Ребра Евы

С 1 по 7 октября в Петербурге проходит третий ежегодный фестиваль документального феминистского театра, кино и перформанса «Ребра Евы», в котором принимают участие группы и феминистские инициативы из Петербурга, Тольятти и Москвы, Сибири и Забайкалья, Финляндии и стран СНГ. Цель фестиваля — раскрыть широкий спектр современных активистских инициатив, осмысляющих проблемы гендерной дискриминации в художественной форме. На вопросы COLTA.RU ответили кураторка «Ребер Евы» Леда Гарина и режиссерка и педагог проекта Петра Хаапио.

— «Ребра Евы» — разносторонняя инициатива, которая существует уже несколько лет и включает образовательные проекты, выставки, кинопоказы, низовые инициативы от фримаркетов до горизонтальных групп поддержки. Как изменился проект за несколько лет?

Леда Гарина: Самым важным нашим изменением является появление постоянной площадки. Которую, я надеюсь, нам удастся сохранить. Это расширило нашу деятельность в разы. Потому что если раньше мы занимались сбором дождевой воды, то теперь у нас есть полноводный речной водопой. Место, куда приходят активистки, социальные и художественные инициативы, специалистки, которые хотят помогать и делиться своими знаниями. Как будто нам удалось запустить химическую реакцию, которая постоянно вырабатывает тепло.

— Фестиваль проходит в Петербурге. Есть ли ощущение, что «Ребра Евы» стали частью городского сообщества?

Гарина: Здесь, мне кажется, не стоит обольщаться — важен количественный показатель. Пока мы не можем численно конкурировать с футбольными фанатами, говорить о значении для городской среды преждевременно. С другой стороны, наша задача — все время привлекать новых людей не из активистской среды, и с этим мы успешно справляемся. На каждое наше мероприятие приходят новые люди, новые лекторки хотят с нами сотрудничать, новые инициативы предлагают свои мероприятия.

— Как вообще к вам приходят люди? Кто ваша аудитория?

Гарина: Люди приходят из разных источников. Из соцсетей в основном. Реже — узнав от подруг. Мы были удивлены, когда провели мониторинг статистики нашей группы в «ВК» и узнали, что, хотя к нам приходят разновозрастные люди, большая часть тех, кто нас читает, — это девушки от 16 до 21. Это же показывает и волонтерский срез: приходят нам помогать в основном студентки, студенты и недавние выпускницы.

— Какие направления этой работы кажутся сейчас наиболее перспективными?

Гарина: Как человечице, которой интересно все новое, мне интересны наши младшие дети, наши проекты, которые мы еще только разрабатываем, которые еще не появились на свет. Проекты эти делают разные люди для разной аудитории.

Один из них — «Сказки для девочек». Это сайт для родителей с детьми, где будут собраны специально написанные сказки. Их главные героини — сильные, умные, находчивые, проявляющие женскую солидарность и все те качества, что так несвойственны романтическим мифам о женщинах, где роли ограничиваются принцессой, музой и матерью.

Потому что мне кажется, что неполитического искусства просто не должно существовать.

Борясь с гендерными стереотипами с детства, я надеюсь, что мы если не меняем ролевую модель женского поведения, то хотя бы создаем ей альтернативу. Центром которой будет сама женщина, а не ее Большая Любовь. Проект горизонтальный и подразумевает, что все желающие могут прислать свою сказку, а мы постараемся не только опубликовать ее, но и найти для нее иллюстраторку. Задача проекта — составить конкуренцию отвратительной розовой пастозности «Книжек для девочек», которыми завалены книжные полки и все содержание которых сводится к тому, как быть красивой, здоровой и в какой руке вилку держать.

Другой проект, которым мы занимаемся уже больше года, — это исследование рынка проституции. Как и все другие наши направления, оно подразумевает большое количество коллективного труда и колоссальный объем работы. Однако говорить о нем стоит, когда оно будет полностью завершено.

В наших планах (и тогда, наверное, это станет нашим любимым ребром) — начать массовую кампанию по информированию о том, что такое домашнее насилие. Потому что большинство женщин, которым приходится с этим сталкиваться, оказываются с этой проблемой лицом к лицу в одиночку и часто даже не могут осознать, что в их жизни происходит что-то не то.

— Как вы видите разницу между финским и российским сообществами феминистского искусства, как отличаются проблемы, с которыми мы сталкиваемся в своих странах?

Петра Хаапио: В Финляндии присутствие феминизма ощутимо на многих уровнях арт-сцены. Но за примерами феминистского искусства не обязательно стоит какое-либо художественное сообщество; скорее, речь о стремлении отдельных художников поднять в своем искусстве феминистские проблемы. При этом художницы далеко не всегда готовы назвать себя или свое искусство феминистским: в Финляндии образ этого понятия все еще имеет не очень позитивную окраску, и даже на каком-то уровне оно частично табуировано. По сравнению с Россией в Финляндии я вижу намного меньше феминистского искусства на активистском уровне, у нас нет таких крупных феминистских сообществ. Думаю, одна из причин — репутация Финляндии как одной из самых равноправных стран в мире.

По сравнению с Россией в Финляндии я вижу намного меньше феминистского искусства на активистском уровне.

Но проблемы неравенства все еще есть — по результатам европейской статистики Финляндия сохраняет одно из первых мест в области насилия в отношении женщин, кроме того, есть и различия в зарплатах, и другие проблемы. Заметно выросло влияние национально-консервативной популистской партии, сильно критикующей феминизм.

При этом большим достижением стала первая феминистская политическая партия, которую мы обрели в 2016 году. Эти современные финские феминистки говорят не только о гендерном неравенстве, но и о правах человека в целом (например, о дискриминации беженцев, людей с инвалидностью), поддерживают ЛГБТ. В них я вижу новую волну движения, заметно приближающую равноправие.

— Есть мнение, что активизм плохо совместим с искусством, потому что он исключает профессиональный подход. И все же ты — театральный режиссер. Ощущаешь ли ты конфликт профессиональной и активистской работы? Как ты видишь свое место в контексте современного перформанса и государственного театра, чего тебе не хватает в той и в другой нишах?

Гарина: Я не чувствую никакого противоречия между профессиональной и активистской деятельностью. Но то, что считается «профессиональным», в большинстве случаев кажется мне абсолютно напрасной тратой времени. Такое аполитичное элитистское развлечение для интеллигенции, которой надо обо что-то почесать свое самолюбие. В последний раз, когда нас позвали на профессиональную постановку вроде бы даже с политическим уклоном, мы ушли до начала — настолько был отвратителен самодовольный театральный бомонд, ожидающий, что их сейчас развлекут.

Современное искусство и государственный театр мало отличаются в своих сексизме и элитизме. И здесь я, конечно, максималистка.

Когда я занимаюсь режиссурой внутри активизма, я всегда вижу сообщество людей, погруженных в проблему, с которыми ты одинаково чувствуешь. Заниматься вроде бы той же самой проблематикой, но в коллективе равнодушных профессиональных актеров так же неинтересно, как фарфоровых собачек на полке переставлять. Потому что никакой внутренний процесс не идет.

Современное искусство и государственный театр мало отличаются в своих сексизме и элитизме. И здесь я, конечно, максималистка. Потому что мне кажется, что неполитического искусства просто не должно существовать.

Петра Хаапио

На мой взгляд, профессиональное и любительское феминистское искусство схоже, каждое на своем уровне распространяет важную информацию. В то же время в Финляндии я намного реже слышу об уличном феминистском активизме, чем в России. Возможно, у нас нет таких глубоких и тревожных проблем, порождающих сильную потребность в активизме, а может быть, к активизму отношение более сложное, чем к искусству, людей отталкивает его радикальная форма. В то же время в Финляндии люди достаточно открыты, чтобы воспринять феминистское послание в профессиональном искусстве.

Я вижу себя художницей, а не активисткой. Мой способ приближения к феминистскому искусству связан с низовой работой в сообществе, работой с любителями. Осмысление социальных проблем на этом уровне постепенно преобразовывается в публичные обсуждения.

Во время работы в проекте «Ребра Евы» мои личные отношения с феминизмом стали более прочными. Вначале я, скорее, говорила, что делаю искусство, которое высказывается о насилии в отношении женщин и дискриминации по признаку пола, но сейчас я с гордостью могу назвать себя феминистской художницей.

Все фото в статье любезно предоставлены фестивалем «Ребра Евы».

Понравился материал? Помоги сайту!