Работать по-шведски: от кофе с булочкой до классовой борьбы

Текст продолжает совместный проект COLTA.RU с официальным сайтом Швеции на русском языке Ru.Sweden.Se — «Например, Швеция».

Слишком много работы и счет на недели

Жить, чтобы работать, или работать, чтобы жить?

Иностранцы, работающие в Швеции, говорят, что у себя на родине они даже не мечтали о таком идеальном балансе между работой и частной жизнью. В стране долгие отпуска, короткие пятницы, длинные национальные праздники, когда не работают даже кафе и аптеки. А есть еще klämdagar, «рабочий день, зажатый между праздниками и выходными», который часто тоже превращается в выходной. С конца июня, в июле и августе, когда все разъезжаются по летним домикам или на курорты, в Швеции что-то планировать бесполезно. Да и просто в теплую солнечную погоду работать здесь бывает трудно. Шведы стараются проводить все возможное время на улице и получать драгоценный витамин Д. Прошлым летом — а оно выдалось очень жарким — я два месяца не могла сделать ни одного интервью, а потом просто сдалась и переназначила все встречи на сентябрь.

И все равно многим здесь кажется, что они работают чересчур интенсивно. Поэтому в стране периодически обсуждается шестичасовой рабочий день или его альтернатива — четырехдневная рабочая неделя. Причем дискуссиями в СМИ и политическими обещаниями ультралевых (очень осторожными, это все-таки Швеция) уже дело не ограничивается.

Эксперимент с шестичасовым рабочим днем провели в стокгольмском пригороде Ярфалла. В нем участвовали социальные работники, ухаживающие за пожилыми людьми и инвалидами. Вместо обычных 7,4 часа они должны были работать по 6, при этом зарплата оставалась прежней. То, что вышло в итоге, оценили как «розги и розы» (есть такое выражение в шведском — «ris och ros»). Сами работники были счастливы: больше времени для личной жизни. Зато начальство было убеждено, что эксперимент пошел не на пользу совещаниям и курсам по повышению квалификации.

Другая попытка перехода на сокращенный рабочий график случилась в доме престарелых в Гётеборге. 18 месяцев эксперимента обошлись городу в 10 миллионов крон (это чуть меньше миллиона евро), зато в результате намного лучше себя чувствовали не только медсестры, но и сами пациенты. В отчете проекта сказано, что персонал, перешедший на шестичасовой рабочий день, стал спокойнее, дружелюбнее и внимательнее, что отразилось и на самочувствии пациентов.

Количество проб, исследований, публичных дискуссий и конкретных расчетов, во сколько такой переход может обойтись правительству (а первоначально это требует огромных затрат), говорит о том, что здесь уже сделали первые шаги в этом направлении. Хотя Швеция пока что далека от перехода на сокращенное рабочее время.

Наверное, работать мало и при этом все-таки эффективно позволяют шведская пунктуальность, дисциплинированность, склонность планировать все заранее. Деловые встречи и собеседования назначаются здесь за несколько недель (впрочем, любовные свидания и встречи с друзьями нередко тоже.) Кстати, в Швеции вообще мыслят неделями. Так и говорят: «На 18-й неделе я очень занят, давай встретимся на 19-й».

Анн, шведская переводчица и организатор мероприятий, пожаловалась, что ей, шведке, работать с русскими коллегами весело, но сложно. Они постоянно заставляют нервничать, все делают в последний момент (последний момент в понимании шведов иногда сильно отличается от того, что мы под этим понимаем.) Правда, в результате и шведы, и русские успевают все одинаково.

Однажды мне нужно было организовать съемки в шведской школе для журналистов. Две недели казались вполне достаточным сроком. Но съемки едва не сорвались. «Вам нужен первый учебный день в школе? Мы с удовольствием пригласим вас снимать. Давайте запланируем август следующего года». В России это прозвучало бы как издевательский отказ, а шведам искренне не понять, что можно такие серьезные вопросы решать за такой короткий срок. Вот за год — это нормально.

Усердно, но не слишком усердно

«Не думай, что ты особенный. Не думай, что ты нам ровня. Не думай, что ты умнее нас. Не воображай, что ты лучше нас. Не думай, что ты знаешь больше нас. Не думай, что ты важнее нас. Не думай, что ты все умеешь. Тебе не стоит смеяться над нами. Не думай, что кому-то есть до тебя дело. Не думай, что ты можешь нас поучать».

Закон Янте, который в Швеции цитируют в шутку и всерьез, был описан в романе датско-норвежского писателя Акселя Сандемусе «Беглец пересекает свой след» («En flyktning krysser sitt spor», 1933 год). Его действие происходит в вымышленном городе Янте, и по этим законам, как считал Сандемусе, живут все маленькие города. Швеция в этом смысле вся — как маленький город.

«Я чувствую, что амбициозность не поощряется. И сразу вспоминаю так называемый закон Янте. Нет роста зарплат, все примерно равны: это отбивает у амбициозных людей желание работать усерднее», — рассказал мне Никлас, продюсер в маленькой кинокомпании. Говоря о зарплатах, он имел в виду, что в Швеции не так уж распространена система поощрений и премий, а люди, работающие на похожих позициях, получают примерно одинаково. Зная, где и кем работает человек, вы всегда легко угадаете его доход.

Хотя другие уверяют, что здоровый карьеризм очень даже поощряется. Особенно в Стокгольме. Зависит только от того, как этот самый карьеризм себя предъявляет.

Излишние напор и ретивость здесь и правда могут быть восприняты как нечто неприемлемое. Потому что это вызывает беспокойство и стресс, а шведы этого не любят. Ведь лагом должен быть во всем. Это слово, которое переводится как «не больше, не меньше, а ровно столько, сколько нужно», — шведский девиз, стиль жизни. Труда это тоже касается. И если дневать и ночевать на работе, вас посчитают скорее чокнутым, чем трудолюбивым. Потому что если швед вынужденно вкалывал в этом месяце лишние пять часов, то он вычтет пять часов из следующего месяца. И уж точно в Швеции никто не оценит сообщения и звонки по службе в нерабочее время.

Впрочем, в лицо этого тебе никто не скажет, потому что шведы в целом стараются избегать конфликтов и споров — не только на работе, но и в кругу друзей. «Трудно понять, хорошо ты работаешь или плохо. Тебя никто и никогда не будет критиковать. Но и особой похвалы ты тоже не дождешься. И это приводит к серьезному недопониманию. Шведы, мне кажется, и сами не всегда друг друга понимают, а нешведам подстроиться особенно тяжело», — рассказывает мне Елена, приехавшая сюда из Сербии двадцать лет назад, но до сих пор, как ей кажется, не научившаяся работать «по-шведски».

«Просто мы признаем, что все люди разные. А значит, у них разные темп и манера работать. Это вовсе не значит, что у нас нет дедлайнов, требований, задач. Но чего у нас нет точно — так это строгой иерархии: мы предпочитаем горизонтальные отношения. И понимаем: без лишнего давления и нервотрепки сотрудник справится с работой намного лучше. Нет никакого смысла нанимать на работу профессионалов, чтобы потом указывать им, что делать», — объясняет Керстин, руководящая департаментом рекламы в одной торговой компании.

Шведские деловые переговоры тоже вполне себе «лагом», даже если стороны не согласны друг с другом. Никаких споров на повышенных тонах, никаких «будет по-нашему или никак», никаких туманных формулировок и ничем не подкрепленных обещаний. Даже самые нервные темы шведы предпочитают обсуждать спокойно и настроены на поиски компромисса. Да, и даже во время переговоров никто никому не говорит «нет». Потому что есть несколько способов сказать «нет» по-шведски, но само слово «нет» в этом списке отсутствует. «Может быть», «не знаю», «подумаю об этом». Есть и аналог нашего «да нет» — nja. И, собственно, слово «да». Да, в Швеции нормально сказать «да», имея в виду «нет».

Поскольку шведы избегают выражаться прямолинейно, иностранцам иногда сложно понять, где они перегнули палку. Но если шведы отметят вашу, скажем так, упрямую решительность или оригинальность мышления, это будет комплиментом. А вот фраза «мы в Швеции так не делаем» — это сигнал, что все точно пошло не так.

Fika и afterwork

Мария, редактор в издательстве, так описала свой рабочий день: «Я прихожу утром в офис, и мы с коллегами пьем кофе. Через два часа мы снова пьем кофе. Потом ланч. Через два часа после ланча мы опять пьем кофе. А потом мы пьем кофе напоследок и идем домой. Сама не понимаю, когда мы вообще работаем!»

Рабочий день в Швеции обязательно начинается с фики, продолжается фикой и ей же заканчивается. Слово «фика» неверно переводить как coffee break. Это кофе + булочка + разговор. Русская эмигрантка Нина, работающая бухгалтером в одном небольшом офисе, рассказывает мне, что, если часто пропускать фику, коллеги могут обидеться, насторожиться: «Решат, что ты хочешь показать, что ты лучше других или больше всех работаешь». Это довольно распространенная ошибка многих иностранцев, которые очень хотят доказать, как хороши они в своем деле. Конечно, таланты и умения важны, но не менее существенно, чтобы коллега оставался частью коллектива.

Очень часто фика превращается в рабочее совещание, только более расслабленное и дружеское. Но иногда это просто разговоры ни о чем. Шведы никогда не говорят с коллегами о политике или семейных делах, поэтому, скорее всего, вам придется обсуждать погоду или вопросы экологии. Зато поскольку фика — это часть рабочего процесса, то кофе и булочки оплачиваются работодателем.

Английское слово afterwork здесь никогда не переводят на шведский. И если для иностранцев его смысл может быть разным, то для шведов afterwork — это железно «выпивка после работы». Чаще всего по пятницам, но и по средам тоже. Среду в Швеции даже называют lillördag — «маленькой субботой», поэтому в среду вечером рестораны закрываются позже и иногда предлагают разные акции или устраивают afterwork-вечеринки. Зарплату все получают практически одновременно (25 и 26 числа), поэтому в южной Швеции есть даже специальное слово для первых выходных после получки. Это дни, когда гуляют все.

Только не нужно путать afterwork с нашим корпоративом. Afterwork — это нечто гораздо более неформальное и дружеское. Но при этом думать, что после еженедельной совместной выпивки вы с коллегами станете друзьями, тоже не надо. Можно ходить куда-то вместе после работы годами, но при этом оставаться всего лишь коллегами.

Слишком часто избегать afterwork — все равно что игнорировать фику. Оскар, дизайнер в крупной компании, даже пожаловался мне, что, как только он бросил пить и перешел на безалкогольное пиво, отношения его с коллегами ухудшились.

Да, наверное, кажется, что шведы вообще не работают, а только пьют кофе и говорят о погоде. Но при этом Швеция входит в первую десятку стран по производительности труда.

Профсоюзы на страже

В 2017 году в аварию попал шведский школьный автобус. Трое детей погибли, десятки получили серьезные травмы. Водитель был членом профсоюза, и профсоюзу пришлось защищать его и вести собственное расследование, насколько условия его труда соответствовали правилам безопасности. Дело закончилось тем, что суд снял обвинения: профсоюзу удалось доказать, что в этот день водитель работал дольше, чем нужно, не отдыхал, не ел и не пил после предшествующего рейса. История была громкой, тем более что аварии в Швеции — это дело редкое. И, по свидетельству одной из сотрудниц профсоюза, многим было непонятно и неприятно, что профсоюз встал на сторону водителя. Но на то он и профсоюз.

Профсоюз, во-первых, защищает персонально каждого работника от дискриминации по полу, возрасту, религии, оберегает от плохих условий труда, от несоблюдения техники безопасности, от неоплачиваемых переработок, низкой заработной платы. На рабочем месте всегда найдется «омбудсмен», волонтер профсоюза (а то и не один), который будет представлять интересы сотрудников в конфликтных ситуациях. Можно даже попросить его поприсутствовать при разговоре с начальником, если кажется, что претензии последнего несправедливы. И это не покажется чем-то неуместным и не вызовет еще большего раздражения.

Во-вторых, профсоюз занимается переговорами по повышению зарплат или улучшению условий в рамках одной компании или отрасли в целом. И это всегда битва, особенно когда речь идет о частных, а не государственных фирмах.

84% шведских работников состоят в профсоюзах. Они есть у всех — у трудовых мигрантов, церковных работников и у самих сотрудников профсоюзов (и это, естественно, не те профсоюзы, в которых они работают). Даже в самом малонаселенном и полузаброшенном месте, где нет супермаркета и почты, обязательно найдется офис профсоюза. Самые сплоченные профсоюзы — у творческих людей и у журналистов, самые массовые — у работников муниципальных служб. А самые слабые и разобщенные — у сотрудников кафе, ресторанов и клининговых компаний. Потому что в сферах, где не требуется специальных навыков и образования, работает много мигрантов, у которых нет такой веры в профсоюзы, как у шведов. Или же здесь трудятся молодые люди, студенты, которым проще сменить работу, чем бороться за хорошие условия в месте, где они не собираются задерживаться.

Недавний скандал в Швеции был связан как раз с кофейнями, входящими в международную сеть Espresso House. По этой истории, вызвавшей большую публичную дискуссию, можно получить представление о том, как здесь все устроено.

«Расходы на персонал у нас слишком высоки, поэтому нам придется сократить рабочие часы» — такое сообщение разослал шеф по кадрам сотрудникам одной из кофеен. И добавил: «Поскольку вы не слишком хорошо отвечаете на сообщения, я сейчас это исправлю. Можете писать здесь, как вы расстроены». К этому прилагался смайлик. В прессе тут же появились расследования и интервью, рассказывающие, как плохо обращались с сотрудниками в Espresso House: их увольняли из-за беременности, не платили за сверхурочную работу, заставляли выплачивать штрафы из своего кармана и выгоняли тех, кто был недоволен и жаловался. В некоторые кофейни зачастили сотрудники санинспекций.

Чуть позже немецкая газета Bild опубликовала расследование о том, что семья, которой принадлежит Espresso House, была связана с Гитлером и использовала рабский труд заключенных. В Стокгольме даже язвили про «преемственность поколений». В итоге в историю вмешался профсоюз, который и занимается теперь переговорами с руководством кофеен.

Малин Хансон из профсоюза Kommunal, крупнейшего в Швеции, долгое время провела во Франции и сравнила французскую и шведскую системы профсоюзов в пользу второй: «Во Франции профсоюзы делятся по профессиям, в Швеции — по сферам. Во Франции в одной и той же компании ее уборщики состоят в одном профсоюзе, менеджеры в другом, охранники в третьем и так далее. Это приводит к разобщенности и к тому, что профсоюзы начинают борьбу друг с другом, тогда как они должны быть вместе против руководства. В Швеции все сотрудники одной компании, как правило, состоят в одном профсоюзе. Поэтому во Франции все решается на улицах — забастовками и протестами. В Швеции — переговорами. Отстаивая права работников, мы просто стучимся в дверь работодателя: “Тук-тук, нам надо поговорить!” И мы по-прежнему очень влиятельны, у нас есть рычаги давления. И это круто».

Интересно, что в Швеции нет понятия «минимальная оплата труда». Зарплата — это результат договоренностей между работодателем и сотрудником или профсоюзом. Но работа по вечерам, в выходные или в национальные праздники должна быть оплачена сверх нормативов. Пособие по безработице тоже не будет автоматически выплачиваться государством: об этом придется заранее позаботиться, выплачивая небольшую ежемесячную страховку. Решать все эти вопросы в одиночку сложно, а вот профсоюз борется за своих членов довольно активно.

Авторитет профсоюзов так высок, что его наличие может быть хорошим маркетинговым ходом для компаний, в которых работают низкоквалифицированные работники. Например, если клининговая компания объявляет, что ее уборщики (чаще всего из Восточной Европы) входят в профсоюз, то шведские клиенты предпочтут ее услуги, даже если они будут стоить дороже.

Несколько рукопожатий

24-летняя Фара хотела устроиться переводчиком и пришла на собеседование. Сотрудник компании протянул ей руку, но она в знак приветствия приложила руку к груди, потому что рукопожатие с мужчиной противоречило ее религиозным убеждениям. Собеседование было немедленно закончено, работу она не получила. Фара подала в суд по трудовым делам — и выиграла. За дискриминацию ей должны были выплатить 40 000 крон (около 4000 евро). В свое оправдание компания утверждала, что в ее правилах относиться ко всем сотрудникам одинаково, не разделяя их по гендерному признаку.

Про рукопожатия были и другие истории. Член Партии зеленых Ясри Хан поставил крест на своей карьере, потому что он не пожал руку ведущей телешоу. Мужчинам — да, а женщину он приветствовал, приложив руку к груди. После скандала Хан был вынужден уйти из партии. Сотрудник муниципалитета города Хельсингборг был уволен после того, как его коллеги-женщины пожаловались, что он никогда не пожимает им рук. Учительница-мусульманка в том же городе уволилась после того, как ее вызвали к руководству и сказали, что ее отказ пожимать руки коллегам-мужчинам — дискриминация.

Я спросила знакомых шведов, чем отличается история с Фарой от остальных. Мне объяснили, что она — об отношениях потенциального начальника с подчиненным, и в этой ситуации последний, тем более если это женщина, особенно беззащитен перед манипуляциями. А остальные кейсы — про людей, находящихся в равном положении.

Эти случаи демонстрируют не столько столкновение разных традиций, сколько то, что общество здесь очень чувствительно к дискриминации и готово выносить инциденты такого рода на всеобщее обсуждение.

В начале ХХ века в Швецию ехали из России, в годы войны — из балтийских стран и соседних скандинавских, позже в поисках работы — из Югославии, Греции, Италии и Финляндии. 50 000 беженцев спасались здесь от Пиночета, от революции сюда бежали иранцы, от войны — боснийцы, албанцы, сербы, хорваты. Теперь в Швецию едут из Сирии, Эфиопии, Сомали, Эритреи, Ирака, Бангладеш, Афганистана. В общем, мигранты — это не новая тема для Швеции. Как и дискриминация. Новое — это отношение к ней.

Если почитать дискуссии в СМИ и социологические исследования, может показаться, что в шведской культуре труда с равноправием все не слава богу. Например, постоянно обсуждается разница в зарплатах мужчин и женщин. Даже омбудсмен по правам женщин Анна-Мари Бэгстрем получала меньшую зарплату, чем ее предшественник-мужчина. Не заканчиваются дискуссии и о дискриминации на работе по национальному признаку или из-за принадлежности к исламу.

Фархад, швед иранского происхождения, сотрудник одной редакции, на вопрос, чувствует ли он предубеждение к себе из-за яркой «нешведской» внешности, воскликнул: «Да постоянно!» Но, когда я рассказала о том, как часто в Москве можно встретить объявления «Работа для славян» или «Только для лиц со славянской внешностью», он сказал: «Когда мы говорим о дискриминации в Швеции, мы, конечно, сравниваем ситуацию с идеалом или с тем, к чему шведское общество стремится. Но когда сравниваешь положение вещей с остальным миром, даже с остальной Европой, то мы, конечно, гораздо ближе к идеалу, чем другие».

«Только переехав в Швецию, я понял, что условия работы в Италии были совершенно ненормальными», — рассказывает мне бариста Мауро. Потому что то, что для Швеции — скандал, невыносимые условия и унизительная работа, для многих стран — норма.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ

Понравился материал? Помоги сайту!