Искусство и революция — и бюрократия

Редко когда пишущим о современном искусстве выпадает шанс сказать, что главное событие сезона (не нашего местечкового, а вообще сезона, мирового — ну или, сформулируем осторожнее, европейского, тут уж никто не придерется) состоится в России. Потому что Manifesta по важности стоит в одном ряду с Венецианской биеннале и кассельской documenta, и Manifesta 10 пройдет в Петербурге с 28 июня по 31 октября сего года. Пройдет — несмотря на все объявленные ей бойкоты.

Решение Manifesta Foundation проводить десятую, юбилейную, биеннале в Петербурге, да к тому же в Эрмитаже, глобальный мир современного искусства встретил скорее скептически. Хотя, если быть верным «манифестационному» духу, место выбрали прямо-таки идеально. Ведь когда принималось решение, Петербург еще выделялся своим ультраконсерватизмом на фоне остальной России: закон о «пропаганде гомосексуализма» был принят лишь на местном уровне, а Эрмитаж отбивался от казаков, оскорбленных «фашистской» выставкой братьев Чепмен, и православных, жаждущих помолиться прямо в музее. Чем не благодатная почва для Manifesta?

Основанная в середине 1990-х, европейская биеннале Manifesta была одним из самых удачных культуртрегерских проектов Европейского союза. Идеальный ее портрет выглядел так: молодая, амбициозная, экспериментальная, радикальная, Manifesta не сидит на одном месте, наращивая бюрократический жирок и пуская коррупционные корни, — напротив, она кочует по Европе, забирается в самые проблемные регионы, ставит неудобные — в том числе и политические — вопросы, демонстрирует европейский мультикультурализм, налаживает инфраструктуру современного искусства, попутно развивая туризм и гражданское общество. В реальности получилось несколько иначе. Разумеется, Manifesta способствовала культурному обмену внутри европейской художественной сцены, помогала раскрыть ее границы навстречу большому миру, заставляла выучить новые имена, зажигала звезды. И все же трудно отделаться от впечатления, что отнюдь не художники были почетными гостями этого праздника жизни.

Эксперименты, новации, глубоко критическая позиция — Manifesta сразу же сделалась фестивалем кураторских амбиций: кто кого перещеголяет в оригинальности и левом радикализме, потому что модному куратору-интеллектуалу неприлично не быть леваком, анархистом или хотя бы сочувствующим. Что куратор нынче стал главнее художника — этот упрек можно адресовать едва ли не любой биеннале начиная с Венецианской, но рожденная в самый разгар кураторского бума Manifesta честно, без обиняков принялась обсуждать не столько искусство, сколько разнообразные кураторские стратегии и практики — весь ее Manifesta Journal об этом.

Вероятно, самой удачной надо признать Manifesta 6, так и не состоявшуюся в Никосии в 2006 году: у кураторской команды имелась замечательная идея — фестиваль как художественная школа, объединяющая греческую и турецкую части разделенной столицы Кипра, но идея не понравилась ни местным художникам, проигнорированным кураторами-модниками, ни властям; в итоге биеннале отменили. Школу перенесли в безопасный Берлин (он, мол, тоже когда-то был разделенным городом), долго анализировали и критиковали сложившуюся ситуацию, биеннале не вышло, зато кураторы прославились и неплохо продвинулись по карьерной лестнице.

Но не все же на свете измеряется деньгами, есть и другие бюрократические ценности — например, празднования юбилеев.

Вообще куратор как художник и художник как куратор — прекрасные и неисчерпаемые темы для обсуждения на страницах журналов и каталогов, но на практике самый что ни на есть артистичный делатель выставок оказывается обычно частью команды менеджеров с их менеджерскими талантами к фандрайзингу и дипломатии. И давно замечено: чем больше бюджет и организационный размах выставки, сделанной левыми интеллектуалами, тем громче и яростнее на ней звучит критика глобального капитализма, в сети которого попадает все, даже искусство.

В любви к презренному капиталу как раз и заподозрили Manifesta Foundation: большую часть расходов по уставу биеннале берет на себя принимающая сторона, в Европе — кризис, в России — нефтяные реки и газовые берега, из петербургского бюджета было выделено 142 миллиона рублей. Но не все же на свете измеряется деньгами, есть и другие бюрократические ценности — например, празднования юбилеев. Юбилеи удачно совпали: у Manifesta — десятый фестиваль, у Эрмитажа — 250-летие. Для Manifesta Эрмитаж — большой соблазн: один из пяти крупнейших универсальных художественных музеев мира, где можно было бы, допустим, соорудить эффектную выставку, критикующую классический музей как европоцентристский, колониалистический, расистский, сексистский и — продолжите список сами. Для Эрмитажа Manifesta — лучшая реклама недавно созданному отделу новейших течений (см. также мнение директора Эрмитажа Михаила Пиотровского. — Ред.).

Правда, пришлось идти на взаимные компромиссы. Manifesta предложила куратора из «доманифестационного» поколения, не радикала, не независимого, а крепкого музейного профессионала, занимавшегося современным искусством по долгу службы — со всем уважением к священным стенам и без склонности к провокациям. Так что у Эрмитажа были некоторые основания полагать, что Каспер Кёниг достаточно опытен, а стены музея достаточно толсты, чтобы не допустить никакого скандала. Однако без скандалов не обошлось, и они имеют гораздо больший резонанс, чем бойкоты обиженных киприотов в 2006-м. Художники постоянно напоминают кураторам Manifesta 10, что деньги все-таки пахнут и согласие на финансирование со стороны определенного государства означает согласие с политикой этого государства.

Первая значительная международная кампания протеста против Manifesta 10 началась летом прошлого года. На сайте Change.org появилась петиция с требованием перенести биеннале из Петербурга в связи с принятыми в стране гомофобными законами, под которыми имелся в виду не только теперь уже общероссийский закон о «пропаганде гомосексуализма», но и запрет отдавать на усыновление детей из России в те государства, где разрешены однополые браки. Возникло и встречное обращение местного ЛГБТ-сообщества, утверждавшего, что международная изоляция ему вряд ли поможет, тогда как биеннале могла бы стать площадкой для обсуждения проблемы гомофобии. Чем Manifesta и воспользовалась, напомнив о своей программной идее вести межкультурный диалог и заявив о готовности поддержать ЛГБТ-движение широкой общественной дискуссией. В чем конкретно будет выражаться эта поддержка, пока непонятно. Каспер Кёниг сразу объявил, что среди русских участников будут покойные Тимур Новиков и Владислав Мамышев-Монро, как будто бы так называемая нетрадиционная сексуальная ориентация художника автоматически превращает его искусство в инструмент борьбы за сексуальное равноправие.

Художники постоянно напоминают кураторам Manifesta 10, что деньги все-таки пахнут и согласие на финансирование со стороны определенного государства означает согласие с политикой этого государства.

Сегодняшняя протестная кампания, разворачивающаяся в связи с украинскими событиями, куда серьезнее. Вначале Юрий Лейдерман, одессит и участник самой первой роттердамской Manifesta 1996 года, призвал мировое художественное сообщество к бойкоту Manifesta 10. Затем на сайте Change.org начался сбор подписей под требованием отложить биеннале «до тех пор, пока российские войска не будут выведены с территории Украины». Авторы петиции, художники из Амстердама и Дюссельдорфа, обеспокоены тем, что в бюджете Manifesta 10 капиталы РФ сливаются воедино с капиталами ЕС, ведь помимо принимающей стороны европейскую биеннале финансируют Европейский союз, Министерство образования, культуры и науки Нидерландов, голландские фонды Мондриана и BKVB. И на вопрос, можно ли брать деньги у государства, не разделяя ответственности за его политику, дают однозначный ответ: «Мы считаем, что участие в культурных мероприятиях в России в это время означает легитимацию и согласие с российской агрессией против демократического государства Украины. Мы просим всех участвующих художников, кураторов, организаторов и финансирующие организации, связанные с Manifesta 10, поддержать эту петицию как акт солидарности с украинским народом».

Идея отложить Manifesta 10 была наиболее реалистической, но не единственной. Мария Алехина из Pussy Riot предложила перенести Мanifesta 10 на Украину. Однако Украине пришлось отложить на 2015 год собственную Киевскую биеннале — кстати, в связи с политической обстановкой в стране, а вовсе не потому, что украинские художники призывали бойкотировать Arsenale (1, 2), возмущенные цензурой и вандализмом в устраивающем ее «Мыстецком арсенале» (эту прошлогоднюю историю, видимо, стоит напомнить: в «Мыстецком арсенале» готовили выставку к 1025-летию крещения Руси; открытие собиралась посетить политическая и церковная элита Украины и России; директор «Арсенала» Наталья Заболотная распорядилась закрасить черной краской фреску-аллегорию «Колиивщина: Страшный суд» Владимира Кузнецова, изображавшую представителей коррумпированной украинской власти в адском пламени; через несколько месяцев пламя заполыхало на Майдане). Ольга Тобрелутс из «Новой академии» Тимура Новикова предложила отдать весь основной проект Manifesta 10 украинским художникам. Однако украинцы — один за другим — отказываются приезжать на выставки в Россию. Это непосредственно коснулось и Manifesta 10: о поддержке бойкота и отказе ехать в Петербург заявили участники параллельной программы биеннале, киевский куратор Марина Щербенко и приглашенные ею киевские художники Даниил Галкин и Мария Куликовская.

Manifesta 10 еще до открытия успела внести большой вклад в дискуссию о кураторских стратегиях и практиках.

Manifesta 10 отреагировала на все бойкоты и протесты кратким коммюнике: «Мы считаем, что остановка работы по подготовке биеннале сейчас может быть воспринята как продолжение риторики в духе холодной войны и не будет достойным ответом на всю сложность существующей геополитической ситуации». К нему прилагался пространный комментарий Каспера Кёнига, где среди многих общих и правильных слов были следующие: «Я не считаю, что проведение биеннале в Санкт-Петербурге имеет что-то общее с поддержкой политических решений, принимаемых в настоящий момент российским правительством. <…> Конечно, политические обстоятельства в настоящий момент непростые и во многом неприятные, и мы должны избежать самоцензуры. Мой контракт предполагает свободу творчества — настолько, насколько она не противоречит законам Российской Федерации. Тем не менее мы не хотим выставлять что-то, что сводилось бы к дешевой провокации. Перед нами открыты богатые возможности, и было бы ошибкой увидеть в них всего лишь шанс делать какие-то политические заявления. Мы прекрасно понимаем, что биеннале “Манифеста-10” будет не по назначению использоваться политическими активистами в качестве платформы для высказываний».

«Свобода творчества, не противоречащая законам РФ» и «дешевые провокации» — кёниговская риторика забавным образом напоминает российскую чиновничью. Впрочем, нетрудно предположить, что кураторам поколения Каспера Кёнига протест, особенно если он исходит от Pussy Riot, кажется лишь формой политического активизма, не имеющей отношения к искусству. Однако в такой позиции трудно заподозрить более молодых сотрудников Каспера Кёнига — например, отвечающую за «публичную программу» Manifesta 10 Иоанну Варшу, которая была сокуратором Артура Жмиевского на VII Берлинской биеннале, открывшей двери активистам движения Occupy. Через Facebook мы задали Иоанне Варше вопрос, будут ли антивоенные протесты каким-то образом отражены в «публичной программе» Manifesta 10, и получили типичный чиновно-бюрократический ответ: обратитесь по форме, через пресс-службу, и не сейчас, а через неделю.

Мы обратились по форме, через пресс-службу Manifesta 10, чтобы прочесть дипломатичную отписку: «Public Program определенно проявит чуткость и критичность к текущей геополитической ситуации, мы хотели бы, чтобы в дискуссиях участвовали русские и украинские художники и работники культуры». Меж тем наиболее чуткие и критичные работники культуры опасаются, что в условиях возможной цензуры участие в художественных дискуссиях станет пособничеством тем режимам, при каких парламент — не место для дискуссий. О разрыве с Manifesta 10 заявила группа «Что делать?» — она теперь делает собственный проект, «выставку солидарности украинских и русских художников, поэтов, интеллектуалов, деятелей культуры».

Иначе говоря, Manifesta, похваляющаяся своим критическим духом и твердящая о любви к диалогу, в диалог с протестующими (назвать их, особенно Pussy Riot, «дешевыми провокаторами» — это довольно смело) вступать не намерена и революционных настроений мирового художественного сообщества не разделяет. И это значит, что Manifesta 10 еще до открытия успела внести большой вклад в дискуссию о кураторских стратегиях и практиках. Она на практике показала, как кураторы-звезды — экспериментаторы, радикалы, леваки — превратились в заурядную европейскую культур-бюрократию, которая не готова прислушиваться к голосу современного искусства, к его политической позиции и антивоенному пафосу, если это грозит бюджетными или институциональным неприятностями. «Вы нас даже не представляете» — лозунг, придуманный петербургским поэтом и активистом Павлом Арсеньевым по другому поводу, художники Manifesta 10 вполне могли бы адресовать кураторам Manifesta 10.

Понравился материал? Помоги сайту!