«Нам нужен перформер, пишущая тексты, чтобы пекла между антрактами кексы»

Каждый художник, сделавший хоть одну попытку окунуться в болото совриска и играть по его бессмысленным правилам, слышал о храбром клипе «Убери Руки От Влагалища Культуры». Петербургский кооператив «Техно-Поэзия» представляет премьеру нового музыкального видео: по просьбе Кольты участни_цы кооператива добавили несколько авторских комментариев.

Techno-Poetry — «We hope you will apply again»
Lyrics, vocal, choreography: Marina Shamova
Music, mastering: Anton Komandirov
Costume designers: Ruslan Rychagov, Sergey Illarionov
Director, editing: Anastasia Vepreva
Camera: Andrey Nesteruk
Cast: Roman Osminkin, Marina Shamova, Anton Komandirov, Anastasia Vepreva
Big thanks to performative arts studio SDVIG
St. Petersburg. 2019

Марина Шамова

Время от времени где-нибудь на Фейсбуке я вижу приглашения поучаствовать в крутой работе крутого европейского хореографа/танцовщика, чье имя пишется заглавными буквами. Заглавные буквы говорят: это имя и участие в его/ее постановке — то, о чем ты мечтаешь, а именно — получить еще немного опыта перед тем, как сможешь брать оплату за свой труд танцхудожницы/перформерки.

Даже если ты — студент и участие — образовательный проект, это тоже очень усложняет постановку вопроса: в России нет профессии «перформер» или «танцхудожник», а требования к «профессиональным навыкам» есть. Они предполагают некий профессиональный уровень подготовки, наличие междисциплинарных, технических, соматических, перформерских навыков и прочее. Эти требования можно рассматривать не только на уровне частных объявлений от гуру современного танца из Европы, но и в ситуации современного искусства в целом. Если ты — танцхудожник и хочешь поучаствовать в каком-нибудь замечательном фестивале, где само участие — конечно же, фундаментальная возможность для твоего резюме и будущей «карьеры», тебе придется понять, что деньги на реализацию проекта — это деньги на материалы, отчет за покупку которых — чек. И если ты работаешь как перформерка/танцхудожница, не производя объекта, который будет работать в пространстве без твоего присутствия (тела), — денег на реализацию проекта ты не получишь.

При этом все, что тебе нужно для реализации проекта, — это твои перформерские, технические, соматические и прочие навыки, которые по счастливой случайности ты получил_а, недавно приняв участие в проекте хореографа из Европы, приехавшего реализовывать его в России на условиях европейского гранта. И твой труд мало или вообще не был оплачен, потому что в заявке на грант не была предусмотрена оплата труда приглашенных танцовщи_ц.

В общем, хватит уже заниматься самоэксплуатацией и соглашаться на некомфортные для нас условия труда. Или, может, пора понять, что значит «комфортные условия труда»? Мы не должны работать на какой-то еще работе, которая приносит нам деньги, чтобы мы могли делать свое искусство или танец бесплатно. Да, бывают разные ситуации и альтернативные сообщества, которые мы же сами и создаем, но если мы имеем дело с институциями и арт-рынками, то fuck off. Хватит! «Синдром самозванца» — это побочный эффект неолиберализма.

Роман Сергеевич

Наверное, стоит сначала контекстуализировать это видео и заземлить его на наши материальные (они же производственные) условия. Вообще наш кооператив «Техно-Поэзия» в его нынешнем составе — музыкант Антон Командиров, танцхудожница и хореограф Марина Шамова, художница Анастасия Вепрева и я, поэт Роман Осминкин, — сложился недавно: буквально в прошлом году мы выпустили первый альбом «Влагалище культуры», где большинство композиций — это художественные высказывания на такие темы, как социальное и гендерное неравенство, прекаритет творческого работника, ненормативное тело, антифашизм, антисексизм, квир-эстетика. Но если наш первый клип на заглавную песню альбома был прямой манифестацией нашей политической и культурной позиции, буквальным требованием «убрать руки от влагалища культуры» во всех смыслах, то конкретно это видео посредством субверсивной аффирмации производит жест институциональной критики современной арт-индустрии. Текст, написанный Мариной Шамовой, представляет собой диалог непризнанной художницы с условным куратором/менеджером арт-институции, чей собирательный образ представлен обязательной для всех институций формой отказа, который, впрочем, несмотря на свой бюрократический синтаксис, может принимать весьма причудливые формулировки (см. проект Анастасии Вепревой, собирающей всевозможные институциональные отказы в специальном аккаунте в Инстаграме).

Конечно, мы наслышаны о том, что институциональная критика (и критика вообще) «выдохлась» и любые критические жесты предформатированы и кооптированы сегодняшним капитализмом еще до своего свершения. Поэтому производить критику, не влипая, сохраняя критическую или ироническую дистанцию, как завещали нам критическая теория, концептуализм, постопераизм и критика прекаритета, мы не можем.

Но у нашего метода переприсвоения поп-музыкальных жанров и перекодирования культурных стереотипов есть, извиняюсь за выражение, эпистемологическая привилегия для совершения собственного — имманентного — критического жеста. Ведь мы и есть те самые эксплуатирующие самих себя прекарии, которые почти все знают про отчуждение, но продолжают действовать так, как будто бы его нет (ср. у Слотердайка: «они отлично сознают, что делают, но тем не менее продолжают делать это»). Да, вся подлость и вся прелесть творческого труда в том, что он — не просто труд и не отчуждается полностью, а приносит удовольствие и связан с глубинными структурами нашего желания. Поэтому недостаточно сказать, что художник сегодня превращен в «ходячее CV» и вместо искусства вынужден заниматься бюрократией и самодизайном, а сама арт-индустрия является чуть смазанной копией неолиберальной корпорации и живет за счет не(до)оплаченного труда и «перебрасывания ресурсов и рабочей силы с одного участка на другой». Искусство, в отличие от самой точной политэкономии, еще обладает возможностью показывать то, что говорится, предъявлять идеологию в той или иной чувственной форме, впрыскивая дозы перцептивной тревоги в нужных количествах.

Поэтому лучший способ восприятия этого в общем-то очень театрального клипа — это старый добрый критический катарсис Брехта, позволяющий все время прерывать сценическое действие и развинчивать идеологические фантазмы: как только вы чувствуете, что залипаете на спектакулярности и впадаете в иллюзию, тут же поставьте ролик на паузу и перечитайте нижеследующую информацию:

«Данный клип был снят ночью в студии современного танца “Сдвиг”, потому что только ночью вся команда, работавшая над клипом, могла выкроить время и деньги на аренду по дружескому прайсу. Музыку к клипу писал Антон Командиров, работающий оператором колл-центра и пишущий музыкальные треки между своими рабочими сменами и уходом за больной матерью. Текст песни и хореографию придумала и разработала танцхудожник и хореограф Марина Шамова, которая работает на трех работах, чтобы оплачивать съемное жилье и восстанавливать силы после неоплаченных перформансов “Техно-Поэзии”. Оператором клипа был Андрей Нестерук, также работавший из творческой солидарности бесплатно, так как у нашего кооператива не было бюджета, чтобы оплатить даже час его профессионального времени. Режиссуру и монтаж клипа осуществляла художница Анастасия Вепрева. Сколько монтажных часов она провела за работой, никто не знает, поэтому ее труд также остался неоплаченным. Художники по костюмам — известные в мире театра Руслан Рычагов и Сергей Илларионов за вино и дружбу проявили чудеса дизайнерской мысли и всю ночь, аки многорукие Шивы, перелопачивали все возможные варианты наличного гардероба. Поэт-прекарий Роман Сергеевич Осминкин, выступавший в этом клипе в роли подтянутого представителя топ-менеджмента в приталенном пиджаке, как обычно, работал за тот самый символический капитал, которого никто не видит — а он есть».

Антон Командиров

Я понимаю, что, запиши мы хоть новую «Yesterday», в условиях современного шоу-бизнеса шансов выжить у нее немного. Мировой музыкальный рынок перенасыщен — в любой момент и почти в любом месте планеты мы имеем доступ ко всему, когда-либо написанному человечеством. Зачем же тогда писать новое, если есть прекрасное старое? Затем, что в 2019 году, используя доходчивую структуру типа «куплет-припев-проигрыш», в песню можно вкладывать новые смыслы. В нашем коллективе мы не поем лирических песен об отношениях условных М и Ж. В наших песнях всегда присутствует критика общества. Тем не менее мы стараемся сделать так, чтобы наша очередная песня воспринималась как еще один поп-хит в чартах и ее можно было напеть соседу, коллеге, другу или подруге.

Анастасия Вепрева

Это видео — результат коллективного труда, и все это про нас, про наши художнические отказы, про всю несправедливость переизбытка в неолиберальной системе совриска, а также это иллюстрация бесконечного круговорота художнических попыток встроиться в систему современного искусства, где есть четкая иерархия и где художник — лишь расходный материал, который легко можно заменить чем-то другим, более новеньким и более сговорчивым. Монтаж невротизирован и напоминает нервный тик от страха быть непринятым, вокруг персонажей бесконечная темнота, их мир предельно закрыт и оторван от повседневной жизни, уникальные образы сливаются в одну большую и плоскую кучу, где никому уже не важно даже, что это было: все равно никто не всматривается в детали, а выбирает только знакомые лица — и только собственное продвижение по иерархической лестнице прекращает череду самоунижений, направляя всю несправедливость на тех, кто менее известен.

Художники работали всю ночь, с 23:00 до 08:00. Среднее время смены костюма в период между полчетвертого и семью утра — девять минут, восемь из которых оператор и режиссер тратили на короткий сон и еще одну — на настройку фокуса, в то время как художники и исполнительница не присели ни разу. Затем — часовая уборка. После этого все идут на работу, на полный рабочий день, создав тем самым еще один прецедент неоплачиваемой беспощадной жертвы во имя искусства.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ

Понравился материал? Помоги сайту!