«Приветствую этот ленинопад, хотя жаль, что он носил несколько хаотичный характер»

Скандал с увольнением Александра Ройтбурда с должности директора музея этой осенью снова привлек внимание к целому букету проблем, актуальных не только для Украины, но и для всех независимых государств, входивших когда-то в качестве республик в состав СССР. Имеет ли право власть диктовать художнику, что он может делать и думать, или нет? Кто в музее главный — директор, выбранный по конкурсу, или чиновники? И не превратится ли официальная политика декоммунизации в настоящее культурное варварство и своеобразную «холодную войну» с Россией? Обо всем этом Александр Ройтбурд рассказал в единственном интервью, которое он дал современным российским СМИ в последнее время.

— На вашей странице в Википедии по-прежнему написано, что вы — директор Одесского художественного музея, хотя вас, кажется, уволили… Что происходит?

— Меня уволил Одесский областной совет, то есть они там, в совете, об этом сказали. Но механизм увольнения в местном законодательстве не прописан. Совет даже не уведомил о моем увольнении ни областное управление культуры, ни руководство музея — просто в совете так решили… С таким же успехом я сам себя могу уволить, испугавшись грозных окриков из областного совета, но я как-то не спешу. То есть формально мне не вручили приказа об увольнении, в моей трудовой книжке нет приказа об увольнении, так что я де-факто не уволен.

— А разве областной совет вообще может увольнять или назначать директора музея совершенно самостоятельно?

— Члены совета думают, что могут. Вопросы назначения-увольнения регулируют два закона — закон о местном самоуправлении и закон о культуре; в отношении меня закон о культуре имеет приоритетное право. Но одесская власть считает, что закон о местном самоуправлении делает их всесильными богами. Между двумя этими законами есть некоторое противоречие: в законе о самоуправлении написано, что меня должен утвердить местный совет. Но он не имеет права отменять результаты официально проведенного конкурса на должность директора музея! А я занял эту должность по результатам конкурса! Вот только если бы я скрыл судимость или какие-то еще криминальные факты, совет мог бы меня уволить. А просто потому, что я им не нравлюсь, — нет. Но Одесский областной совет, похоже, искренне не понимает, что не может делать все, что хочет, только потому, что он этого хочет! Насколько я знаю, сейчас при Минкульте Украины и администрации президента создана специальная группа юристов, которые разрабатывают новый закон, устраняющий эту юридическую лазейку. Как мне уже сказали, в кулуарах этот закон уже называют «закон Ройтбурда».

— Значит, по-прежнему ходите на работу? И чем занимаетесь?

— Сегодня, например, продумывали будущую экспозицию второго этажа, решали реструктуризацию научного отдела; я подписывал бумажки, водил людей по музею, заказал раму на темперу художника Игнатия Нивинского — все в рабочем режиме! И я, конечно, готовлю иск против областного совета, который проголосовал за мое увольнение.

— Вы директорствуете всего полтора года. Как сами оцениваете свою работу? Много успели?

— Честно говоря, я надеялся на большее, но и тот рывок, который мы уже совершили, впечатляет. Мы привели в порядок несколько залов, поменяли рамы, стекла ставим музейные, экспозицию чуть-чуть меняем. Главное, в музей стало ходить гораздо больше людей, здесь почти ежедневно происходят какие-то художественные и просветительские события — постоянные лекции, «музейники» (такая форма концертов: их нам дарят музыканты, а билетом на концерт является билет в музей). На встречи с посетителями музея приходили Сергей Жадан, группа «Хамерман знищує віруси» («Хаммерман уничтожает вирусы» — одна из самых эпатажных украинских музыкальных групп. — Н.Ш.), Дмитрий Быков, Орлуша, Борис Херсонский, джазовое трио Андрея Показа — сложно всех перечислить. Мы проводим благотворительные завтраки во дворе музея, и люди героически идут к нам. Хотя сейчас из-за бесконечного ремонта дорог к нам совсем не просто добраться, но посетители, преодолевая полосу препятствий, идут на выставку Константина Сомова. Воскресная касса составляет 15–20 тысяч гривен, хотя еще два-три года назад в музее бывали такие времена, когда неделями никто туда не приходил, а как-то в феврале случилось так, что пришел 1 человек за месяц!.. У нас начали работать детские студии, кружки.

— Говорят, что вы — чуть ли не единственный директор музея в Украине, которому удалось привлечь спонсоров в музей!

— Не единственный. У Национального художественного музея Украины и Мыстецкого арсенала тоже достаточно спонсоров. Но они находятся в столице, им проще. У нас в этом году слабее получилось с крупными жертвователями, но мы привлекли уже около 60 тысяч евро в клуб Григория Маразли — клуб назван именем бывшего городского головы Одессы, который в 1888 году передал здание дворца городу для создания там художественного музея. Впервые в истории музея в срок выпустили каталог новой выставки: у нас сейчас проходит выставка Константина Сомова, коллекция его работ в нашем музее — третья по значимости и объему после Третьяковки и Русского музея. В общем, жизнь идет.

— Тогда что же это за выброс энергии, или «цыганочка с выходом», которую устроил Одесский областной совет? Они недовольны вашей бурной деятельностью?

— Группа депутатов изначально была против моего назначения. Сначала по политическим мотивам: я достаточно проукраински настроен, а в совете крепки позиции пророссийского «оппозиционного блока», для которого неприемлемы моя позиция, участие в Майдане. Они собрали на меня совершенно феерический компромат и сами в него поверили — например, что я пришел в музей продавать картины из фондов по личному заказу Марины Порошенко (председатель Украинского культурного фонда с 2018 года. — Ред.). И это для них святое, они рассказывают эту байку самим себе и всем вокруг, разубедить их невозможно. И почему по заказу Марины Порошенко, а не папы римского?

— Действительно. Получается, что увольнение директора, который зарабатывает для музея деньги, — это пророссийская позиция? Так считает совет?

— На мой взгляд, это во многом просто сознание люмпенов. Увы, наша политическая элита — не всегда люди интеллектуальные, чаще очень простые и не сильно грамотные. Но я думаю, что вам в России не надо объяснять, что такое «политическая элита»…

— С моей точки зрения, то, что произошло с вами в Одессе, можно назвать проявлением обратной стороны декоммунизации. А на ваш взгляд?

— Не уверен! Я не коммунист и не левый, хотя мы сейчас включили в постоянную экспозицию музея (конечно, с критической аннотацией) портрет Сталина работы Исаака Бродского — чтобы показать сталинскую эпоху. В целом я поддерживаю декоммунизацию и считаю, что убранные с улиц и площадей памятники советской эпохи — это хорошо. Хорошо, что убрали эти бесконечные бюсты и памятники Ленину, которые густым слоем стояли по всем городам и селам. Приветствую этот ленинопад, хотя жаль, что он носил несколько хаотичный характер. На мой взгляд, нужно было бы убрать и проявления других тоталитарных идеологий — например, правых, националистических. Но это не значит, что сброшенных Лениных не надо было сбрасывать. Жаль, что вместе с обычным гипсово-бронзовым мусором выкинули и настоящие произведения искусства — например, статую Ленина работы Меркурова с Крещатика. На мой взгляд, нужно было ее, как московский памятник Дзержинскому, увезти и сохранить в музее. Я не противник, а, скорее, сторонник декоммунизации, но считаю, что она нередко принимала характер культурофобии, когда уничтожали все, сделанное в советское время, и таким образом, например, уничтожили огромное количество мозаик, в которых не было явных признаков идеологии, это были добротные декоративные вещи. Не сбивают же в Мексике фрески Диего Риверы, хотя Мексика — отнюдь не коммунистическая страна, а во фресках есть явные идеологические оценки.

— Что такое, на ваш взгляд, декоммунизация в искусстве?

— Таинственное явление, я его не понимаю! На мой взгляд, это такой популярный тренд, заданный некоторыми представителями арт-комьюнити… Кто-то из художников, похоже, устраивает на этом свою арт-стратегию. Но то, что обществу необходимо очиститься от идеологии коммунизма, для меня очевидно.

— В связи с вашим увольнением из музея я посмотрела разные видеоролики, и, в частности, один из аргументов чиновников облсовета за ваше увольнение — это ваша позиция в отношении страшных событий в Одессе 2 мая 2014 года. Вы радовались гибели людей?

— Ни в коем случае! Но я убежден, что, если бы в тот день победили те, кто начал эту, с позволения сказать, войну, то есть пророссийские силы, у нас тут был бы ад почище Донбасса. Я этого не хотел и не хочу — и очень рад, что победили проукраинские силы. Хотя мне очень жаль невинно погибших. Все, кто развязывает войны, должны помнить — за чужую агрессию невинные люди платят своими жизнями. Сочувствую жертвам бомбардировки Дрездена, их не должно было быть. Но то, что Германия проиграла ту войну, — очень хорошо.

— У меня сложилось впечатление, что нередко декоммунизация в Украине тесно переплетается с банальной антирусской риторикой…

— В воюющей стране антирусская риторика понятна: когда пророссийские сепаратисты ежедневно убивают граждан Украины, антироссийская риторика абсолютно уместна. А вот то, что должно вызывать опасения, — это возможное наступление эпохи варварства, когда уничтожаются произведения искусства только потому, что они были созданы в советское время, даже если в этих произведениях нет ни малейшего признака… Недавно у нас в Одессе уничтожили два таких декоративных мозаичных панно с торцов домов: на одном были птицы, на другом — музыкальные инструменты. Сбили, чтобы расширить этаж. Это культурофобия периода первичного накопления капитала, а не борьба с тоталитарной идеологией.

— В разговорах с некоторыми кураторами выставок и современными украинскими художниками я услышала, что сейчас в современном искусстве Украины после пяти лет бурной политической жизни (революция — война — смена власти) ощущаются пустота и растерянность…

— Мое субъективное мнение — считаю, что на смену периоду больших ожиданий от правительства Порошенко пришел период больших ожиданий от правительства Зеленского. Очень многие люди искренне воодушевлены электоральной революцией. Это, вероятно, и вызывает у художников ощущение вакуума и пустоты — что дальше? Но у меня позитивные ожидания от новой власти в сегменте культуры есть: я, например, познакомился с несколькими новыми деятелями в этой сфере, которые произвели благоприятное впечатление своими взглядами, потенциальными проектами… Однако я придерживаюсь принципа «поживем — увидим».

— С одной стороны, сочувствую Украине, с другой — завидую: понятно, что ситуация сейчас может повернуться в любую сторону, но вы двигаетесь, меняетесь, думаете, живете…

— У нас в Одессе был митинг после моего отстранения, пришло около двух тысяч человек. И пришло несколько россиян, которые чуть ли не прыгали от восторга, — они говорили: как давно мы не видели митинга без ментов! Это действительно счастье, что мы можем открыто высказывать свое мнение. Может, и у вас когда-нибудь с этим будет хорошо?

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ

Понравился материал? Помоги сайту!