более женственными, более привычными глазу современного человека. Затрагивая в своих работах различные вопросы, Екатерина создает натуралистичную скульптуру в классической позе. По словам художницы, ей важно и интересно запечатлеть человеческую форму и движение. В другой работе Коваленко девушка балансирует на подиуме, застыв за секунду до падения.

Александр Плюснин, который был куратором выставки «Гелиогабал», где как раз можно было увидеть «Амазонку», любит обращаться в своих работах к мифическим мотивам. Работа «Приапов язык» отсылает к мифу об античном боге плодородия Приапе. «Nike air max men» — одна из последних работ, созданная художником и экспонируемая на выставки «Сырое/выреное» в ММСИ. Поднимая вопрос брендирования и мифологии, художник использует увязшие в пластилине кроссовки фирмы Nike (Ника в мифологии — богиня победы). Работа «Индрик» (мифологическое существо у славян) представляет собой свиную голову, на которую надета пластилиновая маска с рогом. Ее можно было увидеть на выставке «Изжога» в бывшем пространстве галереи «Электрозавод». К сожалению, из-за отсутствия возможности консервации работа не была сохранена после закрытия выставки.

Что делать с работами после того, как они сделаны и показаны, — общая проблема почти для всех художников в России, не только скульпторов. Если работы не продаются, они скапливаются дома или в мастерской. Но отсутствие достаточного места и неудачные условия хранения работ негативно отражаются на процессе создания новых произведений. Если живописью еще как-то можно заниматься в небольшом пространстве, то скульптурой просто невозможно. Некоторые работы, которые долго пылятся на полках мастерской, могут просто исчезнуть, если их в какой-то момент не переделают в новую работу.

У Ивана Горшкова есть правило «трех выставок»: «Оно заключается в том, что каждая моя работа должна поучаствовать в трех выставках, а затем найти свою судьбу: либо осесть в чьей-то коллекции, либо быть переработанной в новую работу. Вроде одна или две выставки — слишком мало, хочется, чтобы работа “отработала” свое, а больше трех раз уже и показывать неприлично, надо новые делать. И все примерно так и происходит: у меня практически ничего нет для случайной выставки. Все либо продано, либо подарено, либо потеряно, либо переделано в новые работы, либо просто выброшено на мусорку».

Московский арт-критик Валентин Дьяконов также отмечает эту проблему и говорит о важности создания некоего пространства, которое могло бы служить хранилищем для работ современных скульпторов — по аналогии с внутренними дворами в ММСИ (на Петровке и Гоголевском бульваре. — Ред.) или парком скульптур «Музеон». По мнению Валентина, минус «Музеона» в том, что там не работают с современными скульпторами. Те работы, что можно увидеть на «кладбище» скульптур, «по большей части не представляют никакой ценности, это обезличенная продукция, которой могло бы и не быть». Такое пространство, как парк «Музеон», можно было бы использовать для создания ретроспективной выставки российской скульптуры, которая бы объясняла широкой аудитории историю развития скульптуры от контррельефов Татлина до полуабстракций Горшкова, считает Дьяконов. Тогда постоянные вопросы о непонимании и интерпретациях современных скульптур были бы сняты.

Другое дело — скульптура, выставленная в публичном пространстве, так называемый паблик-арт. Многие скульпторы хотят выставлять свои работы в городе. И подходы к созданию работ для разных пространств различаются. В первую очередь, должна учитываться сайт-специфичность: пространство диктует свои правила и направляет случайного, в отличие от галереи, зрителя. В этом году был открыт парк скульптур в пространстве «Серп и молот», где можно увидеть большое количество работ современных художников и скульпторов. На небольшом холме находится работа Екатерины Коваленко и Веры Баркаловой, сделанная специально для этого проекта. «В открытом пространстве очень сильно съедается размер скульптуры, — рассказывает Коваленко. — Когда я ее делала, она была огромная. А когда ее поставили, она стала малюсенькой. И это очень сложная задача, когда я не могу делать скульптуру на месте, чтобы, когда ее поставят, она не исчезла и не растворилась».

С другой стороны, скульптура в галерейном пространстве управляет взглядом зрителя, художник заранее знает, как и с какой стороны ее будут рассматривать. С работой в открытом пространстве это предугадать уже сложнее. Иван Горшков создал работу для проекта в парке музея-усадьбы Д.В. Веневитинова (Воронежская область). Так как проект был тесно связан с историей пространства, художник поставил целью «гармоничное сочетание современной скульптуры и старинного парка». Были созданы работы в выдержанной стилистике автора, но с учетом природного окружения. «Мне хотелось показать широкой общественности, — вспоминает художник, — что современное искусство — это не только “шок, скандал и говно в баночке”, а что оно может выполнять и “созидательную” функцию, освежать старинный парк, а не “разрушать” его». Такие задачи и проекты на порядок тяжелее, но и интереснее, чем создание работы для галерейного пространства.

Александр Повзнер считает открытое пространство крайне благоприятным: художнику всегда приятно создавать скульптуры для публичного пространства. Но при этом работы довольно скоро убирают — долго в Москве могут стоять только памятники. В основном эта проблема существует из-за отсутствия четкого законодательства, определяющего понятие паблик-арта и правила его существования в городе.

И здесь нельзя не вспомнить яркие светящиеся фрукты, цветные подвески над дорогами в центре столицы, напоминающие скорее похоронные венки. С одной стороны, это может говорить о появившемся запросе на паблик-арт. Екатерина Коваленко считает, что у города есть запрос на «украшательство». А также — что проблема заключается в отсутствии вкуса у людей, занимающихся обустройством города, просто потому, что они профессионально занимаются политикой, а не искусством.

С другой стороны, скульптура всегда была в том числе и средством пропаганды. И сейчас монументы сильно завязаны на политику и большие деньги. Депутаты, чтобы закрепиться и запомниться в том или ином округе, ставят различные памятники историческим деятелям или литературным героям. Валентин Дьяконов продолжает эту тему и называет памятник «навязыванием». Он считает, что именно это «навязывание» препятствует формированию нормального общественного запроса на современную скульптуру в городе. Общественного запроса сейчас просто не существует. Иван Горшков, наоборот, считает, что запрос на «все хорошее и на паблик-арт в том числе» в обществе существует. Проблема заключается в непонимании обществом, что такое хорошо, а что такое плохо. И задача хороших художников, по мнению Горшкова, состоит в том, чтобы «протолкнуть» паблик-арт.

Рубрика «Отпечатки» выходит при поддержке фонда содействия изучению русского изобразительного искусства «Русский художественный мир».

Понравился материал? Помоги сайту!