«Настало время транскодирования образов окружающего мира»

Ольга Тобрелутс о своей новой картине и о живописи в цифровую эру

текст: Надя Плунгян
Detailed_picture 

Ольга Тобрелутс — одна из самых независимых и герметичных художниц современной российской сцены. Зрителю она хорошо известна яркими образами времен «Новой Академии» Тимура Новикова. Иронично раскрашенные античные гипсы интерпретировали современный глянец, а знаменитое панно с американским солдатом в виде римского легионера стало жесткой критикой сразу обоих пропагандистских штампов — милитаристского и антивоенного. В то же время в начале девяностых именно Тобрелутс стала одной из первых экспериментировать с новыми технологиями — виртуальной реальностью и ранней компьютерной графикой.

В последнее десятилетие Тобрелутс много работает в живописи и экспериментирует с многоракурсной (лентикулярной) печатью цифровых образов. Новая серия ее абстракций стала частью совместного проекта с Мице Янкуловски — выставки «Транскодер. До и после медиа в абстракции» для павильона Северной Македонии на LVIII Венецианской биеннале.

В рамках рубрики «Неомодернизм: pro et contra» мы расспросили художницу, как вместить в абстракцию религиозное чувство, о чем ее только что законченное полотно «Новые возможности», как устроен процесс перевода цифрового коллажа в материал — и какой вывод на настоящий момент она делает, синтезируя неоклассическое с цифровым.

— Как вы видите место живописи среди других видов искусств, которыми занимаетесь, — рядом с видеоартом, фотографией, объектом?

— Долгое время я возлагала большие надежды на развитие новых технологий в области вывода изображения. В начале девяностых, когда сибахромная техника печати давала уверенность в блестящем будущем этой области, я не старалась вернуться к живописи и экспериментировала с разными методами печати. Но дешевые и массовые принтеры победили сложные печатные устройства, и стало понятно, что прогресса в этой области ждать не приходится.

— Почему?

— Изначально отснятые в студии модели или построенные в трехмерной программе объекты, собранные в картину, должны были найти достойное воплощение на плоскости. Но моих знаний и умений в области живописного мастерства явно было недостаточно. Я не обладала секретами живописцев, которые передаются от мастера к ученику. Как раз в этот момент я закончила огромную серию в 54 картины — «Кесарь и Галилеянин» — принты на холсте, которые я старалась улучшить с помощью ретуши и лака и зашла в тупик.

— И когда это было?

— Это был 2003 год. Четыре года я еще экспериментировала, но поняла, что мне необходимы глубокие знания и секреты живописного мастерства. Именно тогда я стала сотрудничать с галереей «Триумф». Емельян Захаров, узнав о моих поисках и желании учиться, предложил от галереи безвозмездную годовую стипендию. Этот год мне очень помог, я нашла прекрасных учителей и многому научилась. Ведь если ты хочешь что-то сделать в живописи, ты должен быть свободен и уметь создавать пространства и строить миры, не задумываясь о том, как это сделать.

Теперь, создавая прорись с помощью совмещения многих медиа, я использую это изображение точно так же, как художник работает на пленэре. Учитывая ошибки эскиза, стараюсь улучшить их на холсте, и каждая стадия — от рисунка до последних незначительных лессировок — выглядит законченным произведением. Иногда даже жалко что-то менять, поэтому я стала фотографировать стадии работы.


Летнее платье. Стадии работы. 2018

— Отснятые стадии можно тоже считать цифровым измерением?

— Художнику нужно опираться в своей работе на визуальный опыт, и это может быть скомканная иллюстрация из альбома (в случае с Бэконом) или (в моем случае) построенная на компьютере композиция, но традиционная стадийность в живописи остается неизменной. И живопись как конечная инстанция долгого пути заставляет перед входом «обнулиться» и начать все сначала, с чистого холста.

Юлиан Отступник. Из серии «Кесарь и Галилеянин»Юлиан Отступник. Из серии «Кесарь и Галилеянин»

— Расскажите немного о том, как вы воспринимаете взаимоотношения фигуративных и абстрактных задач в живописи. Здесь, наверное, можно начать с работы «Воскресение», когда вы прямо обратились к беспредметной форме... Как соотносятся фигуративная и абстрактная фазы?

— В 1989 году я начала живописные эксперименты с абстрактным изображением. Тогда это было связано, скорее, с психоделическим восприятием окружающей действительности, юношеским поиском состояния нирваны, в котором привычный окружающий мир превращается в мир орнаментов и двигающихся узоров. Поэтому сразу за серией широкоформатной абстрактной живописи для выставки «Дворцовый мост-музей» (сейчас она находится в собрании ГРМ) мне захотелось совместить статичное и двигающееся изображения, и были сняты первые экспериментальные фильмы, совмещающие абстрактное и фигуративное: «Лабиринт» и «Птицы».

На съемках фильма «Фиолетовые птицы». 1989. О. Тобрелутс и В. Мамышев-МонроНа съемках фильма «Фиолетовые птицы». 1989. О. Тобрелутс и В. Мамышев-Монро

Серия «Пьета и Воскресение» появилась намного позже, в 2009 году, — скорее, как размышление над рождением абстрактного изображения. Впервые она была показана в Париже в двух отдельных залах. В первом, полностью затемненном, демонстрировалась «Пьета», а за ним можно было пройти в очень светлый большой зал со световым потолочным фонарем для «Воскресения».

Мне было важно сопоставление академического и абстрактного как отсылка к рождению абстракции в начале XX века и закату академического салона конца XIX. Для первой части я использовала три живописных академических шедевра на тему «Снятие с креста» — картины Якопо Каруччи Понтормо, Тициана Вечеллио и Рафаэля Санти. Я изменила освещение, погрузив происходящее на картинах в темноту в соответствии с описанием этой сцены в Евангелии. Воскресение происходило без свидетелей, и в моем представлении это могло быть, скорее, абстрактным видением.


«Пьета и Воскресение» в экспозиции. 2009

Поэтому картина «Воскресение» — это производная от работы Понтормо «Снятие с креста». Она имеет двойное визуальное прочтение. Если пространство позволяет отойти от абстракции, то на определенном расстоянии картина меняется, возвращаясь в фигуративное изображение. Но по мере приближения она вновь распадается на треугольники-лучи, фрагментируясь до абстракции.

Эти работы сейчас находятся в коллекции музея V&A в Лондоне.

Воскресение. 2009Воскресение. 2009

— Вы совмещаете большую академическую картину и цифровую проекцию. Значит ли это, что из процесса оказывается вынута первая ступень академического письма — работа с натурой?

— Цифровая проекция в моем случае — это только подготовительный этап поиска композиции и образа. Работа с натурой как раз является первостепенной задачей в живописи.

И если картина как завершающий этап долгого подготовительного пути, связанного с эскизами на бумаге, постановочными фотографиями, коллажем в компьютере, включает в себя основной мотив собранного коллажа, то дальше вступают в свои права законы живописного построения, а здесь без знания анатомии я была бы недостаточно свободной в работе. Моя задача состоит, скорее, в объединении медиа при условии сохранения традиции, чтобы живопись получила дополнительные визуальные возможности.

С работой из серии «Транскодированные структуры». 2019С работой из серии «Транскодированные структуры». 2019

— Новые возможности. Так это и есть объяснение названия вашей живописной серии?

— Визуальный эксперимент мне всегда интересен. Работая над этой серией, я заметила, что когда живописное изображение «возвращается» в цифровой формат, то любое цифровое устройство считывает в нем изначальное рождение в трехмерной программе. И, хотя технологический процесс был прерван и пропущен через человеческое сознание, цифровая техника все равно дает ему дополнительный объем по сравнению с тем, что не берет свое начало в цифровом построении.

Мне стала интересна эта особенность бессознательного считывания цифрового кода человеческим мозгом, и я сделала серию работ «Транскодированные структуры», размышляя над этими новыми для меня данными. Эта серия работ была показана прошлым летом на Венецианской биеналле в интернациональном OSTEN Pavilion Северной Македонии.

Новые возможности. Картина в мастерской. 2020Новые возможности. Картина в мастерской. 2020

— Расскажите про новую картину, которую вы сейчас закончили. Как она строилась и какие задачи вы в ней продолжили или решили?

— Картину «Новые возможности» я написала во время карантина. Как раз наступил момент, когда появилось много времени, чтобы заняться живописью, не отвлекаясь на перемещения в пространстве.

Мне хотелось, после того как я неожиданно на практике обнаружила свойства транскодирования, попробовать изменить саму живописную стадийность. Я добавила на стадии эскиза цвет, который при дальнейшем прописывании другими полупрозрачными красками меняет оттенок, создавая иллюзию приближения или отдаления. Цвет поддерживает, усиливает эффект объемности, добавляя дополнительный объем.

— Но появляется еще и движение, как в кубизме.

— Я закрутила движение треугольников в особом порядке. Этот порядок следует принципу золотого сечения, что визуально создает иллюзию движения статичного изображения. Не сразу удается добиться задуманного. Нужно еще много экспериментировать, чтобы получить желаемый результат. В последней работе, мне кажется, к нему удалось приблизиться.

— А про сам термин «транскодирование» можете подробнее рассказать — как живопись интерпретирует цифровое описание мира?

— В программировании сегодня используют цифровое кодирование образов, потому что кодирование с использованием слов перестало быть доступным по причине того, что все слова исчерпаны. Теперь настало время транскодирования образов окружающего мира для написания новых компьютерных программ, а также для форматирования и хранения все увеличивающегося объема информации. Другими словами, человечество сканирует окружающий мир, переводя его в цифровой код.

Из серии «Транскодер». 2018Из серии «Транскодер». 2018

Мир, в котором мы живем, не имеет иммунитета против изменений. ХХ век — предтеча глобальных сдвигов в восприятии и трансформации мышления. Основным показательным маркером этих изменений стал коллаж, столь популярный весь XX век, на смену которому в его последнее десятилетие пришла новая виртуальная реальность. Возможности человеческого зрения постоянно эволюционируют. Нейробиологи из Массачусетского технологического института опубликовали результаты своих последних исследований: «Скорость распознавания изображения мозгом современного человека сократилась до 13 миллисекунд, хотя еще совсем недавно она составляла 100 миллисекунд». В своем исследовании они пишут, что столь высокая скорость обработки информации мозгом помогает быстрее управлять глазами и выбирать объекты для рассмотрения. Глаз стал способен передвигаться со скоростью 25 кадров в секунду, и за это время мозг может распознать всю информацию в поле зрения, осознать увиденное и принять решение, куда посмотреть дальше, что значительно ускоряет скорость реакции и восприятия.

В то же время современный человек может сохранить в памяти всего три-четыре такта музыкальной мысли, не удерживая более развернутые композиции. Предпочтение коротких сообщений усложняет восприятие больших объемов текста, поэтому многие информационные порталы сознательно делят текст на короткие отрывки с промежутками между столбцами. Временной отрезок, помещенный в пространстве современной картины, тоже становится фрагментированным, сжимаясь вплоть до мгновения. Это является полной противоположностью лубку — народной картинке, столь популярной среди массового зрителя в прошлые века. В лубке изображенное событие могло быть продолжительным и вмещать в себя максимально долгое временное повествование. Цифровые технологии фиксируют каждое мгновение нашей жизни, создавая электронный медийный коллаж.

Знаковое изображение (навигация) окружает нас повсеместно, рефлекторно подавая сигнал к действию. Современный человек совершает множество ежедневных действий, согласуя их с указующими значками, окружающими его в повседневной жизни. Знак как руководство к ежедневным действиям. Знак как сигнал для подключения фантазии. Знак как ключ к созданию новых миров. Возможно ли, что восприятие знака современным человеком служит сигналом к созданию полноценного трехмерного образа? К примеру, современному человеку не нужно изображать пустыню, чтобы он мог ее себе представить. У каждого в подсознании существует множество индивидуальных, увиденных где-то когда-то изображений пустыни. Минимализм изображения как раз дает большие возможности для проявления индивидуальных фантазийных способностей.

— И как вы бы сейчас сказали — удалось ли добраться до вершины этого нового восприятия?

— Я тридцать лет экспериментирую с компьютерным коллажем, каждой новой фотографической серией, живописной работой, скульптурой и видео, фиксируя изменения визуального восприятия современного человека. С появлением компьютера и возможностей медийной обработки трехмерного построения изображения появилась возможность доработки коллажа, его трансформации и создания иллюзорной реальности. Появилась возможность полного погружения в виртуальное фантазийное пространство, представляющее собой единую достоверную, цельную картину без видимых швов и склеек… Это искусственно созданное пространство визуально стало более реалистичным, чем окружающий мир. К моменту появления этой новой цифровой реальности мышление современного человека уже фрагментировалось, это изменило свойства и возможности его визуального аппарата. Приобретая эти свойства, которые могут открыть новые просторы для традиционной живописи, зритель находится в условиях формирования фрагментарности восприятия и ограничения свободы выбора.

— И в чем для вас суть этого ограничения?

— Именно потеря свободы фантазии и потеря структурно-функционального анализа, так называемого глобального мышления, формирование знакового рефлекторного сознания могут породить в будущем современную форму тоталитарного контроля над индивидуумом.

Из серии «Пьета». ДетальИз серии «Пьета». Деталь

— Тогда что нас ждет дальше?

— Структурные изменения, которым в конце XX века подверглись музыка, архитектура, театр, танец, литература, языковые платформы, поэзия, системы хранения информации, говорят о некоем глобальном изменении восприятия в целом и формировании синтеза восприятия — нового визуального кода. XX век экспериментировал с изображением, резал его, кромсал, инсталлировал, словно судорожно подбирал изобразительный язык будущих поколений. В конце века появляется мощное художественное оружие в виде компьютера, позволяющего создавать синтез искусств и объединившего разные виды искусств в единое целое. Синтезированное искусство — как единственно возможный путь наиболее точного воспроизведения идеи.

Новые возможности. 2020Новые возможности. 2020

— Большое спасибо! Последний и главный, может быть, бытовой вопрос — расскажите о своих отношениях с живописью.

— Живопись — самая ревнивая любовница. Стоит отвлечься на что-то другое, и все пропало. Она уже отвернулась от тебя и больше не разговаривает. Нужны долгие уговоры, чтобы вернуть ее расположение и получить разрешение войти внутрь. Она не терпит неумех. Ты должен быть виртуозом, уверенным в себе и смелым, может быть, слегка наглым. Безумный по скорости танец, в который она тебя вовлекает, требует физической силы и выносливости — иначе все напрасно, все усилия впустую.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Дни локальной жизниМолодая Россия
Дни локальной жизни 

«Говорят, что трех девушек из бара, забравшихся по старой памяти на стойку, наказали принудительными курсами Школы материнства». Рассказ Артема Сошникова

31 января 20221535
На кораблеМолодая Россия
На корабле 

«Ходят слухи, что в Центре генетики и биоинженерии грибов выращивают грибы размером с трехэтажные дома». Текст Дианы Турмасовой

27 января 20221579