Гай Стэндинг: «В России тоже можно ввести безусловный базовый доход»

Еще один гость фестиваля «NOW. Как устроена современность», который с 4 по 6 ноября проводят COLTA.RU и Музей современного искусства «Гараж», — знаменитый экономист, защитник самой влиятельной социальной утопии XXI века Гай Стэндинг.

Поскольку Стэндинг — не только теоретик, но и практик, активист идеи безусловного базового дохода, поймать его чрезвычайно трудно, он «летучим голландцем» перемещается по миру, тем более что только что вышла его новая книга «Коррупция капитализма».

Тем не менее нам удалось заманить его на фестиваль NOW с лекцией «Прекариат в эпоху рентного капитализма: новый опасный класс» (6 ноября, 19:00, атриум «Гаража»). После лекции Стэндинг обсудит с нами документальный фильм «Неравенство для всех» Джейкоба Корнблюта (6 ноября, 21:00, там же). А пока что Татьяне Трофимовой удалось поймать неуловимого для короткого разговора.

Не забывайте, что полную программу фестиваля «NOW. Как устроена современность» вы можете увидеть здесь, а также заглянуть на страницу расписания на сайте музея «Гараж» и на страницу феста в Фейсбуке.

Кто такой Гай Стэндинг и чего он хочет?

Имя британского экономиста Гая Стэндинга сегодня прочно связано с концепцией безусловного базового дохода и новой классовой системой, один из элементов которой получил звучное наименование «прекариат». Само слово — от английского precarious, что означает «опасный, неустойчивый», и термина «пролетариат»— было придумано еще социологом Пьером Бурдье в 1980-е годы, а концепция базового дохода не раз возникала в мыслях теоретиков в последние два столетия, начиная как минимум с философа Томаса Пейна. Но своим современным значением и популярностью слово «прекариат» обязано именно Стэндингу. Он собрал воедино все эти искания и сформулировал новую парадигму взамен утратившей, по его мнению, актуальность марксовской системы, которая определяла классы через отношение к средствам производства. Стэндинг еще в начале 2010-х сумел уловить новые тревожные настроения и предложил социальную утопию, которая должна справиться со страхами и неуверенностью XXI века.

То, на чем Стэндинг построил свою систему, на самом деле не слишком далеко от средств производства. Это проблемы труда и занятости, вокруг которых концентрировались его научная карьера и практика на протяжении тридцати лет. Существенный массив его статей и книг создан в рамках работы в Международной организации труда, где он начинал экономическим экспертом, а заканчивал руководителем программы социально-экономической безопасности. Одновременно в 1986 году он стал одним из основателей нынешней Всемирной сети базового дохода, которая на первом этапе охватывала только европейские страны, но в последующие десять лет обрела штаб-квартиры по всему миру. В 1993—1996 годах Стэндинг работал с проблемами труда и занятости в России в Консультативном совете при Федеральной службе занятости. Сейчас он — профессор в Школе восточных и африканских исследований при Лондонском университете.

Идеи Стэндинга нашли теоретическое выражение в трех его главных книгах —«Прекариат: новый опасный класс», вышедшей в 2011 году (и переведенной на множество языков, в том числе на русский), «Права прекариата: от жителей к гражданам» (2014) и «Коррупция капитализма» (2016).

Первая группа прекариата состоит из тех, кто настроен атавистически, оглядывается назад, связывает потерю чувства защищенности с реальным или воображаемым прошлым.

Стэндинг исходит из того, что неустойчивость профессиональной идентификации, постоянная смена видов деятельности, «гибкий» рынок труда вместе с глобальным неравенством между богатыми и бедными, крахом социальных гарантий со стороны государства создают неопределенность, неуверенность в завтрашнем дне. Все это формирует «новый опасный класс», прекариат, о котором нужно начинать говорить здесь и сейчас, потому что он как раз только-только начинает осознавать себя как общность и заявлять о своих правах и требованиях правительствам разных стран.

Но Стэндинг не только фиксирует статус-кво, последовательно проходя по всем социально болевым точкам — пенсии, безработица, мигранты, — но и хочет предложить выход. Он является одним из самых известных проповедников идеи безусловного базового дохода, ежемесячной фиксированной суммы, которую человек может получать от государства без каких-либо обязательств. Этот доход должен покрывать основные потребности, оставляя тем не менее возможность для обеспечения более комфортной жизни за счет непосредственно работы. Согласно концепции Стэндинга, каждый человек имеет право на минимальный гарантированный доход просто потому, что он является гражданином своей страны. В этом случае доход перестает быть связанным с трудовой деятельностью, люди получают возможность больше не думать о своих ключевых потребностях, социальная напряженность снижается.

Гай Стэндинг не скрывает, что его «политика рая», как он ее называет, направлена против рыночных отношений и капитализма как системы. Он называет глобализацию злом, механически встроившим человека в процесс производства и увеличившим неравенство. Однако именно из нее он предлагает черпать средства для своей утопии — перераспределить мировой капитал, заставить развитые страны инвестировать в развивающиеся, расформировать фонды национального благосостояния. При этом он уверен, что после того, как труд будет выведен за рамки исключительно рыночных взаимоотношений, люди не бросят работать, а, наоборот, станут делать это более качественно, заодно закрыв те важные для общества функции, которые страдают в условиях нехватки финансирования, — например, все те же социальные сферы.

К моменту написания Стэндингом его манифеста во многих странах мира, преимущественно бедных, были реализованы пилотные программы. Жители Колумбии, Индии, Кении, Никарагуа, Перу и других стран получали на некоторое время базовый доход, и авторы экспериментов смотрели, как они им распоряжались. В Кении он составлял 250—400 долларов в год. В Индии базовый доход семьи был около 24 долларов в месяц (288 долларов в год), и в появившейся год назад книге «Базовый доход: политика перемен в Индии» Стэндинг описал этот опыт. Хотя доход был формально безусловным, население все же получало деньги с некими устными предписаниями, на что их тратить. Положительным эффектом программ стало то, что чаще всего люди этим предписаниям следовали, хотя не обязаны были это делать, а социальная напряженность действительно уходила вместе с бедностью и преступностью.

Но единство теории и практики, которое можно наблюдать в деятельности самого Стэндинга, пока не всегда работает в реальности — в июне 2016 года жители Швейцарии на референдуме выступили против безусловного базового дохода (около 2000 евро в месяц для взрослых граждан). Судьба этого впечатляющего эксперимента пока остается открытой.

* * *

— Давайте немного посвятим непосвященных в некоторые основы вашей теории. Прекариат — это конкретно кто?

— Прекариат вбирает в себя миллионы людей, которые вынуждены жить без стабильной работы, постоянного дохода, порой даже без социальных и политических прав, потому что они не видят в политике тех, кто представляют их интересы. Прекариат, конечно, состоит преимущественно из молодых людей, но не только. Я выделяю в нем три группы.

Первая группа состоит из тех, кто настроен, как я это называю, атавистически, то есть оглядывается назад, связывает потерю чувства защищенности с реальным или воображаемым прошлым. Родители этих людей или даже они сами могли быть в прошлом рабочими на заводах или в доках, но сейчас они выпали из профессии, сообщества, семьи. У них нет систематического университетского образования, и они склонны прислушиваться к популистам, которые играют на их страхах и говорят, что все проблемы связаны с приезжими, с чужаками. Именно эту карту разыгрывают такие люди, как Трамп, некоторые политики в России, Восточной Европе, сторонники Брексита.

Вторая группа прекариата состоит из мигрантов, меньшинств и других маргинальных групп, беспомощных и политически, и социально. Именно эти группы популисты и демонизируют. Эти люди склонны вообще отказываться от участия в политической жизни, это слишком для них рискованно. Эта группа очень велика, ее участники живут с чувством невероятной незащищенности, а главное — у них нет даже дома. Они тоже подвержены своего рода ностальгии, они агрессивны, тревожны, фрустрированы. И это еще одна форма опасности.

И третья группа — это образованные молодые люди, которые пошли учиться в университеты и которым были обещаны будущее, карьера, возможность реализовать себя. Но в результате они окончили учебу с огромными долгами, без перспектив. Они не будут голосовать за Трампа или Брексит. Но при этом они также не видят на политической арене сил, которые представляли бы их и их обманутые ожидания. Я считаю, что эта группа опасна в хорошем смысле, и стараюсь описать их повестку. Они настроены на борьбу не только против государства и олигархов, но и против популистов, и эта борьба уже начинается. Они хотят жить в лучшем обществе. Кроме того, эти люди заинтересованы в том, что я называю «политикой рая».

Безусловный доход освобождает человека. Защищенный гражданин куда более независим.

— Под которой вы понимаете безусловный базовый доход.

— Да, я поддерживаю идею безусловного дохода как универсального права. Любое общество, в том числе в России и в США, могло бы позволить себе ввести безусловный доход, это совершенно естественный этап построения прогрессивной политики. Эксперименты показали, что безусловный доход работает на пользу общества, а не против него, делает его здоровее, граждан — самостоятельнее, они лучше себя ощущают и даже более политически толерантны и ответственны. Я думаю, что не случайно сейчас тема безусловного дохода внезапно стала главной для интеллектуалов, политиков и даже бизнесменов по всему миру. Я много могу сказать в поддержку этого движения — хотя это не панацея и не то, что заменит собой вообще всю политику, это должна быть лишь одна из мер, но она вполне способна справиться с экономической незащищенностью, которая в длительной перспективе ведет к ужасным последствиям и глобальной нестабильности.

— Но вы не думаете, что если мы делегируем государству право так заботиться о нас, то мы отдадим ему слишком много своей свободы?

— Нет, наоборот! Именно безусловный доход освобождает человека. Защищенный гражданин куда более независим. Что касается государства, то оно должно остаться, оно нам по-прежнему нужно, но оно не обязательно должно становиться сильнее. Вы можете существовать на безусловный доход, который будет установлен независимой демократической организацией. К тому же все это не снимает ответственности с институтов внутри государства, наделяющих нас правом голоса. Помните, что государство — не то же самое, что правительство. Государство состоит из большого количества институтов, которые дают нам ощущение принадлежности к обществу и возможность кооперироваться с другими его членами. Да, правда, сейчас у нас много сильных централизованных правительств и недемократически настроенных политиков и элит. В моей новой книге «Коррупция капитализма» одна из глав посвящена как раз этой условной, формальной демократии, которую в последние тридцать лет во многих странах, включая Россию, Великобританию, США, все части Европы, захватили олигархи. Нам еще предстоит ограничить их власть. Единственный наш шанс заставить государство пойти на уступки — иметь мужество с этим бороться.

Правда в том, что свобода в целом сейчас переживает не лучшие времена.

— Не так давно было много споров по поводу «Капитала XXI века» Тома Пикетти. Почему левые идеи сегодня снова популярны? И почему мы пытаемся найти наше будущее в прошлом?

— Я бы не сказал, что это поиски в прошлом. Мы ищем такое будущее, в котором были бы отражены ценности равенства и братства как производных от свободы. Нам просто нужны другие политики, не те, которые управляли странами в последние двадцать лет.

— Как вы знаете, у нас был специфический опыт социальной утопии — СССР. Казалось, вот государство, которое заботится о гражданах, дает им работу, платит пенсии. Что пошло не так?

— Я думаю, ленинская концепция всеобщего труда и контроль со стороны партии были настолько догматичны, что привели к параличу. И когда я приезжал в Россию в 1990—1991 годах, я видел этот коллапс — потерю свободы, идентичности, я видел, как система рухнула под давлением внутренних противоречий. Но что стало настоящей трагедией в начале 90-х — это шоковая терапия Вашингтона и разных международных организаций, преследующих свои интересы в России. Она привела к тому, что установилось совсем не демократическое, не социальное государство. Несколько последующих лет мы наблюдали то, что я готов назвать геноцидом. Если помните, продолжительность жизни мужчин тогда упала с 64 до 58 лет, не лучше обстояло и с женщинами, несколько миллионов людей умерло преждевременно.

— Вы сказали, что Россия могла бы и сейчас позволить себе ввести безусловный доход. Как вы себе это представляете?

— Я помню, мы как-то делали подсчеты и пришли к выводу, что в 90-е было бы вполне реально ввести безусловный доход, но вместо этого была проведена пенсионная реформа, потребовавшая много денег и не обогатившая обычных граждан. Я считаю, что России нужно уйти от того типа социальной политики, который сформировался в 90-е. Все мы знаем, что неравенство в России сейчас приняло огромные масштабы. И пока вы не ограничите власть олигархов, вы не сможете восстановить общество, страна будет переживать темные времена. Хотя я не хочу сказать, что другие большие страны как-то особенно хороши. Правда в том, что свобода в целом сейчас переживает не лучшие времена.

— И все-таки — как конкретно вы предлагаете эти времена изменить?

— Подождите, я про все расскажу в Москве.

Лекция Гая Стэндинга «Прекариат в эпоху рентного капитализма: новый опасный класс» пройдет в рамках фестиваля «NOW. Как устроена современность» 6 ноября в атриуме музея «Гараж» (начало в 19:00).

Понравился материал? Помоги сайту!